Особенности национального мусора

- Как идет в стране работа по внедрению раздельного сбора мокрого и сухого мусора?

- В столице уже на всех контейнерных площадках установлены желтые контейнеры для сухого мусора (металл, пластик, макулатура и мелкая электроника) и зеленые для мокрых бытовых отходов. В этом году утверждена новая стратегия развития деятельности “Оператора РОП”, в которой предус­мотрено распространить опыт Нур-Султана на все города с населением свыше 200 тысяч человек.

- Хорошо, а сами люди привыкли сортировать свой мусор?

- А здесь уже тяжелее. В организации раздельного сбора мусора главное - заинтересовать людей. Сейчас наша работа сконцентрирована на уровне экологической сознательности человека. Мы убеждаем, почему это полезно для страны и, соответственно, для каждого гражданина. Но есть категория людей, которые целенаправленно не хотят в этом участвовать, говорят: “Нет, вы на этом зарабатываете” или “Нет, я не хочу никому помогать, возите на сортировочные заводы и разделяйте сами”. С ними мы и работаем. Но если посмотреть опыт европейских стран, то на обучение людей, особенно старшего возраста, разделять мусор у них ушел десяток лет.

- А почему бы не штрафовать людей за отказ от раздельного сбора мусора?

- Да, в Европе есть такой концепт - плати за то, что ты выбрасываешь, если не разделяешь. Теоретически это удобно реализовать в частном секторе, когда у всех индивидуальные контейнеры или когда есть товарищество собственников, которое несет ответственность за контейнерную площадку, к которой нет доступа жителям других домов. А в случае наложения штрафа товарищество делит его между жителями дома. Но применить этот механизм у нас сложно. Как мы навяжем штраф товариществу собственников? Как оно разделит эту ответственность, если часть жителей дома не разделяет мусор? Пока мы не готовы это реализовать даже в частном секторе, где у нас не индивидуальные контейнеры, а обычные площадки, как везде.

- Но есть ли способ мотивировать людей к сортировке, кроме словесных призывов?

- Есть механизм подстегивания деньгами, и он предусмотрен в нашей новой стратегии. Это так называемая депозитно-возвратная система оборота тары. Около 30 передовых стран внедрили эту систему, когда, например, купив бутылочку в магазине и выпив, вы имеете возможность вернуть ее в тот же магазин за так называемую залоговую сумму. В среднем это 10 центов. Такая система стимулирует человека разделять мусор, потому что ему возвращается часть денег назад. Этот способ предусмотрен в нашей стратегии с потметкой “к проработке”. Но от подтверждения намерения проработать внедрение такой системы до фактического внедрения может пройти два-три года.

- Как известно, с 1 января этого года вступил в силу запрет на захоронение пластмассы, макулатуры, картона и отходов бумаги и стекла на полигонах. Работает ли это решение?

- Нет, в полной мере не работает. Перечисленные виды вторсырья, которые запрещены к захоронению, составляют 35-40 процентов всех твердых бытовых отходов казахстанцев. Если вспомнить официальную статистику, то мы перерабатываем всего 11,5 процента ТБО, то есть остается еще 20-30 процентов мусора, который не перерабатывается, а просто вывозится на полигон. А что еще делать? Если мы закроем полигоны для этих “популярных” отходов, их повезут на несанкционированные свалки. Если мы нацелены на исполнение этого запрета, нам просто не обойтись без сжигания мусора.

- А планируется ли в Казах­стане строительство мусоросжигающего завода?

- Да. Это определено на уровне принципиального направления нашей деятельности! Но мы не будем финансировать строительство завода, мы будем стимулировать инвесторов, которые придут с современными технологиями. Мы будем субсидировать каждую тонну отходов, из которых извлечена энергия, как сейчас субсидируем каждую тонну отходов, вовлеченных в производство новой продукции. В каких городах будет завод? Понятно, что потенциальный инвестор придет в крупные города, но впоследствии, если проанализировать опыт Евросоюза и Китая, могут формироваться целые агломерации, когда вокруг крупного объекта по сжиганию образуются хабы. И из сельских населенных пунктов и малых городов отходы свозят на перегрузочную станцию, а там погружают в транспортное средство и отправляют на мусоросжигающий завод. И такие агломерации у нас в перспективе возможны.

- К этой идее в обществе относятся с подозрением…

- У многих формируется антипатия к таким заводам, потому что они сравнивают их с сжиганием на костре. Но это не костер, это серьезный технологический объект, вырабатывающий энергию! В мире сегодня функционирует около 2,5 тысячи мусоросжигающих заводов, и большинство из них - в высокоразвитых странах. Мы должны понимать, что с учетом их отношения к своим гражданам, уровня контроля выбросов в окружающую среду они, естественно, не допустили бы функционирования объектов, которые априори вредны!

- А какую долю нашего мусора сможет сжигать эта электростанция на свалке?

- Если завод появится в столице, где перерабатывается 15 процентов всего мусора, то все остальное будет полностью попадать в печь завода, то есть 85 процентов. Но, конечно, все не горит, будет небольшой остаток (исходя из опыта других стран, это обычно 15-20 процентов всего мусора). В Нур-Султане подобный завод произведет 5-6 МВт электроэнергии. Столица, насколько я помню, потребляет около 455 МВт. Но все равно это полезный вклад, чем вся громада мусора будет захоронена на полигоне.

Тогжан ГАНИ, фото автора, Нур-Султан