В поисках сокровищ

- Сразу хочу сказать, что я не единственный разработчик этого закона. Он был инициирован вместе с моими коллегами еще в VII созыве. Нас было шестеро вместе со мной, и я хочу отметить заслуги остальных. Это сенаторы Ерик СУЛТАНОВ, Канатбек САФИНОВ, Даурен АДИЛЬБЕКОВ и мажилисмены Галым АМРЕЕВ, Салимжан НАКПАЕВ. Но в VIII созыве остался я один, вот поэтому ко мне и вопросы, и шишки (смеется).

Мы вовремя начали работу, потому что уже в сентябре президент Касым-Жомарт ТОКАЕВ уделил особое внимание геолого­разведке в своем послании народу. Он обратил внимание на системные проблемы, которые накопились в сфере недропользования, и отметил, что в нашей богатой ресурсами стране долгое время не было значимых геологических открытий.

И действительно, за всю независимость страны количество открытых крупных месторождений можно пересчитать по пальцам одной руки! Но этот закон должен помочь привлечь инвестиции в геологоразведку и добычу, особенно по истощенным месторож­дениям.

- Вопрос, который волнует всех: как-то в новом законе отражена конституционная норма о том, что недра принадлежат народу Казахстана?

- Да, и прямым образом. В этом законе установлено, что все новые крупные месторождения по нефти и газу будут осваиваться с обязательной долей участия государства в лице нацкомпании 50 и более процентов. Такой нормы раньше не было! К крупным месторождениям относятся геологические запасы свыше 100 млн тонн нефти или 50 млрд кубомет­ров газа.

Таким образом за государством сохраняется контроль над недрами. От этого зависит рациональное использование недр, являющихся национальным достоянием, а следовательно, и доходы государства. Эта ключевая норма очень долго обсуждалась, были споры, но тем не менее здесь важны интересы государства, поэтому норму мы постарались отстоять. И надеюсь, ее дальше примут.

Для сравнения: сейчас в ТОО “Тенгизшевройл”, которое разрабатывает нефтегазовые месторождения Тенгиз и Королевское, доля Казахстана составляет всего 20 процентов и почти столько же - в консорциуме North Caspian Operaiting Company, который занимается разработкой месторож­дения Кашаган.

Кроме того, в законе предусмотрено, что, если у нашей нацкомпании, допустим, “КазМунайГаз” не будет хватать денег на реализацию проекта, ведь она должна вкладывать такой же объем инвестиций, что и инвестор, то КМГ имеет право продать часть своей доли, но сохраняя конт­роль за всеми решениями. То есть по назначению специалистов на ключевые должности, по бюджету, закупкам, подготовке наших кадров и так далее недропользователь должен будет все это обязательно согласовывать с нацкомпанией.

- Согласятся ли инвесторы на такие условия в контрактах?

- Если у нас будут крупные месторождения (еще раз повторю: с объемами свыше 100 млн тонн и 50 млрд кубометров газа), то, я думаю, инвесторы, конечно, согласятся. Плюс ко всему инвесторов привлекают не только за счет долей, но и нашим инвестклиматом, гарантиями, стабильностью государства. Есть и другие параметры, по которым инвестор может сюда зайти.

- А почему участие государства установлено только по крупным месторождениям?

- По мелким месторождениям это как раз таки будет непривлекательно для инвесторов. Во-вторых, мелкие месторождения мы можем и сами разрабатывать.

- Это мы о будущих месторождениях. А давайте к действующим. По данным Мин­энергетики, количество старых истощенных месторождений в стране достигло порядка 80 процентов. Многие из них открыты в 1960-х годах. И несмотря на то что добычи в них мало, работники и поселки вокруг них остаются. На нефтяных компаниях лежит большая социальная нагрузка. Что будет, когда месторождения закроются?

- И это еще одно новшество закона - возрождение старых месторождений. Мы впервые ввели такое понятие, как критерии истощенных месторождений. Например, для крупных месторож­дений выработанность должна составлять 70 и более процентов. Это проблемные месторождения с высокой обводненностью (свыше 85 процентов). Включены и другие критерии. И те недропользователи, кто подпадет под них, смогут претендовать на применение альтернативного налога на недропользование, который уплачивается вместо действующих сегодня налога на добычу полезных ископаемых, рентного налога, налога на сверхприбыль и платежа за исторические затраты.

Тогда у недропользователей появится интерес продолжать работу. Но взамен они должны взять на себя встречные обязательства: за счет экономии развивать истощаемые месторождения, чтобы продлить их ресурс и добычу. По прогнозу Минэнерго, если инвесторы начнут вкладываться в новые технологии для поддержания добычи на истощаемых месторож­дениях, то можно добыть еще порядка 60 млн тонн нефти до 2045 года. При этом и сроки добычи на этих залежах можно продлить на 10-25 лет. Это большая помощь поселкам, которые занимаются нефтепромыслом в плане содержания всей инфраструктуры. И плюс это налоги от добычи, которые будут идти в бюджет, а также сохранение рабочих мест.

Это очень хорошая новелла для западных областей. Я сам родился на таком истощаемом месторождении 1932 года, сейчас его уже нет. И вот в прошлом году, когда я был там, то увидел, что на этом месте появилась огромная нефтяная буровая вышка, там ведется разведка. Я не знаю, какие будут результаты, но тем не менее почти через 100 лет геолого-разведочные работы на той территории возобновились.

- На сколько меньше будет этот альтернативный налог недропользователей?

- Прямо по цифрам я не скажу, не хочу забегать вперед. Мы сделали первый шаг, заложили эти понятия в законе. Сейчас разрабатывается новый Налоговый кодекс, который примут, скорее всего, в следующем году. Вот там и будем определять все эти параметры и особый режим налого­обложения.

- Президент в своем сентябрьском послании поручил правительству увеличить к 2026 году площадь изученных с точки зрения геологии земель до 2 млн квадратных километров. Этот закон решит эту задачу?

- Да, потому что в законе большое внимание уделено устранению бюрократических барьеров, которые тормозят разведку недр. Сроки всех экспертиз сокращены до 8-12 месяцев. Раньше эти процессы длились до двух лет. Требовалась куча документов, их сейчас сократили. Административные процедуры по срокам, порядку проведения тоже сократили в два раза - со 120 до 50 дней. Постепенно отрасль будет становиться более доступной. Упростив всякого рода согласования, нефтяники будут на полях заниматься, а не ходить по кабинетам и бумаги подписывать. Закон позволит оперативно перейти на практические геолого-разведочные работы.

И еще один момент. Геологоразведка - это высокорисковое мероприятие. Банки неохотно идут на финансирование этих проектов. Почему? Потому что из 10 скважин только три по теории вероятности дают положительный результат. И геологоразведочные работы требуют очень больших затрат. Поэтому нам необходимо именно в геологоразведку привлекать инвестиции, чтобы наши запасы были опережающими.

Сейчас происходит так: недропользователь ведет поиск, бурит, что-то находит, что-то нет, но если свою программу геолого-разведочных работ он не успевает до конца выполнить по конт­ракту, то участок у него забирают и выставляют штраф за несоблюдение обязательств. И у него нет возможности продолжать. А теперь по закону, если недропользователю не хватает времени на завершение работы, он может однократно продлить до трех лет период разведки, чтобы добить до конца недоделанную работу. Но взамен берет на себя дополнительные инвестобязательства: он должен разместить на счете в банке второго уровня сумму не менее 750 тысяч МРП, которую он обязуется потратить только на гео­лого-разведочную работу. Если недропользователь ничего не будет делать три года, государство эти деньги заберет.

- А если недропользователь понял, что месторождение - пустышка?

- Да, бывает, что недропользователь увидел, что месторождение бесперспективно. По старой версии закона, недропользователь должен был в течение шести лет бурить вне зависимости от того, обнаружил он там ископаемые или нет, и просто закапывал свои деньги (стоимость бурения составляет от 1 до 30 млн долларов). А иначе ему выставляли штраф. А зачем попусту бурить, если разведка показала, что там ничего нет? Поэтому от этой нормы мы отошли в законе. Теперь недропользователь по итогам разведки в течение трех лет может подать заявку, отказаться от территории и вернуть государству без штрафов. И это тоже повысит инвестиционную привлекательность геологоразведки.

- В итоге вы можете сказать, на сколько увеличатся геологические запасы Казахстана по нефти и углеводородам?

- По прогнозу экспертов, до 1 млрд тонн геологических запасов к 2045 году с учетом всех этих льгот, преференций и разработанных мер поддержки. И все перечисленное очень хорошо повлияет на инвестиционную привлекательность отрасли. За прошлый год в эту отрасль было привлечено 137 млрд тенге инвестиций. Ожидается, что предлагаемые законодательные поправки позволят привлечь в геологоразведку 200 млрд тенге инвестиций ежегодно, то есть почти в два раза больше! И это по самым скромным подсчетам…

Тогжан ГАНИ, Астана