Жизнь без ориентиров
-
Я денег собрал, в Уфу поехал к профессору Мулдашеву, мне говорили, что он чудеса творит, - рассказывает
Виктор ТЫСЯЦКИЙ, -
зрение восстанавливает, но на меня чудес не хватило. Он в четвертом классе расковырял взрывчатку, которую забыли взрывники...
Слева от двери - постоянно включенное радио.
Это ориентир. Точка отсчета для хозяина квартиры: куда надо следовать от радио: на балкон ли, к столу, к кровати…
В углу стоит телевизор, экран наполовину закрыт огромной коробкой из-под холодильника.
- Зачем мне экран? Да он и не работает. Я слушаю по радио новости.
* * *
-
Иногда я сильно напрягаюсь и вспоминаю, как у зеркала крутилась, - вспоминает
Татьяна ФОКИНА. -
Однажды в 13 лет утром проснулась, в окно посмотрела, и у меня в глазах все разъехалось. Вышла на улицу: бордюры - змейкой в разные стороны. Я приходила к врачам, плакала, говорила, что мне страшно, просила помочь. Врачи долго молчали в ответ или тихо говорили: наука движется вперед, может, что-то изменится, а сейчас сделать ничего невозможно... До 16 лет она еще что-то видела.
На полтора метра перед собой.
А потом наступила тотальная слепота.
Наука вперед не продвинулась.
* * *
Виктор живет в однокомнатной квартире.
Татьяна с двумя сыновьями - тоже в однокомнатной квартире. Он жил в квартире с окнами, для которых ветер не был преградой. Она тоже мерзла с детьми... “Дуло невозможно”, - не сговариваясь, сказал каждый из них о своем жилье.
И каждый делал ремонт сам. Как мог.
Он подрабатывал на телефоне. Телевизор, к примеру, починить надо: вы звоните - он принимает заявку. Если дело доходит до заказа, ему платят тенге 200. Накопил на то, чтобы заменить окна. Она заменила окна, когда младший сын получил первые в своей жизни отпускные, а потом кормилец остался без работы - кризис, сами понимаете. А старший сын у нее инвалид второй группы, у него умеренная умственная отсталость и со зрением проблемы.
* * *
Жилищными неурядицами - типа пол прогнил или крыша протекает - наших героев никто не интересовался.
- В городском управлении занятости и социальных программ, - рассказывает Татьяна, - мне начальница в одном кабинете сказала: я же не знаю, как живут инвалиды. А зачем тогда существует такой отдел? Осенью я попросила брайлевскую бумагу. Отвечают: нет. Было всего 10 килограммов на сто с лишним человек! “А вам зачем? Вы же не пишете!” - говорят они. Мне тот же номер телефона записать надо. В килограмме брайлевской бумаги всего листов 70, а у нас есть те, кто стихи пишет. Я хожу и требую, а некоторые ничего не требуют, и о них не вспоминают. Придешь за тем, что положено, а чувствуешь себя, как будто из кармана чиновников забираешь их личное. Как будто они нам все за свои деньги покупают…
За диктофоном пришла, мне говорят, что на весь Турксибский район пришло всего шесть штук, а ваша, мол, очередь 33-я. Пришлось опять требовать. Дали мне диктофон, а потом сказали: все, больше не приходите. Говорят, что я все положенное уже получила. А мне еще голосовой тонометр нужен. Значит, его не дадут?
* * *
Виктор:
- Диктофон у меня как записная книжка.
На магнитофоне слушаю книги.
Без палки (тросточки. - Ред.) на улицу не выйти...
* * *
- Пенсия у меня 20 тысяч. Это с дотацией, у старшего сына Кости - 17 тысяч. Гриша только устроился, будет получать тысяч 30. Если бы это стабильно было... - мечтает Татьяна.
Тогда бы она рассчиталась с долгами. Платила бы все время квартплату по счетам: 6500 в месяц. И не ходили бы сыновья по три года в одних брюках...
Мама старается всеми силами поддержать зрение старшего сына. Лекарства, которые ему выписал офтальмолог, тянут на 29 тысяч тенге...
Про младшего сына она говорит, что Бог пожалел ее и решил помочь, послав здорового ребенка. И больше всего на свете Татьяна боится, что этот ребенок может жениться и тогда она со старшим сыном окунется в нищету с головой.
* * *
Виктор был женат два раза. Дети родились без проблем со зрением.
Сейчас они живут в России.
- Я спокоен, никто меня не ругает, а то бы выросли и сказали: что ж вы меня пустили на белый свет мучиться? Мы все под Богом ходим, руки наложить на себя - не дело, жить живу, стараюсь быть человеком, но это не жизнь. Знаю, как выглядят облака, какого цвета может быть восход, как цветут розы, как птицы летают. Но я этого не вижу. Великий профессор Филатов, вернувший после войны зрение многим фронтовикам, говорил, что инвалид по зрению - это самый больной человек, у него испорченная нервная система.
* * *
И Виктор, и Татьяна особо ни на кого не надеются.
Она растила двоих сыновей и работала в общежитии общества слепых... уборщицей.
Мыла на ощупь полы и туалеты.
- Я после развала Союза, когда еще маленечко видел, - вспоминает Виктор, - с табачной фабрики брал коробками папиросы “Беломор”, а вечером на улице продавал. Потом покупал спирт, китайский наверное, дома разводил один к пяти, разливал по бутылкам и тоже выходил продавать. Жил как мог. Сейчас я этим не занимаюсь. Помидоры, огурцы выращиваю на балконе. Квашеной капусты, которую я сам, конечно, квашу, мне хватает до апреля. Иногда родственник берет с собой на рыбалку, бывает, карасей наловлю: я ж не вижу, как клюет, а слышу - на удочку колокольчик вешаю.
* * *
Четыре года назад Татьяна впервые попала в санаторий. Подлечилась. Но тогда ей повезло: рядом были женщины, которые видели, и про нее не забывали.
Старшего сына-инвалида она называет своими глазами, но поехать с ним на лечение не может. Сыну бесплатная путевка не положена, а взять его как индивидуального помощника не может. Хотя помощники прописаны в законе об инвалидах.
- Мы ходили в департамент по контролю и социальной защите, нас приняли, я спрашивала: почему не выполняется программа по индивидуальным помощникам? Мне ничего толком не ответили. Говорят: на весь Алматы профинансировано 105 помощников. Говорят: индивидуальные помощники - только для активных инвалидов. Так дайте нам помощников, и мы будем активными!
* * *
Виктор на той встрече говорил об ориентирах:
- Построили новую поликлинику. Вот я иду с тросточкой по дороге, тротуар кончился, грязь. Бордюры не везде. У нас зеленый город, ветки не обрезают, листья прямо в лицо, при дожде вся грязная вода - за шиворот.
Раньше стояли телефонные будки, мы попадали в них палкой. А сейчас телефонные козырьки на ножке, палка наша проходит мимо, и заостренными краями мы разбиваем себе лица. Я разбил. И Татьяна разбивала лицо, и многие другие.
Если городу выгодно козырьки ставить, их надо за пределы бордюра убрать! Машины заезжают на “зебру”, мы налетаем на них.
Я спрашивал: как без ориентиров жить?
Вопросов у нас много. Но ведь нас никто не слышит.
* * *
- Мы объединились в общественный фонд “Дән” и обо всем написали 19 сентября премьер-министру Кариму Масимову на его сайт, - говорит Татьяна. - Письмо в Интернете не появилось. Тогда мы повторили попытку 29 сентября. Может быть, он все-таки прочитает наше письмо и узнает, как мы живем?
Хельча ИСМАИЛОВА, Алматы, тел. 259-71-99, e-mail: ismailova@time.kz , фото Владимира ЗАИКИНА
Поделиться
Поделиться
Твитнуть
Класснуть
