Экзамен для всех

В минувший вторник завершился суд над Рахатом АЛИЕВЫМ и его подельниками. Об итогах и уроках этого громкого процесса размышляет в беседе с корреспондентом газеты “Время” экс-председатель правления Нурбанка Абильмажин ГИЛИМОВ (на снимке).

- Абильмажин, вы удовлетворены приговором?
- Я бы не хотел сужать ответ только до приговора, потому что этот процесс - больше чем просто суд. И не только для нас - непосредственных участников событий, но и для всего общества. Совершено преступление: похищены два человека, граждане страны. Но это очевидное для нас злодеяние мы доказывали почти год! В чем только нас не обвиняли: меня - в том, что я укрываю их где-то в теплых странах, Жолдаса ТИМРАЛИЕВА - в мошенничестве. Его супругу Армангуль объявили истеричкой и чуть ли не шизофреничкой… Говорили, что она, прикрывая своего мужа, отводит внимание общественности от его преступлений. Это же дико: вместо того чтобы оказать человеку помощь, его самого в чем-то обвиняют… Я уже не говорю о переживаниях родителей Айбара и Жолдаса… И то, что наш голос услышали, признали, что было похищение, а с Жолдаса сняли обвинение в мошенничестве, - вот главный итог “Рахатгейта”. И потом, не надо забывать о том, что теперь уже доказано: похищение было, а это значит, что офицеры полиции Нурлан САМАЛИХОВ и Булат КАДЫРГОЖАЕВ действительно хотели спасти людей. А ведь пока шел этот процесс, другой суд рассмотрел апелляционную жалобу по так называемому “делу собровцев”. И тогда нам сказали: факт похищения еще не доказан. Казалось бы, абсурд - в одном суде люди признаются, что было похищение, а в другом говорят: мы не можем признать, что собровцы пришли в банк выручать людей. А теперь вердикт есть. Думаю, его очень ждали и Нурлан с Булатом, которые до сих пор осуждены. Самалихов вообще все еще в тюрьме. Этот приговор дает всем нам надежду на то, что их полностью оправдают. Кстати, в ходе процесса по “Рахатгейту” выяснилось, как на самом деле финполовцы задержали Нияза АТРЕТХАНА (независимого специалиста, обслуживавшего несколько коммерческих компаний. - М. А.). Вначале говорили, что при попытке вынести из здания документы, печати и так далее. А на самом деле ему, предварительно его напоив, подложили в пакет все эти “улики”. И этот человек, обвиняемый в незначительном преступлении (в том, что некоторые компании недоплатили налоги в казну), уже год сидит в тюрьме! Он тяжело болен, ему грозит слепота. Судебный процесс только начался... Надеемся, что приговор Алиеву поможет Ниязу выйти на свободу.

- Армангуль Капашева в своем выступлении на суде назвала этот процесс “вкладом в демо­кратизацию”, что, по ее мнению, “может говорить о том, что подобные преступления никогда не повторятся”. Вы согласны с этим?
- Важно, что наше общество, власть наконец-то признали, что “просто так” люди исчезнуть не могут. И государство способно воздать по заслугам тем, кто их похитил, способно разобраться и доказать: перед законом все равны. Это очень важно для страны, которая собирается стать председателем ОБСЕ. Наверное, Армангуль права: этот приговор - начало перемен в государстве и, главное, в сознании людей.

- Абильмажин, вы периодически присутствовали на заседаниях суда. У вас как у очевидца не возникало ощущения некоего спектакля, финал которого его режиссерам известен заранее?
- Я думаю, никакой предопределенности не было. Я наблюдал за участниками процесса и видел: когда выяснялись некоторые подробности дела, даже для подсудимых это был шок. Многие из них только на процессе начали осознавать, во что вляпались… А все разговоры о том, что, мол, все было решено заранее, - это стереотип.
У нашего общества больное сознание: хорошим новостям мы не верим, а плохим верим сразу и во веки веков. Мы заранее готовы к всеобщей продажности, коррупции, насилию. А я верю, что это дело - первый проблеск демо­кратизации страны, оздоровления общества. Может, после этого у людей изменится отношение в первую очередь к самим себе. Появится чувство собственного достоинства, в конце концов! Ведь, по существу, впервые государство наконец-то заступилось за своих граждан. И теперь власть, правоохранительные органы невольно будут вынуждены оглядываться на ту планку, которую преодолели в Алмалинском суде Алматы.
Словом, как бы банально это ни прозвучало, “Рахатгейт” - серьезный экзамен для общества, для власти, для каждого из нас.

- Многих смутило то, что в окончательном приговоре сроки заключения для подсудимых были фактически скопированы с тех, которые запрашивало обвинение. Что вы об этом думаете?
- Я считаю, что, если совпадает обвинение и приговор, это говорит о качестве следствия. Ведь практически ни один пункт обвинения не был опровергнут.

- Комментируя итоги суда, гос­обвинитель Владимир КИРИЛЕНКО заявил, что не исключает возможности протеста на приговор со стороны прокуратуры. Чем, на ваш взгляд, может быть недовольно обвинение?
- Возможно, какими-то чисто юридическими нюансами. Может, в тексте приговора его не устраивают какие-то отдельные пункты. Но в целом, то, что похищение было доказано - это шанс, как минимум, получить достоверную информацию о судьбе Жолдаса и Айбара, а как максимум, - вернуть их живыми.

- Капашева назвала несколько фамилий, обладатели которых, по ее мнению, должны были присутствовать среди подсудимых. Вы готовы дополнить этот список?
- Мне не хотелось бы переходить на личности. Главное - мы получили оценку тех событий. Вопросы, конечно, остались. Но, как верно заметила мама Жолдаса, это не окончательный вердикт. Есть еще Высший суд. Я убежден: ни одно преступление не может остаться безнаказанным. Год, два, пять - и все равно это всплывет, а люди, которые действительно причастны, понесут наказание.

- Тем не менее та же экс-председатель правления Нурбанка Гульмира ДЖУМАДИЛЛАЕВА, которая, по мнению многих, должна была привлекаться к ответственности в рамках “Рахатгейта”, вышла сухой из воды.
- Здесь очень тяжело давать оценку. Надо понимать, что не все были посвящены в преступные планы Алиева - даже его ближайшие помощники. Он, кстати, все время говорил, что собирается Айбара и Жолдаса “сдать” в финансовую полицию. Сейчас со стороны легко судить о том, кто смог или не смог проявить принципиальность, твердость характера. А ведь некоторые даже сегодня боятся называть вещи своими именами, в обществе до сих пор есть определенный страх. Увы, не от всех можно требовать мужества…

- Вы не один год возглавляли банк и прекрасно знаете, что для руководителя финансового учреждения главное - безупречная репутация. Чем вы объясните то, что Джумадиллаева без проблем устроилась на позицию топ-менеджера в другой банк?
- Сложный вопрос… Если исходить из деловых качеств и профессионализма - есть, наверное, у того банка свои соображения. А репутация - такое понятие, которое каждый трактует по-своему. Время все расставит на свои места. Я сейчас безработный, но, поскольку много лет проработал в банковской системе, до сих пор считаю банкиров своими коллегами. Поэтому полагаю неэтичным оценивать кадровые решения того или иного банка.

- Абильмажин, многие из тех, кто наблюдал за завершившимся процессом, отмечали: большинство подсудимых боялись даже упомянуть имя Рахата Алиева. Как, по-вашему, если бы бывший главный акционер Нурбанка сидел на скамье подсудимых, это изменило бы ход и результат “Рахатгейта”?
- Если бы он был здесь, некоторые люди стали бы более разговорчивыми, поняв, что он больше не является неприкасаемым, а некоторые - наоборот. Но главное, мы бы получили ответ на вопрос: где Жолдас и Айбар? Все остальное для меня второстепенно.

- А вы сами верите в то, что Рахат Алиев когда-нибудь вернется в Казахстан и ответит по закону?
- Я слышал, что в одном из своих интервью Алиев сказал, что он получает то ли гражданство, то ли вид на жительство в Австрии. Если это соответствует действительности, то шансы на его экстрадицию практически нулевые. Но, повторяюсь, это не главное. Если бы мы получили достоверную информацию о пропавших людях, было бы уже не важно, где Алиев будет отбывать срок - здесь или в Австрии.

- Давая нашей газете первое интервью после выхода на свободу, вы высказывали определенную уверенность в том, что Жолдас Тимралиев и Айбар Хасенов живы. Прошедший суд укрепил вашу уверенность или же поколебал ее?
- Какое-то время мы твердо верили: ребята живы. Потом, как это случается, “перегорели”. Какой-то провал был, тем более что возбуждено дело об их убийстве. Я понимаю, что, с точки зрения закона, это - чистая формальность. Но представьте, каково было нам, их семьям, друзьям, коллегам… А в последнее время в связи с окончанием “Рахатгейта” появилась надежда. Какое-то даже приподнятое у всех нас настроение. Часто обсуждаем, как бы мы встретили ребят. Скоро исполнится год с того момента, как они исчезли. Будем надеяться, что он завершится возвращением Жолдаса и Айбара.

Мадина АИМБЕТОВА, фото Владимира ТРЕТЬЯКОВА, Алматы