Слишком много любви

- Чтобы найти себя, иногда нужно потеряться, - рассказывает Михаил. - Переехал в Москву в 90-е годы, когда кругом была смута и неразбериха. Думал: если что-то значу, то выплыву. Уезжал не за длинным рублем - мне всего хватало здесь. Да и много ли нужно поэту-бессребренику? Одиночество разожгло воображение, много писал. Рассказы, пьесы, романы. Творчество оказалось востребованным, меня публиковали в “Юности”, выходили книги. Но вливаться в писательскую тусовку не стал, не мое это - объединяться в стаи. Я люблю общаться в камерной компании.
- Удалось найти, что искали?
- Самое главное, что я там нашел, - это любовь. Встретил женщину, которая ценит и понимает меня как художника. Я счастлив в новом браке, жена - мой самый нежный и внимательный критик. А если о творчестве, то в Москве я с грустью осознал, что попса здесь оголтело правит бал. В Алматы это заметно пока только в шоу-бизнесе, а в Белокаменной попса как инфекция - в литературе, классической музыке, искусстве. Можно, конечно, списать все на
мировые тенденции, но легче от этого не становится. Что толку, если от творения ни в голове, ни в сердце ничего не остается? Считайте меня старомодным, но я убежден - книгу ничто не заменит, только она может сделать человека лучше. Сейчас в Интернете каждый может стать писателем. Даже издавать книгу не надо, сиди себе кропай на блогах в ЖЖ - Живом журнале. Литература обесценилась, опустившись до нецензурных слов.    
- Как же у вас на таком фоне растут тиражи?
- В Москве тиражи такие же скромные, как в Алматы, не больше тысячи. Мои истории о современниках, попавших в исторический переплет, оказались востребованными в Южной Корее. Там мои книги расходятся пятитысячными тиражами. Меня это до сих пор удивляет, ведь там другая ментальность. И хотя я владею языком, читаю на нем, могу ответить на письма, языковой барьер все же присутствует. Однажды в Сеуле я подарил женщине картину с пейзажем. Через пару месяцев мне ее вернули со словами: “В ней слишком много любви. У нас так не принято обнажать чувства”. Я был в шоке. Но потом понял, что она имела в виду. Корейская культура очень сдержанная по своей природе, эмоции приглушены, завуалированы. Открытое проявление чувств могут “прочитать” как вызывающее или даже вульгарное.
- И чем вы привлекли сдержанных корейцев?
- Откровенностью. Мои персонажи всегда находят созвучную себе душу - в чем и находят смысл жизни. Это соотносится с моей судьбой, я ведь тоже нашел себя в любви. Во мне есть что-то от кочевников - не могу долго на месте сидеть. В советские годы исколесил всю страну. Жил по три месяца, по три года - в Молдавии, на Украине, в Прибалтике, Таджикистане, но нигде не находил гармонии. Везде был один строй, и людям одинаково несвободно дышалось. Только сейчас осознал: счастье - это когда тебе никто не мешает творить то, что ты считаешь важным. У меня нет интереса к большой политике, нет великих амбиций, но есть свое ощущение красоты, которым хочется делиться с теми, кто это понимает. Писатель не должен жить в комфорте, беспокойство для него норма, ведь если все хорошо, то и писать не о чем. Я пишу, потому что не вижу рая вокруг.
- Ню для вас...
- Точно не эпатаж. Художник приходит к экстремальному пути, когда ему нечего сказать привычными способами. Я, к счастью, в тупике себя не ощущаю, напротив, меня окрыляет любовь. Рисуя обнаженную натуру, я мысленно помещал ее не в шумные муравейники Москвы, где живу. Естественная среда для нее - это наши степные просторы: здесь ню сливается с движением облаков, звучит в унисон с мелодичным журчанием горных рек.

Альжан КУСАИНОВА, тел. 259-71-99, e-mail:
alzhan@time.kz

Фото Владимира ЗАИКИНА