Ну не Гордон ли?

Мастер тонкой провокации, честный сноб, изображающий из себя мизантропа, Александр ГОРДОН (на снимке) привез в Алматы свой новый фильм “Огни притона”. Приезжать, по его собственным рассказам, не больно хотелось, но дружба с опальными казахстанцами в Вене, скучающими по казы, разбудила в нем интерес. Дискуссия с журналистами и киноценителями выдалась жаркой.

Полотно сделано с задумкой. И актеры характерные, и говорок прельщает, как в любимых рассказах Бабеля “Хладнокровнее, Маня. Вы не на работе”. Только вот чего-то не хватает. Слишком много штрихпунктиров, пробелы между коими заполнять можно либо экивоками на то, что кинематографическое освоение реальности Гордоном не могло быть плоским, безапелляционно однозначным, либо стенограммой собственных рефлексий. Правда, сам автор картины категорически отрицал межстрочья, цитаты из великих режиссеров и амплитуду восприятия. И было это очень по-гордоновски.
К журналистам и критикам он вышел в привычном широкому зрителю амплуа - худой, уставший, одетый а-ля Стив ДЖОБС - водолазка, джинсы. Много курил. Так много, что потом просил сигареты у зрителей.
- Прокат в России начался третьего числа, - говорит Александр Гордон. - Я начитался про себя все, что можно и нельзя говорить вслух. И вы попали в период - мне снова интересно. 19 декабря состоится запись “Закрытого показа”, где будет обсуждаться моя картина. И я принял для себя решение, что свой фильм бранить не буду, потому что он мне нравится.
Помимо фильма Александру Гарриевичу, кажется, нравится он сам. Жутко нравится. Есть основания. Шутит императивно, держится подчеркнуто интеллектуалом-бонвиваном - самостийному имиджу соответствует. Вот только коллег не любит. Режиссеров. Правда, сам себя почитает не режиссером - только если начинающим (хотя это его второй из трех фильмов - третий еще не вышел в прокат), при этом критика в себе не убавляет. Большую часть российского кино называет неприличным словом “мастурбация”, а свой фильм - материей более возвышенной - ни больше ни меньше - любовью.
И кажется, все его нападки, когда он методично ругает режиссеров (не особо выбирая выражения), очень адресные. Настолько, что у Гордона сводит скулы и он опять затягивается дымом.
- Совершенное кино - это мертвое кино. Только то кино, где есть трещины, куда может затечь жизнь от зрителя, может жить. И фильм является фильмом, если в нем есть хотя бы минимальные признаки жизни, возникшие вопреки художнику, есть сопричастные зрители. Самое массовое из искусств сегодня - это утешение. И если, снимая фильм, я смог утешиться сам и если этот терапевтический эффект может быть оказан на зрителя, то я доволен и даже счастлив. Часть наших режиссеров настолько герметична, что им совершенно неважно, войдет кто-то в их мир или нет. Они делают это только потому, “что не могут этого не делать”. С моей точки зрения, человек, который собирается говорить публично (он же не живописью занимается, он занимается инжинирингом), и выясняется, что он создает хлеборезку, которая в стране, где не пекут хлеб, совершенно не нужна, - не режиссер.

В этот момент кажется очевидным: большинство своих героев, авторов фильмов, обсуждаемых в “Закрытом показе”, Александр Гордон как минимум недолюбливает. И больше других, тех, кого любят Канны, Локарно и другие фестивали, так давно привечающие убогость изображаемой художниками реальности своей родины. Сам Гордон пока никаких фестивальных премий не получал и, по его собственному убеждению, получать не хочет. Более того, награды такие презирает.
- Вы очень жестко высказались в адрес, как показалось, того авторского кино, которое получает награды. Но ваш фильм абсолютно не прокатный уже только потому, что его снял Александр Гордон. Ваши постоянные нарекания в адрес тех режиссеров, которые не боятся снимать “герметичное” кино, может быть, инспирированы тем, что вы заложник своего амплуа?
- Вопрос: не завидую ли я ЗВЯГИНЦЕВУ?

- Ну то, что он вам неприятен, очевидно.
- Он мне не неприятен. Он мне омерзителен. У нас есть несколько фигур в кинематографе, фильмы которых я не понимаю. Вот БАЛАБАНОВА я не понимаю, считаю, что это больной художник, но он творит так, как считает нужным. Это одно. Балабанов - художник. Но есть в нашем кино псевдятина, сделанная с холодным прищуром, - это Звягинцев (“Возвращение”, “Изгнание”, “Елена”. - З. А.). Есть СЕРЕБРЕННИКОВ (“Юрьев день”, “Изображая жертву”. - З.А.), абсолютно бездарный человек, во всем просто абсолютно бездарный человек, могу принимать - могу не принимать. Но он искренне бездарный. Искренне. Он со всем этим наперевес несется. Это провинциальный комплекс. У меня нет причин завидовать, потому что я снимаю кино, которое мне нра-вит-ся. Теперь что касается фестивалей - нет фестивалей неконъюнк­турных. А конъюнктура известна заранее. Есть тенденция снимать под фестивали. И этого никто не скрывает. Ребята, если кино про это, тогда я точно не про это.

- Чтобы соблюсти паритет, вы вначале сказали, что, когда критикуют режиссеров, а не кино, это не про кино. Что вас не устраивает в “фестивальном” кино? Нелюбовь к родине? За это часто ругают.
- Мне по фигу нелюбовь к Родине. Мне главное - любовь к зрителю. Когда меня принимают за кого-то другого и начинают мордовать за те грехи, которые я не совершал, то есть он, делая проекцию на меня, говорит: ты такой же, как я. А я - дерьмо! Я говорю: слушай, я дерьмо, но я другое дерьмо. Не надо меня за это бить. Либо когда меня в расчет вообще не принимают, либо когда ко мне относятся с ненавистью - ты у меня, гаденыш, получишь... Нет. Я в этом не участвую. Я трачу огромное количество внутренних сил, а со мной говорит либо сволочь, либо идиот. За что мне это? Не надо меня бить!
И тут беседа оживилась. Поклонницы перечисленных “бездарей” встрепенулись. Поклонники других, тех, кого бы Гордон смог назвать “бездарями”, стали уточнять. Досталось и ЛОЗНИЦЕ с его “Счастье мое”. Досталось и казахстанскому кино, показанному в рамках “Закрытого показа”. И даже ФЕЛЛИНИ с ДАНЕЛИЕЙ. В общем, довольными ушли все.
В конце обсуждения, которое затронуло, видимо, самые потаенные струнки в душах присутствующих, посыпались личные вопросы.

- А как вы относитесь к тому, что работаете на канале, который “обрабатывает” публику? - вопрос был хороший, и все бы ничего, но задавал его креативный директор “Хабара” Ержан СУЛЕЙМЕНОВ.
- Если вы в своей жизни избежали компромисса, я поставлю вам памятник, - ответил Гордон, еще даже не зная, что попал в десяточку.

На завершающих аккордах, уже прощаясь, он рассказал, что попасть в Казахстан ему было интересно:
- У меня есть хорошие знакомые в Вене, которые Казахстан покидали в течение 24 часов, которые пытаются купить всеми оказиями казы здесь, чтобы бешбармак сварить там. Я сколько в Вену ни прилетал, никак не могу на бешбармак попасть - то жен нет, то казы нет. На­деюсь, когда-нибудь это случится...

Зарина АХМАТОВА, Алматы