Мадина АХАЕВА, модельер: Хочу вернуть “синим чулкам” доброе имя
“Иногда и в моде требуются серьезные хирургические вмешательства. Конечно, без крови и мяса, но тем не менее”. Это выдержка из сетевых заметок Мадины АХАЕВОЙ - нашей соотечественницы, которая в 2000-м уехала в Париж учиться дизайну одежды. Уехала из маленького поселка Кулан Жамбылской области, больше известного как Луговое. И поняла, что нашла, по ее же словам, “город, который всегда”. Сейчас она пытается наладить там собственный фэшн-бизнес.
Она регулярно приезжает на родину, и мы встречаемся в уютном кафе, где неотступно пахнет кофе. Мадина не похожа на отечественных дизайнеров. Никакой косметики, приглушенные тона в одежде, глаза улыбаются. Весь ее образ будто подернут легким французским флером.
- Мадина, ты почти 11 лет в столице моды. Когда девушка с казахстанской периферии почувствовала себя там своей?
- Достаточно быстро. Мне кажется, к этому располагает французское дружелюбие, витающее в воздухе. Может быть, сыграла роль и моя личная предрасположенность к этой любви, но - так или иначе - Париж ответил мне взаимностью, и случилось это довольно быстро. Когда я приехала, я знала по-французски всего несколько фраз, но все равно чувствовала себя уютно.
- Ты уехала во Францию в начале нулевых, которые оказались знаковыми как для постсоветского транзита, так и для пресловутой мультикультурной европейской реальности, про которую сейчас с высоких трибун говорят, что она себя не оправдала...
- Я бы не согласилась. Беспорядки в Париже были не на этнической почве, а на социально-экономической. Восстала малограмотная, не очень обеспеченная молодежь с окраин Парижа - та, которую в Москве называли лимитой. Да, родители многих из них - выходцы из стран Магриба и Африки (в 60-е годы именно они отстраивали Францию) - неплохо интегрировались во французское общество. Многие из них стали полноценными французами, к примеру, с марокканскими корнями. Но есть и другие, в том числе и коренные французы, которые не имеют должного образования, живут в не слишком благообразных районах: густонаселенные многоэтажки, незанятость, наркодилеры. Такие и бьют витрины. Но, повторюсь, проблема сугубо в экономической плоскости. У них-то и в паспортах нет национальности - только гражданство: француз.
- Я разговаривала с одним из представителей новой иммигрантской волны, пыталась понять, в чем дело. Человек с другим менталитетом приезжает в Европу, снимает чалму, живет на европособие и пытается стать полноправным членом общества, а когда у него это не получается, он находит свою чалму в шкафу и идет качать права на Марсово поле. На что собеседник мне сказал: нет, он уже в чалме туда приезжает и ничего особенного не делает, а через пару лет на карточке нулевой баланс, язык не выучен, работа не найдена. Вот тебе и “протестный электорат”...
- Вполне может быть и такое. Причем полицейским, честно говоря, неважно, как одет тот, кто бьет витрины. А если вдруг мимо еще парочка в чалмах проходит, то спустя несколько минут раздаются крики: “Наших бьют!” Что касается системы социальной помощи, то это палка о двух концах: с одной стороны, хорошо, что человек не выброшен на произвол судьбы, с другой - это расхолаживает. Я знаю многих людей, которые не прилагают особых усилий, чтобы начать собственное дело, найти работу. Очень часто получается так, что средняя зарплата за вычетом налогов оказывается меньше, чем пособие по безработице. У меня есть знакомая, которая и не собирается работать в полную силу, сидит на государственных бенефитах, подрабатывает официанткой и чувствует себя прекрасно: снимает квартиру, ездит в отпуск. Ты смотришь на это и думаешь: наверное, у этой системы тоже есть какие-то изъяны, если людям выгодно быть безработными.
- А чему стоит поучиться у французов?
- Отношению к родине. Несколько лет назад я приехала в гости домой и вынуждена была поездом добираться из Алматы в Луговое. Пассажиры собирали мусор и относили его проводнику. В какой-то момент проводник вышел и стал методично вытряхивать мусор в окно. Я выросла в Казахстане, жила тут до 23 лет и все равно была шокирована. Человек измеряет родину пределами своего вагона, в котором он - хозяин. А то, что за окном его страна, это его не касается. Во Франции стыдно не голосовать. Ты не говоришь, за кого ты голосуешь, но должен сходить на выборы.
- Отношение к красоте там тоже своеобразное?
- Оно здоровое. Естественность всегда в цене. Истинная француженка, может, и накрасится с утра, но будет слегка небрежна, загадочна. У нее никогда не будет идеальной укладки. Нет маниакального стремления к совершенству, потому что его как такового не существует. Есть разные стили, они определяются эстетическими пристрастиями.
- У тебя была коллекция под названием “Синий чулок”. Здесь при всей ее изысканности она бы однозначно не пошла - из-за названия.
- Мода социологична, она учитывает разность в ментальном восприятии. На постсоветском пространстве еще сильны образы “идеальной женщины”: эдакая фотомодель с дипломом кулинара и при этом мать шестерых детей. Она должна быть красива, к мужу заботлива и желательно молчалива. А что касается коллекции Le Cercle des Bas Bleus - “Синий чулок”, то источником вдохновения для меня послужили интеллектуалки XVIII-XIX веков: “царицы” литературных салонов. Легенда гласит, что мадам Элизабет МОНТАГЮ раз в неделю устраивала у себя литературный вечер “Салон интеллекта, а не щегольства”. После чего некий Бенжамин СТИЛИНГФЛИТ явился на вечер в синих чулках вместо распространенных белых. Отсюда пошло шутливое название “Общество синих чулок”, а уже позже во многом благодаря Мольеру выражение “синий чулок” приобрело известный ныне уничижительный оттенок. Мне захотелось вернуть “синим чулкам” их старое доброе имя. Поэтому мои интеллектуалки женственны и привлекательны. Основной проблемой для фотосета в библиотеке стало отсутствие синих чулок. В суровом феврале 2009 года их было не сыскать. В конце концов нашли три разных оттенка, наслоенных один на другой, они-то и дали нужный тон синего. И модель - девушка по имени Гаэль - мужественно выдержала съемки с тремя парами колгот, надетых одни на другие.
- А что еще ты придумала для своих клиенток?
- Свою мини-коллекцию на весну-лето 2011 года я назвала английским Forget-me-not (“Незабудка”) - в ней уже как будто бы своя история, и ничего не надо додумывать. Сейчас работаю над коллекцией осень-зима “Прогуляемся в лесу” (есть такая французская считалочка). Моя героиня будет такой девочкой-ведьмочкой в черном капюшоне с осенне-рыжими волосами и “опасенкой” вместо изюминки. Думаю, тут есть, где разгуляться воображению.
Зарина АХМАТОВА, фото Владимира ТРЕТЬЯКОВА и из архива Мадины АХАЕВОЙ, Алматы
