Театр с абсурдопереводом

У многострадального Немецкого театра Алматы новый директор.

Впрочем , Ирина СИМОНОВА ( на снимке) - еще и режиссер, и художественный руководитель. Привлекательным директорское кресло не назовешь, при всем почете - здание в руинах, имя театра связано с коррупционным скандалом, необходимы и кардинальные перемены в самой позиции театра. А тут еще и тридцатилетний юбилей на носу…

Чтобы обрисовать ситуацию вокруг Немецкого театра, нужно иметь как минимум шекспировское перо. Он бы гениально живописал, как тридцать лет назад по селам, где было много представителей немецкой диаспоры, собрали талантливых ребят и отправили их в Москву - в Щукинское училище. Как театр долгое время был самым свежим и авангардным в Казахстане, хотя и терял состав за составом: актеры уезжали в Германию, где становились барменами, таксистами, посудомойками... Как три года назад грянула реконструкция здания: раздолбали уютный зрительный зал, руины которого стоят и поныне открытые всем ветрам. Ведь для наших актеров понятие “ремонт” адекватно шекспировскому “злому року”.

- Ирина, ровно год назад наша газета написала, что закончено судебное разбирательство со строительной фирмой, занимающейся ремонтом, и через два месяца актеры получат свою сцену... (см. “С мертвой точки”, “Время” от 16.07.2008 г. - Ред.)

- Да, действительно, мы подписали мировое соглашение, но подрядчик просто водил за нос и нас, и прокуратуру. Сейчас эта строительная фирма прекратила существование, а ее руководители уехали в Россию, так что и спросить не с кого. Летом - прикрытые зеленью - эти развалины выглядят не так ужасно. Но когда зимой к нам приезжал министр культуры и информации Мухтар КУЛ-МУХАММЕД, все это было похоже скорее на курятник, чем на театр, тогда он сказал: нет смысла это достраивать, надо искать подходящее для театра здание из уже имеющихся в городе. Весной, после нашей поездки в Берлин, я снова пошла к министру, а он, как только услышал, что я из Немецкого театра, тяжело вздохнул...

- А вы уверены, что после поисков нового здания не окажетесь на задворках - в каком-нибудь еще худшем “курятнике”?

- На реконструкцию было выделено 86 миллионов тенге, сейчас из этих денег на нашем счету осталось всего 16 миллионов. Что касается подходящего здания, нас попросили присмотреть таковое, но это очень сложно. Ведь у многих уже есть частные хозяева. Тот же Дом культуры АРО, где мы сейчас даем спектакли, живет за счет аренды: там базируются кукольный театр “Зазеркалье”, еще два государственных творческих коллектива, собираются верующие. Я уже предложила чиновникам Минкультинформа: если не можете нас здесь обустроить, то заберите в Астану: главное, чтобы было где работать. Неопределенность смертельна для театра. Я пытаюсь забить актерам голову творческими планами, чтобы отвлечь их от грустных мыслей о своей бездомности. Тем более что следующий год для нас юбилейный, да еще и Год Германии в Казахстане.

- Вы действительно готовы уехать в Астану?

- Возможно, если не найдем здание в Алматы, то все-таки доведем до ума имеющееся. Проблема еще и в том, что кроме здания было много иных вложений в театр. Организации и спонсоры делали в свое время подарки, но они положенным образом не фиксировались. Скажу прямо: нечистоплотные администраторы умудрялись оформлять их на себя. Например, сейчас мы не можем доказать свое право собственности на однокомнатную квартиру, которая служит нам пошивочным цехом. Мы вынуждены будем ее освободить и найти для костюмов закуток здесь же, на развалинах. Кроме этой квартиры нам дарили двенадцать единиц автотранспорта, видеокамеры и.т.д. Такое ощущение, что театр проходит испытание на выживаемость...

- Давайте все-таки поговорим о творческих планах. Тридцать лет - достаточный срок для самоопределения театра. Команда режиссера Немченко ставила спектакли не столько “немецкие”, сколько авангардные - о сегодняшнем дне, используя типичное для нашего быта смешение нескольких языков. Ведь, согласитесь, после стольких волн эмиграции нет смысла сохранять театр, где ни для актеров, ни для зрителей немецкий язык не является родным и даже стопроцентно понятным.

- Сейчас мы даже в уставе убрали пункт о постановке спектаклей исключительно на немецком языке. Потому что все прекрасно понимают эту проблему. Но происходит вот что: в театре есть несколько человек, которые говорят: мол, пришли “инородцы” из других театров и устроили гонения на немцев и немецкий язык. В таком русле очень трудно вести диалог. Действительно, в театре сейчас совсем немного этнических нем-цев, и нет возможности набрать новых. Ко мне приходили ребята, знающие язык, которые занимаются в театральной студии, они были готовы играть. Но - только в свободное от учебы или работы время. А мне нужны профессиональные актеры, для которых театр - их работа. А иначе как я могу с них спросить?

- Почему прекратилась практика приглашения европейских режиссеров и сценаристов?

- Обычно такие проекты оплачивал Гете-институт, поскольку это очень дорогое удовольствие. Нам сейчас сказали, что до тех пор, пока у театра не будет своей сцены, финансировать эти приглашения не имеет смысла. Эту позицию можно понять. А сегодня вообще кризис, и приглашать стало еще сложнее. Я делаю пока ставку на наших, казахстанских режиссеров - у нас работал Игорь ГОНОПОЛЬСКИЙ, Юля ЖИГУЛЕВА ставила дипломный спектакль. Сейчас собираюсь приглашать интересных режиссеров, с которыми мы познакомились во время гастролей по Казахстану.

- Вы много гастролируете?

- Это вынужденно - своего здания-то нет...

- Есть театры, которые обходятся минимальным помещением. Почему вы так зациклились на академической сцене?

- Да потому что у нас статус государственного театра, а не молодежного, частного или экспериментального! И это позволяет выстраивать четкие, деловые отношения. Здесь есть государственное финансирование, и не надо бегать по спонсорам, “лыбиться” и выклянчивать деньги. На самом деле у нас очень большие планы, но пока все упирается в здание. Как говорил Гамлет: “Так погибают замыслы с размахом, столь много обещавшие вначале”. В 2007, когда мы уезжали в мае на гастроли, нам сказали: “В октябре вы войдете уже в новое здание”. Все эти три года моя задача как художественного руководителя была одна - сохранить труппу.

- Вы уже вкусили прелести директорского кресла?

- Первым официальным визитом был приход представителей санэпидстанции. Пришлось сказать им, что конструкции, на которые наткнулись врачи, - это не строительный мусор, а декорации спектакля, который я не могу списать, поскольку он в репертуаре. Сейчас я мечтаю поставить спектакль абсурда о свободе. Это будет МРОЖЕК. Наверное, он станет отдохновением для меня.

Ксения
ЕВДОКИМЕНКО,
evdokimenko@time.kz
фото Владимира ТРЕТЬЯКОВА
Алматы