Говорит и показывает

Канат ТАСИБЕКОВ, автор знаменитого само­учителя по языку “Ситуативный казахский”, готовится к выпуску третьего, заключительного тома пособия. Тасибеков сам выучил родной язык после 50 лет, но сейчас столкнулся с новой проблемой - ему почти негде практиковать свой постоянно улучшающийся казахский…

- Конечно, в Алматы есть интеллектуальная казахскоязычная среда, которой мне так не хватает, - говорит Канат-ага, - использующая слова, не встречающиеся в повседневном обороте, литературную лексику и так далее. Просто мы с ней мало пересекаемся.
Для того чтобы перевести знания в активную форму, их нужно применять. Я, например, вычитываю где-нибудь незнакомые мне слова, описывающие человеческие чувства или политические баталии, а чтобы они закрепились в моем лексиконе, мне нужно их использовать в своей речи. Но делать мне это негде. В быту мы же не говорим о победах героического духа над бренным телом, мы просим чай налить и хлеб купить. В компании своих друзей я неукоснительно слежу, чтобы все говорили на казахском. Но этого недостаточно.
- Уже можно предвидеть, что вас обвинят в искажении фактов: интеллектуальная среда есть, она обширна, и вы сами виноваты, что туда не вхожи.
- Я вырос в русскоязычном окружении, а казахских интеллектуалов мало знаю. Сейчас активно иду им навстречу. Пока без особого успеха. В целом русскоязычная среда ко мне более приветлива, что видно по отношению прессы. Русскоязычные СМИ регулярно приглашают, интересуются, в казахских изданиях заинтересованности и отдачи я не вижу. Они придерживаются мнения, что для казаха нет никакой доблести говорить на родном языке, это должно быть естественно, как дышать. И в этом я их тоже могу понять. С другой стороны, удивительно, что люди постоянно говорят о проблеме языка, но когда я к ним обращаюсь со своими идеями, они никак не реагируют. Хотя я считаю, что сейчас главная задача - научить говорить на казахском самих казахов. А потом язык будет развиваться и проникать во все сферы жизни, пройдет свой эволюционный путь.
- У вас нет ощущения, что для многих национал-патриотов и радетелей за все казахское проблема языка - лишь инструмент для зарабатывания денег и политических дивидендов? Им выгодно, чтобы вопрос оставался актуальным как можно дольше.
- Я согласен, многие сделали это для себя профессией. Согласитесь - просто говорить о роли языка, не делая ничего конкретного для его продвижения, гораздо легче, чем написать книгу, провести семинар, прочитать лекцию. Также считаю, что комплекс вины, который “настоящие” казахи культивируют в “асфальтных”, не присущ казахскому менталитету в принципе. Казахи мягкие, толерантные, договороспособные. Если человеку все время твердить, что он предатель, то это вызывает обратный эффект: он озлобляется и все воспринимает в штыки. Но кому-то выгодна такая ситуация. Она позволяет зарабатывать и при этом ничего не делать. Кроме регулярных громких заявлений на больную тему.
- Вы за латиницу или кириллицу?
- За латиницу. И вот почему. Мы все соотносим с русским языком, но казахский тем самым попадает под влияние извне и в крайних проявлениях становится калькированной версией русского языка. Потому что терминологическая база одна и та же, и вдобавок в казахском языке пока не выработалась современная городская лексика. Мы ее заимствуем из русского языка, который ее тоже откуда-нибудь взял: лоджия, пандус, балкон. А поскольку кириллическое написание дважды интегрированной лексики совпадает, получается русификация языка. Как вам, например, “экономика кафедрасының рейтингі”? Латиница позволит уйти от этого, поможет лучше стандартизировать и модернизировать язык.
- Я слышал мнения, что с переходом на латиницу язык может потерять уникальные дифтонги и сонорные. В Узбекистане такое уже происходит - некоторые молодые дикторы на телевидении говорят на “новом узбекском”. Так, дескать, и язык недолго потерять.
- Вы знаете, я очень хотел бы жить посреди раздолий с двумя женами, пить кумыс, есть бешбармак и балдеть. Но колесо прогресса невозможно остановить. Нужно приспосабливаться. Да, казахский язык может упрощаться, меняться, и наверняка это произойдет, но в этом нет ничего страшного.
Наш язык затормозился в развитии на 70 лет. Ремарка: я не склонен винить в этом советскую власть, она делала многое для казахского, но русский доминировал над ним, поскольку это язык великой нации и великой культуры. Но в результате сейчас казахский совершенно не приспособлен для городской жизни. В нем нет урбанистических жаргонизмов, никто не пишет на нем современную городскую прозу. Казахский существует в другом, традиционном пространстве. Что характерно, казахская современная городская культура существует, только не у нас, а в китайской Кульдже. В КНР проживают миллион казахов, и в местной администрации даже существует комитет языка, который в том числе следит за правильностью употреб­ления и написания разных терминов. Правда, они не имеют никакой связи с нашим терминологическим комитетом.
- Тем не менее есть ведь реальная опасность упрощения казахского языка. А его богатство - одно из основных постоянно превозносимых объективных достоинств.
- В нашем языке существует около 60 слов, обозначающих человека невысокого роста. Глагол “тγсіну”, всеми употребляемый в основном значении “понимать”, в словаре напротив этого слова идет только на седьмом месте. Предыдущие шесть мест занимают глаголы, далеко не так часто употребляемые. Поэтому язык объективно нуждается в упрощении, никуда от этого не деться.
- С тех пор как вы стали говорить и думать на казахском, поменялось ли ваше мышление и мировосприятие?
- Конечно! Я стал лучше понимать тех же настоящих искренних национал-патриотов, которым больно за родной язык и культуру. В то же время многие вещи, пользующиеся популярностью в русскоязычной среде, я уже не могу разделять. С обеих сторон есть предубеждения и настороженность, но одно я могу точно сказать: если вы собираетесь что-то обсуждать с казахской аудиторией или чему-либо ее учить, то делать это нужно на понятном ей языке. На казахском.

Тулеген БАЙТУКЕНОВ, фото Романа ЕГОРОВА, Алматы