Кто взвинчивает цены

Освобожденный недавно от должности вице-премьера - министра торговли и интеграции Бахыт СУЛТАНОВ успешно делал карьеру, как шутят наши политологи, благодаря удачно выбранному месту рож­дения, а потом вдруг это оказалось самым слабым местом. Но мы-то с вами понимаем, что отвечающего за торговлю замес­тителя премьера вытеснили с должности все же не перемены в политической географии, а непрерывно растущие цены. Об этом, во всяком случае, говорит оперативное появление в его кресле бывшего председателя Агентства по защите и развитию конкуренции Серика ЖУМАНГАРИНА. Ведь именно Серик Макашевич все последние годы возглавлял и определял у нас в стране и в ЕАЭС политику тарифообразования в области естественных монополий, а в последнее время - вторую и противоположную половину рыночной ценовой политики - защиту и развитие конкуренции.

Более опытного и продвинутого в ценовом регулировании специалиста в правительстве попросту нет, но и у него, извините, не получится…

Дело в том, что эпоха, когда государство раздуло вчетверо больший, чем при планово-административной экономике, чиновничий аппарат, на самом деле не отвечающий за экономику, а занимающийся якобы поддержкой частного предпринимательства и “свободного” рынка, стремительно заканчивается. Показателем чего, как температура у больного, является как раз удвоенный рост цен. Удвоенный - это даже не арифметическое определение, а системное проявление.

В нашей завязанной сугубо на внешние рынки экономике произошло ранее небывалое: импорт стал приходить вместе с чужой инфляцией. Это проявление ускоряющегося процесса переформатирования однополярной глобализации в многополярный мир. Но сейчас разговор о том, кто раздувает цены не где-то там, на Западе, а у нас в стране.

Если развитые Евросоюз, США и много кто еще в мире до последнего времени жили с нерастущей стоимостью всего на рынке, то мы в Казахстане приучены к тому, что если ценники за год выросли всего на 10-15 процентов, то это очень благополучный год.

В самом деле, у нас, даже по официальной статистике, в самый тихий по росту цен 2018-й инфляция была показана в 5,3 процента, как затухающая волна после девальвации тенге 2015 года, в котором было зафиксировано 13,6 процента. В прошлом, 2021-м статистики вывели 8,4 процента, а на середине этого года мы вышли уже на 15 процентов годовых, включая удорожание питания на все 20 процентов.

А коли цены - самый больной вопрос, то кто у нас в стране за них отвечает? Нет, не Минторг и не правительство в целом. Даже не акимы, хотя они иногда наведываются на базары, где специально для них выставляют пониженные ценники.

За стабильность цен в стране, если кто не в курсе, отвечает Национальный банк, и только он, причем на высшем законодательном уровне, это его основная и единственная цель - так записано в конституционном законе о нем. Стабильность же, откройте любой толковый словарь, - это постоянство, оно же неизменность. Но тогда получается, что Национальный банк только тем и занимается, что… попирает свою конституционную цель, начиная с того, что в разрабатываемых (согласно тому же закону) планах денежно-кредитной политики он неизменно закладывает не стабильность, а эдакую небольшую, но обязательную дестабилизацию цен: как тот крокодил, который летает, только низко-низко.

К примеру, на 2021-2022 годы инфляция планировалась в коридоре 4-6 процентов, на 2023-2024 годы она должна ужаться до 4-5 процентов, а с 2025-го - быть не выше 3-4 процентов. Именно такие планы, заранее закладывающие “умеренный” рост цен, всегда составлялись - поднимите архивы - все годы существования Национального банка. И каждый год они (архивы подтвердят и это) уверенно перевыполнялись.

Может быть, Национальному банку кто-то мешает реализовывать конституционную цель своего существования, например то же правительство, лезущее не в свое дело? Да, правительство к росту цен уверенно прикладывает руку, но все-таки именно Нацио­нальный банк - безусловный и главный организатор роста цен и инфляции у нас в стране. Доказательства? Одна половина очевидна, а вторую сейчас раскроем.

И это обесценивание национальной валюты: при рождении в ноябре 1993-го тенге шел по курсу 4,7 к доллару. Сейчас это более 470, то есть ровно стократная потеря стоимости, юбилей, можно сказать! Правда, некоторые председатели Нацбанка признавались, что об очередной девальвации узнавали от СМИ, но ведь политика плавающего курса - это официальная константа осуществляемой Нацбанком монетарной политики. В результате мы имеем стократное удорожание всего закупаемого внешне. Равно как и стократное удешевление внутренних затрат сырьевых экспортеров - заметим в скобках.

Теперь о том, о чем пора сказать правду: наша выстроенная как бы по стандартным монетарным канонам “как во всем мире” двухуровневая банковская система на самом деле действительно классическая, но только в классике... неоколониализма.

В исходной монетарной классике банк первого уровня снабжает кредитами банки второго уровня (БВУ), а те распределяют их по экономике. При этом у Нацбанка два рычага: базовая ставка (чем она ниже, тем больше исходных кредитов) и требования к банкам второго уровня по хранению части их средств на счетах главного банка (чем больше привлекается, тем сдержаннее кредитная мультипликация). Предполагается, что кредиты достаются увеличивающим выпуск товаров и услуг производителям, а обеспечиваемый профсоюзами и налогово-бюджетным распределением рост платежеспособности населения стимулирует дальнейшее расширение производства - и все счастливы. Почему это перестало работать “там”, поговорим отдельно. Но у нас с самого начала все устроено на­оборот: наш Нацбанк не кредитор, а… заемщик.

Достаточно посмотреть на так называемую открытую позицию по операциям НБ - она всегда принципиально и крупно отрицательна. Не Национальный банк ссужает деньги коммерческим банкам, а они - ему. Это и операции прямого и обратного РЕПО - продажа или выкуп ценных бумаг в обмен на деньги, и аукционы по привлечению депозитов БВУ в НБ. Основной же объем составляют выпускаемые Нацбанком на продажу доходные ноты под доходный процент, отсчитываемый как раз от базовой ставки: чем она выше (якобы для борьбы с инфляцией), тем выше выплачиваемый Нацбанком доход, создаваемый через печатный станок.

Объем нот никогда не опускается ниже полутора триллионов тенге, поднимаясь в отдельные годы и месяцы и выше пяти триллионов. А результирующее сальдо такой коммерции Нацбанка не опускается ниже двух с половиной триллионов тенге, иногда превышает пять триллионов и в среднем держится в районе четырех триллионов. Поэтому как минимум полтриллиона напечатанных тенге ежегодно пополняют ликвидность БВУ, кредитующих отнюдь не производство, а потреб­ление. Эта денежная эмиссия и создает устойчивый инфляционный фон на рынке, с которым Нацбанк как бы борется.

Заметим, что в операциях главного банка нашей страны снабжения банков второго уровня кредитами для производительной части экономики нет в принципе. Нацио­нальный банк Казахстана вместе с конституционным законом о нем - это инструменты внешнего управления, целью которого является удешевленный вывоз сырья и блокирование внутреннего развития.

Так что ни Жумангарин, ни любой другой министр торговли, которого рекрутируют бороться с растущими ценами после него, не смогут изменить ситуацию, потому что ее не там исправлять пытаются.

Пётр СВОИК, фото Владимира ЗАИКИНА, Алматы