Андрей БИЛЬЖО: Петрович не просто отчество - это судьба

Андрей Георгиевич БИЛЬЖО. Родился 26 июня 1953 года в Москве.
После школы поступил во 2-й медицинский институт. Окончив его, несколько лет ходил врачом на судах. Затем ординатура по психиатрии. Кандидат медицинских наук. Работал в течение 10 лет психиатром.
Параллельно занимался графикой, карикатурой, а с 1988 года - живописью. Член Союза художников России. Участник нескольких десятков выставок. Лауреат множества премий, в том числе “Серебряный гонг-94” (лучший художник прессы) и “Золотой Остап-94” - высшая профессиональная премия в области юмора (лучший карикатурист), 1-я премия - “Золотая кисть-91” в области живописи. С 1991 года художник-карикатурист издательского дома “КоммерсантЪ”. Сейчас рисует и пишет для “Известий” и других изданий.
Основной герой его карикатур - некто Петрович, собирательный образ маленького человека, нашего современника.
Основатель клуба “Петрович”, владелец сети ресторанов в Москве. Первый ресторан “Петрович” появился в Москве в 1997 году, затем Бильжо с партнерами открыли заведения в Праге (сейчас закрыто), Киеве и Питере. Специализация “Петровича” - русская и советская кухня, в нем обыгрывается стилистика 1970-х, вход по клубным картам.
Особую популярность приобрел, участвуя в телепрограмме Виктора Шендеровича “Итого” на НТВ (премия “ТЭФИ”), где выступал в роли врача-мозговеда из “маленькой психиатрической больницы города N”.
Автор книг “Еда”, “Анамнез”, “Петрович и другие”, соавтор учебника русского языка для старшеклассников.

По материалам российских сайтов

Нет самоиронии - нет и человека

- Андрей Георгиевич, первый раз я увидел ваши карикатуры двадцать лет назад - на всесоюзном фестивале юмора в Питере “Очень-89”, где тоже выставлялся. Петрович ведь появился немного позже?
- Да, думаю, году в 1991-1992-м.

- А почему именно Петрович? Гораздо логичнее было бы - Георгич. Во-первых, это ваше отчество. А во-вторых, св. Георгий Победоносец - небесный покровитель Москвы…
- Как получилось - так и получилось. Потом, ретроспективно, я понял, что это единственное отчество, в котором полностью проговаривается буква “р”. И вообще это едва ли не единственное отчество, которое проговаривается полностью, все остальные в русском языке съедаем: ведь говорим не “Александрович” и “Иванович” - а “Саныч” и “Иваныч”.

- Придумать Петровича - это что было: сон, озарение, задание редакции “КоммерсантЪ”?
- Такие творческие вещи трудно анализировать. Случилось… Потом я понял, что Петровичи довольно часто в литературе встречаются. И что отчество, в принципе, - сложная вещь в языке. Тогда как раз велись разговоры: а нужны ли нам вообще отчества? а не перейти ли нам на англо-американский вариант - без отчеств: просто Билл Клинтон, например, или Борис Ельцин? Но я понял, что отчество - очень удобная вещь: можно обращаться к человеку по отчеству - и называть его на “ты”. Что позволяет снимать преграды между людьми разного сословия, социального положения или возрастных групп. А когда я перечитывал “Шинель” Гоголя, то обнаружил, что портной, который шил Акакию Акакиевичу заветное верхнее платье, тоже был Петрович. Николай Васильевич описывает его как человека кривого, рябого и пьющего… Более того, до того как получил вольную, он был Григорий, а после стал просто Петровичем (У Гоголя так: “Сначала он назывался просто Григорий и был крепостным человеком у какого-то барина; Петровичем он стал называться с тех пор, как получил отпускную и стал попивать довольно сильно по всяким праздникам, сначала по большим, а потом, без разбору, по всем церковным, где только стоял в календаре крестик”).

- У Петровича есть родственники в мировой литературе - большие маленькие человеки?
- В этом смысле - да, конечно. От Ивана-дурака до Швейка - всё родственники Петровича. Это образы городских сумасшедших, скоморохов. И ничего здесь оригинального нет. Просто то, что придумал художник, то бишь я, видимо, совпало с желанием народа, чтоб появился такой персонаж карикатурный, какого до сих пор не было. Петрович - лишь один из персонажей, их у меня много, но так уж повелось, что стиль узнаваем и все мои картинки называются “петровичи”.

- Я побывал в вашем клубе с одноименным названием, там стоят бюсты классиков, и у всех одно отчество - понятно какое.
- Саша Кабаков (известный российский писатель. - В.Б.) хорошо сказал, что Петрович не просто отчество - это судьба. Некая самоирония. У одних она большая, у других маленькая, а у кого-то ее нет вовсе. А если нет - значит, и человека нет. По-моему, очень точно сказано.

Как “закосить” в Кащенко

- Когда в конце 1970-х я учился в Москве, то немало моих однокашников, оказавшись из-за неуспеваемости перед угрозой отчисления, “закашивали” и ложились “на сохранение” в психиатрическую больницу имени Кащенко (где вы, как известно, работали) и таким образом получали академический отпуск. Знакома вам подобная практика?
- Безусловно. Правда, я работал в начале 1980-х, но у меня было много таких пациентов. “Косили” не только от отчисления, но и от армии тоже. Конечно, психиатры - и я в том числе - все видели и шли на это умышленно. Принимали правила игры - просто для того, чтобы помочь молодому человеку выпутаться из той ситуации, в которую он попал. Чистый гуманизм, не более того. Я как-то консультировал молодых людей - детей своих знакомых, чтобы помочь им не пойти в армию, и советовал: не надо ничего придумывать! Потому что психиатр вас сразу раскусит. Говорите только то, что чувствуете на самом деле. И тогда выяснится: все это есть в реальности - и депрессии, и суицидальные мысли… Довольно частые и для позднего пубертатного возраста - 16-17 лет, и для юношеского - 18-21. Так что это была взаимная игра - и психиатра, и пациента.

- Но позвольте, всем известна карательная советская психиатрия: Институт Сербского, вялотекущая шизофрения - знаменитый диагноз для здоровых людей, смирительные рубашки для диссидентов и т.п.
- Я, конечно, слышал обо всем этом, но сам работал сначала в Кащенко, потом в Центре психического здоровья. Видимо, или мне повезло, или сам я такой, но из психиатров меня окружали в подавляющем большинстве интеллигентные, образованные и гуманные люди. Встречались, конечно, ублюдки среди санитаров, медсестры, с которыми приходилось бороться. Но чтобы столкнулся с садистом-врачом - не припомню.

- В одном из интервью вы говорили, что у вас лечилось немало политиков. Понимаю, что фамилии не скажете, но хотя бы - каковы были диагнозы?
- Не то чтобы лечились. Я в конце 1980-х написал и защитил диссертацию, актуальную для перестройки: о снятии психиатрического диагноза и вырастающих из него социальных “хвостов”: невозможности поехать за границу, водить машину, устроиться на ту или иную работу - и все из-за учета в психдиспансере. На основе той диссертации мы написали довольно прогрессивное методическое пособие, которое позволяло врачам диспансеров снимать больных с учета. Сам я тоже взял больных, которые лечились 10-15 лет назад, отбирал тех, у которых за это время было все нормально, хороший социальный рост, они ни разу не обращались в диспансер - и снимал с них диагноз. Да, среди них было несколько политиков с приличным социальным статусом, но им очень в жизни мешал диспансерный учет. Мы снимали с них диагноз, они становились свободны как птицы и могли достичь высот безо всяких помех.

- Сегодня, когда вы смотрите телевизор, видите какие-либо клинические проявления у политиков?
- Клиника - это уже болезнь, когда нужны лекарства, помощь врача и т.д. Но психопатию - а она все-таки не является болезнью, это крайняя часть нормы, не очень гармоничный склад характера (все мы немножко психопаты) - видеть приходится довольно часто.

- А когда человек перед телекамерой жует галстук - это психопатия или другой диагноз?
- Я не знаю, почему Саакашвили жевал собственный галстук. Это проявление какой-то декомпенсации, стрессового состояния… Просто политики на виду, а непубличных людей мы не видим. Мало ли что делаем мы сами, когда остаемся одни и сильно нервничаем. Бьем жену. Или посуду.

- Я спросил не для того, чтобы лишний раз задеть грузинского президента. Просто у меня с самого с детства привычка - в минуты концентрации жевать бороду. Коллеги прикалывают: давно, мол, пора к врачу обратиться…
- Ну, у Саакашвили бороды нет, поэтому он жевал галстук. Галстук - продолжение бороды.

- Доктор, а вот скажите мне, чем мозговед отличается от мозго...ба?
- Мозговед - это образ человека, который играл некую санитарно-гигиеническую роль, ставил диагнозы обществу, тем или иным политикам, чтобы они, попадая в поле его зрения, таким образом должны были следить за собой. А в поле зрения мозговеда чаще всего и попадали политические мозго...бы.

В каждой бочке затычка

- Когда лет шесть назад я беседовал с Шендеровичем, он сказал, что “Итого” (на мой взгляд, непревзойденная до сих пор политико-сатирическая программа) была закрыта не по карательным причинам, а потому, что исчерпала себя…
- Да, к тому времени стала меняться атмосфера, общество само. Поменялся президент (Ельцин на Путина. - В.Б.). Мы поняли, что тоже должны меняться в какую-то сторону. И закрыли “Итого”. Видимо, тем самым упредили удар, потому что через какое-то время ее закрыли бы точно - что произошло с очень многими программами. Потом на ТВС была программа “Плавленый сырок”, она тоже закрылась. Затем, уже на новом НТВ, передача “Личный вклад” Александра Герасимова, где я делал мультфильмы про Герасима и Муму, она год просуществовала. Еще я успел полтора года поработать на питерском канале, год - на REN-ТВ, в программе “Однако” на Первом канале (там была анимация про Петровича) и на ТВ-5. Итого я прошел пять каналов, 10 лет на телевидении.

- Из тех троих, кто делал “Итого”, у Бильжо-мозговеда и Иртеньева-правдоруба была больше гуманистическая, нежели политическая позиция (ведь Петрович, в конце концов, тоже общечеловек). А Шендерович был самым из вас политически акцентированным. Я тут не собираюсь обсуждать Виктора Анатольевича в его отсутствие - Боже упаси, но не думаете ли вы, что политическая заточенность большого художника (а Шендерович им безусловно является) сильно ему мешает и делает его предсказуемым?
- Думаю. Это отлично знает и сам Виктор Анатольевич. И говорит, что ему все надоело и он хотел бы заняться просто литературой. Собственно говоря, он это и делает: у него есть несколько пьес, совсем не связанных с политикой, которые идут в театрах. Но просто он, видимо, так устроен, что ему не дает покоя то, что происходит. Я вот менее политический человек - больше социальный, но мне тоже не дает покоя многое в обществе: несправедливость, например, или разрушение памятников архитектуры в Москве. Я с этим борюсь как могу, выступаю в защиту, меня никто не заставляет. Шило у меня в ж...пе, наверное, или я в каждой бочке затычка. Но принимаю участие: меня зовут - я иду. А вот Витя занимается этим - политикой.

- Ему же это еще и вредит в обычной жизни…
- И не только тем, что его отлучили от телевидения. Но и потому, что ты тратишь нервы, здоровье. Просто по-другому не получается. Не получается пройти мимо какого-то безобразия. Иногда, правда, получается пройти. И себя за это ругаешь. А когда не получается - тоже ругаешь (смеется).

Комфорт - он где-то внутри

- Андрей Георгиевич, вы рисуете, пишете книжки, поете и записываете диски, у вас сеть ресторанов “Петрович”, есть достаток, квартира в Венеции...
- Я с двумя друзьями, в качестве автора идеи и сценария, еще снял фильм “Венецианский жених”, документальный, короткометражный - 24 минуты идет. Он будет участвовать в фестивале “Кинотавр”. И говорят, у этой ленты есть шансы получить там что-то.

- Я и говорю - практически человек Возрождения. Зачем же вам еще и радио (А.Г. до самого последнего времени был ведущим программы “На приеме у Бильжо” на радио “Культура”. - В.Б.)?
- Не знаю. Сегодня (12 мая. - В.Б.) у меня последняя программа, я ее закрываю. Я пригласил Игоря Свинаренко (известный российский писатель и журналист. - В.Б.), которого люблю, с которым мне интересно. И мы с ним будем сидеть и разговаривать - еще не знаю о чем. Мне было интересно делать программу, потому что это прямой эфир, а прямых эфиров сейчас не так много. Потому что я мог говорить о чем хочу: меня никто не контролировал и не спрашивал, о чем будет следующая передача. И мог пригласить кого хочу. Ко мне приходило очень много гостей.

- А вы хоть готовились?
- Нет, я никогда не готовился. Мне понравилось название, которое придумал: “На приеме у Бильжо”. Деньги платили маленькие, но было интересно. Но потом я понял: что-то меняется. Когда уезжал однажды из Москвы, то хотел, чтобы программу с Шендеровичем повторили в записи. Не разрешили. Затем она пропала. А я собирался делать книжку с моими интервью. Второй раз писать с ним беседу - глупо. А выпускать книжку без него - несправедливо.
Потом меня стали просить анонсировать свою программу. То есть во вторник она выходит, а в пятницу я должен сообщить, о чем буду говорить. Я сказал, что так не получится, потому что не знаю, что случится за субботу-воскресенье. Например, одна из программ была посвящена тому, как милиционер расстрелял несколько человек, а произошло это как раз в выходные. Как же я буду анонсировать программу и говорить затем про другое? В августе прошлого года отрезалась огромная часть аудитории (почти вся Россия, стали вещать только на Москву), потому что во время войны в Южной Осетии понадобился эфир для информационных войн. В общем, я понял, что мне уже не так интересно, как было. Значит, этот проект изжил себя, и я решил его самостоятельно закрыть. Чтобы не искушать руководство канала и не ставить его в неловкое положение. Видимо, радио “Культура” тоже скоро закроется, потому что глуповато, когда канал вещает только на Москву. А меня раньше слушали и в Петербурге, и в Воронеже, и в разных других городах.

- Может, вы все же что-то политически незрелое рассказывали?
- “Культура” - не политический канал, и я не говорил на политические темы. Но говорил о чем хочу. Так, как сам это вижу. Например, целую программу я посвятил проекту “Имя России”.

- А вы сами за кого в нем голосовали?
- Да ни за кого я не голосовал! Мне вообще весь этот проект кажется бредом, и я свел его до уровня анекдота: встречаются русский, американец и еврей… А здесь встречаются Сталин, Столыпин и Пушкин. И я спокойно рассуждал на эту тему - вроде бы в рамках культуры, но говорил что хотел, а не какую-то общепринятую точку зрения.

- В какие годы у вас был наибольший душевный комфорт: в 80-е, когда вы работали в маленькой психиатрической больнице, в 90-е или сейчас?
- В разные периоды были разные комфорты и дискомфорты. Одно время не хватало денег, и невозможно было поехать за границу. Сейчас я могу поехать куда хочу, вроде не голодаю, и работа есть. Но в 90-е было больше возможностей для самореализации. Комфорт - он где-то внутри. Мне и в середине 80-х было комфортно, после кризиса среднего возраста в начале того десятилетия. В конце 80-х стало интересно. В 90-х - совсем интересно, был кайф, можно было за все браться и открывать все новое и новое. Сегодня интересно по-другому. Есть внуки, я люблю Италию и могу туда ездить каждые три месяца на пару недель. Тем не менее продолжаю и здесь пыхтеть и бурлить.

Почему казахи говорят по-русски без акцента

- Я в Казахстане, между прочим, бывал в 1969 году: уехал туда между 9 и 10-м классом с геологической партией на товарном составе. Это была моя первая большая поездка. Двое суток мы ехали на платформе в ГАЗ-51. Я сопровождал груз вместе с водителем, который только что освободился из зоны и сильно напился, а у меня еще не было паспорта. Так мы добрались до Чимкента. А потом четыре месяца жили в палатках. В общем, поколесил по Казахстану. Видел Аральское море, когда оно еще было полноводным, прошел пустыни, работал под Джамбулом и под Алма-Атой. А возвращался в Москву из Алма-Аты через Семипалатинскую область, там тогда как раз были столкновения с китайцами на границе. Так что с Казахстаном у меня связан важный этап в жизни.
Еще моя бабушка сидела несколько лет в АЛЖИРе - Акмолинском лагере жен изменников родины. Потом она жила на вольном поселении в Тюмени.

- Всем моим московским собеседникам я задаю один и тот же вопрос: как так вышло, что Россия умудрилась поссориться практически со всеми бывшими соседями по СССР, кроме Казахстана?
- Говорят, у вас неплохо, высокий уровень жизни…

- Смотря с чем сравнивать. Во всяком случае, казахов-гастарбайтеров, насколько я знаю, в Москве нет.
- Чуть не забыл! У меня была работа с казахами: я сделал серию упаковок для одной вашей компании. Получил от них заказ по Интернету, придумал афоризмы, все нарисовал, отправил, мне позвонили, и я по телефону… раскрашивал рисунки, говорил им, где какой цвет нужно дать. Получил огромное удовольствие от работы с этим рекламным агентством, очень вменяемые ребята, редко таких встретишь. Сделали классный продукт. Потом приехал ко мне казах, абсолютно европейского вида, окончил Сорбонну, с иголочки одет. Привез честно заработанные мною деньги…
Почему Россия так близка с Казахстаном - для меня это, с одной стороны, загадка, а с другой - не загадка. Я вам вот что скажу. Казахи - единственная национальность на территории бывшего Советского Союза, кто по-русски говорит без акцента. Это я утверждаю абсолютно уверенно, потому что общался с людьми самых разных национальностей. Меня поражало это, еще когда был мальчиком в геологической партии и разговаривал со своими сверстниками-казахами. Грузин, который 30 лет живет в Москве, говорит с акцентом, армянин и азербайджанец - тоже. Как и мой любимый друг, филолог Игорь Свинаренко.

- По-моему, он намеренно хохляцким прононсом бравирует.
- Ну, не думаю - это мягкое украинское “гэ”. А ведь близкий же народ. Я уж не говорю про акцент туркмен, таджиков и прочих. А вот у казахов его нет. Видимо, мелодика их языка родственна русскому. Как, впрочем, и менталитет. Я, кстати, очень хочу слетать в Алма-Ату.

- Что ж, welcome! То есть қош қелдiңiздер!
…Вскоре после этих слов в кофе-хаузе, где мы общались с Андреем Георгиевичем, будто уловив на тонких планах, что речь шла о нем, нарисовался внушительный Игорь Николаевич Свинаренко и после горячих рукопожатий увлек моего собеседника в здание по соседству, на радио “Культура”. Записывать последнюю программу “На приеме у Бильжо”.

Вадим БОРЕЙКО, Алматы, e-mail: vboreyko@time.kz, рисунки Андрея БИЛЬЖО, фото Вадима БОРЕЙКО, Москва - Алматы