Дубацкая логика

А началась эта история еще в апреле 2016 года. Тогда в камере следственного изолятора Петропавловска погиб арестованный Жаслан АРГИМБАЕВ, он был найден повешенным. После того инцидента никто из сотрудников учреждения серьезно не пострадал. Осужден за халатность лишь технический работник: все записи с камер видеонаблюдения, сделанные в ночь смерти Аргимбаева, кто-то удалил.
Но закрыть и забыть это дело до сих пор не получается. Четверо других арестованных, Дмитрий КЛЕНСКИЙ, Александр НАСОНОВ, Владимир АЛАВЕРДОВ и Виктор ГОРБУНОВ, стали давать показания и рассказывать, что смерть Аргимбаева - это не самоубийство, а дело рук конкретных лиц.
Эти четверо уже год как осуждены и пребывают в учреждении ЕС-164/4 на Жаман-сопке. Но они продолжают оставаться главными свидетелями в уголовном деле, которым занимается сейчас Генпрокуратура. И уже сами просят о том, чтобы им обеспечили безопасность. В общем, ситуация зашла так далеко, что теперь спецпрокуроры расследуют еще одно дело, где эти четверо являются уже не свидетелями, а потерпевшими! В качестве обидчиков они называют и работников колонии, и некоторых осужденных.
Впрочем, в своем постановлении помощник прокурора Северо-Казахстанской области СЕРИКБАЕВ в защите четверке заключенных-правдорубов отказал. Но спустя всего несколько дней направил в колонию письмо, в котором указал, что необходимо “принять меры для максимального обеспечения безопасности потерпевших”. Более того, в тексте были указаны конкретные фамилии сотрудников колонии, от которых нужно оградить заключенных!
Это письмо было отправлено 30 мая 2017 года. На Жаман-сопке чего-то ждали целый месяц. А 1 июля Насонову, Кленскому, Алавердову и Горбунову сообщили, что они теперь будут жить в условиях максимальной безопасности.
Этими условиями оказался барак, где содержатся нарушители порядка. Крошечная камера, всего около 14 квадратных метров на четверых, здесь же унитаз, раковина и стол. Кровати в ночной камере. Помещения закрываются на ключ. И прогулки лишь по полтора часа в день на огороженной площадке с сеткой вместо неба.
И вот это “необоснованное изменение условий содержания” и решили оспаривать в суде четверо смелых. У истцов три адвоката. Ответчики тоже пришли компанией из четырех человек: каждый специалист в своей сфере. И кто бы мог подумать, что ответы на прямые вопросы могут превратить судебный процесс в настоящий театр абсурда!
- Никаких изменений условий содержания не было! - на голубом глазу заявил начальник отдела по воспитательной работе учреждения ЕС-164/4 Марат КАЛИЕВ, хотя сам перед этим рассказывал суду о распорядке дня и обстановке новой камеры. - Мы получили указания из прокуратуры и выполняли их, обеспечили максимальную безопасность. К ним в эти камеры никто не мог зайти, потому что за этим следят контро­леры!
- Господин майор, вы утверждаете, что никто не мог попасть к нам? - истец Алавердов уже понял правила гражданского процесса.
- Не мог!
- А то, что к нам заходили другие осужденные, это как объясните?
- Такого факта не может быть!
- А то, что сейчас расследуют уголовное дело о том, что в аналогичной безопасной камере к осужденному зашел другой и избил его?
- Это к делу не относится!
В своих показаниях заключенные рассказывают, что в безо­пасную камеру к ним наведывались не только другие осужденные, но даже те работники колонии, от которых велено было их охранять. Но подтвердить или опровергнуть эти факты сейчас уже никак не получится: записи с камер видеонаблюдения не сохранились.
- Мы храним их только три дня! - объяснил суду Калиев.
- Но вы же обязались предоставить суду видеозапись нарушения распорядка, которое совершил Насонов еще 4 июля! - возразила судья Нурия МАЛДЫБАЕВА.
- Нет, у нас памяти на видеорегистраторе не хватает. Бывает, видео пропадает.
- Что значит “бывает”?! Какой у вас в отношении этого регламент? - судья пыталась найти хоть какую-то логику в объяснениях.
- Мы фиксируем и храним только факты нарушения осужденных! - нашелся Калиев.
Кстати, фиксировать на аудио и видео все передвижения четырех свидетелей Генпрокуратура постановила еще в марте 2017 года.
- Никак нет! Мы не получали никакого постановления! - твердо отчеканил Калиев.
И в этот момент из своего пакета с документами Алавердов вытащил врученную ему копию. А вот куда подевали ответчики свой экземпляр, так и не смогли выяснить…
С документооборотом в уголовно-исполнительной системе области вообще какая-то мистика творится. 1 июля сообщить заключенным новость о том, что теперь их будут охранять по полной программе, доверили замначальника колонии Рахметову (кстати, он тоже числился в списке тех, от кого, по мнению прокуратуры, надо охранять четверых). И вот после разговора с ним у страдающего гипертонией Насонова поднялось давление и отнялись ноги!
Как заявили в суде и Калиев, и юрист колонии, Александру Насонову тут же оказали первую помощь и сообщили об инциденте в ДУИС. А вот представитель департамента пошел в отказ, поражая присутствующих своей железной логикой:
- Руководству департамента об ухудшении здоровья никаких сообщений не было. Это я заявляю официально. Если бы это было, нам было бы доложено! А раз нам не доложено, значит, ухудшения здоровья не было. И сейчас его нет! Наоборот, идет ремиссия, то есть он идет на улучшение!
Насонов, кстати, сейчас передвигается на инвалидной коляске, хотя до 1 июля он ходил сам.
- Вы настаиваете на своих показаниях, что обращались в ДУИС? - адвокаты истцов пытались вы­яснить, кто из ответчиков все-таки врет.
- Нет, мы не сообщали по поводу ухудшения здоровья! - вдруг переобулась юрист колонии Айгуль МУКУШЕВА.
- А что вы тогда сообщали?
- Только то, что он не ходит!
Видимо, это, по мнению работников УИС, улучшение!
Стоит сказать, что вся эта история вышла за стены закрытого учреждения лишь тогда, когда одному из осужденных удалось дозвониться домой, а его родственники уже обратились к членам национального превентивного механизма. И лишь 12 июля представитель НПМ Марина НИСТОЛИЙ приехала в колонию и зафиксировала все, что происходит с этой четверкой: крошечная камера под зам­ком, прогулки по часам, голодовка, которую руководство колонии не зарегистрировало, и даже факт суицида Алавердова, о котором тюремщики тоже якобы ни сном ни духом. И самое главное - совершенно беспомощное состояние Насонова, которого все эти 12 дней его товарищи вынуждены были носить на руках.
На следующий день за триста километров от Петропавловска в колонию на Жаман-сопку отправились терапевт и невропатолог областной больницы. Сейчас в суде ответчики говорят, что это был плановый осмотр, а вовсе не реакция на приезд в колонию правозащитников. Но как бы то ни было, именно после осмотра доктором Насонову выдали коляску, назначили лечение и ряд медобследований в Петропавловске.
Не замечать ползающего заключенного сотрудники колонии, конечно, не могли. Да и в суде признались, что об этом факте всем было известно. Однако в медкарте никаких записей!
- Фельдшер оказал первую помощь, но не внес в карту, - заявила юрист колонии. - И вообще, все с ним было в порядке, давление было в норме!
- Откуда вы знаете, ведь записей нет? - спросила адвокат.
- Если бы у него было давление под двести, как он утверждает, его сразу положили бы в санчасть, - знакомая уисовская логика была продемонстрирована во второй раз, - по словам фельдшера, с ним все было в порядке. Я, правда, с ним не общалась, говорила с другим фельдшером. И вот он ему передал это. Да, словами…
- У меня две тысячи заключенных, - заявил другой представитель ответчиков, главный специалист по медчасти в ДУИС Юрий ПАМАЗАНОВ. - Я не могу всех фельдшеров контролировать! Наверное, тот, видя, что Насонов отказывается ходить, дал ему таблетку и матрас в камеру, чтобы разрядить обстановку и чтобы тот успокоился.
Такие пояснения повергли в недоумение даже судью.
- Отвечайте так, как должен отвечать специалист, вы же врач! Какие есть протоколы лечения такого заболевания? Были ли они соблюдены?
Однако компетентного ответа так и не последовало. Памазанов продолжал твердить, что в департаменте об этом узнали лишь после “планового” осмотра врачей. А вот заместитель начальника колонии на следующий день рассказал суду, что замначальника ДУИС Рустан АХМЕТЖАНОВ лично посещал парализованного Насонова в его камере.
В общем, компания ответчиков так и не договорилась между собой о единой версии. И в процессе, где все друг другу по очереди задают вопросы, они выглядели, мягко говоря, неубедительно. Хотя продолжают настаивать на том, что никаких нарушений в их действиях нет.
А четверку из строгих условий в нормальные уже перевели. Причем сделали это тогда, когда в колонию явились правозащитники. Александр Насонов находится в отряде для инвалидов и чувствует себя гораздо в большей безопасности, чем запертым в камере, без свидетелей, куда в любое время может зайти кто угодно.

Ульяна АШИМОВА, фото автора, Петропавловск

P.S. Этот уникальный для Петропавловска процесс провели всего за три рабочих дня. Такой сжатый график связан, скорее всего, с тем, что заключенных нужно было быстрее возвращать в их колонию на Жамане. Суд удовлетворил иск, но лишь частично: признал незаконными действия администрации учреждения по неоказанию медицинской помощи Александру Насонову. И даже взыскал моральный ущерб 20 тысяч тенге! В остальных требованиях отказано: то, что ни в чем не провинившиеся заключенные 12 дней находились в ужасных условиях отряда для нарушителей порядка, признано судом законным. Заключенные уже подготовили апелляционные жалобы и будут продолжать отстаивать свои права.
А вот другой процесс между заключенным и работниками УИС еще в самом разгаре. Герой нашей публикации - инвалид детства Севак ГЮЛУМЯН (см. “Клиника общего режима”, “Время” от 17.8.2017 г.) - тоже устал писать жалобы и обратился в суд с требованием признать незаконными якобы подделанные заключения врачей: согласно этим документам, в тюрьме Севак излечился от врожденного заболевания - системной склеродермии. А вот у самого заключенного на руках совсем другие справки. Но в этом случае его оппоненты пошли ва-банк. И сейчас обвиняют самого Гюлумяна и его мать в фальсификации медицинских документов. Ведется следствие.