Когда жизнь не мила

В 2019 году было совершено 3738 суицидов, в 2018 их было 3471. По данным исследования Ranking.kz, почти в трех тысячах случаев покончили жизнь самоубийством мужчины. Среди женщин было 772 трагичных случая. Это на 11,1 процента больше, чем в прошлом году. Попыток суицида в 2019-м было 4693, а в 2018-м - 4181. И опять же мужчин среди пытавшихся свести счеты с жизнью больше.

Казалось бы, все время говорим о профилактике суицидов и видим такие цифры. Помочь разобраться в ситуации я попросила координатора по программе превенции суицидов среди несовершеннолетних в Казахстане, врача-психиатра Асию ЕРКИМБАЕВУ.

- Асия Фиргатовна, если сравнить статистику суицидов за 2018 и 2019 годы, то получается, что их количество увеличилось на 7,7 процента. Мне как обывателю кажется, что это очень много. А для экспертов это большие цифры?

- Я не могу использовать такие понятия, как “много” или “мало”, жизнь любого человека ценна. Но эксперты рекомендуют сравнивать такие данные, не сопоставляя два последних года. Это не совсем правильно, нужно оценивать их в динамике хотя бы за пять лет. Если смотреть на статистику, то в 2019 году было зафиксировано 3738 фактов суицида, а в 2015 году - 3713.

- Цифры практически одинаковы. Но это скорее настораживает, если вспомнить, что в Казахстане со всех трибун постоянно говорят о превенции суицидов, бесконечно проводят “круглые столы”, посвященные этой теме, и принимают резолюции.

- Но ведь в данном случае речь идет о всем населении, а программа превенции суицидов, о которой вы говорите, была разработана только для подростков 15-17 лет. Мы сосредоточили внимание на них, потому что эта возрастная группа находилась в группе риска. В 2012 году Казахстан входил в десятку стран-лидеров по показателю суицидов, которые совершали подростки от 15 до 17 лет. Программа превенции дала хорошие результаты: если сравнивать данные 2013 и 2019 годов, то количество суицидальных попыток в этой группе снизилось на 45,3 процента, суицидов - на 48,1. Рост показателей идет за счет взрослого населения.

Поэтому нам нужно будет разрабатывать комплекс мероприятий и работать именно с этими людьми. Опыт уже есть, многие врачи поликлиник, учителя в школах уже прошли обучение и могут на начальном этапе определить, что человеку нужна помощь, и направить его к специалистам. Ведь часто бывает так, что мужчине или женщине нужна поддержка, консультация психолога, не всегда ведь речь идет о медикаментозном лечении и лечении у психиатра. Здесь очень важно, чтобы взаимодействие было межведомственным: министерства здравоохранения, образования и науки, труда и соц­защиты и МВД должны действовать вместе.

- Часто рост суицидов связывают с социальной напряженностью в обществе, чем больше проблем, тем чаще мы слышим о суицидах. Можно ли выделить какие-то основные причины, из-за которых люди сводят счеты с жизнью?

- Нельзя сказать, что человек покончил с собой, потому что от него ушла жена, он был одинок или не смог расплатиться с кредитами. Суицидальный процесс более сложен, в нем играет роль совокупность биологических (наследственная предрасположенность к суициду), социальных (род занятий, окружение, статус) и психологических (психологическое состояние, эмоциональные, поведенческие реакции) факторов. Это всегда многосторонняя модель. Допустим, только биологический или социальный аспект не будет настолько значимым, чтобы человек совершил суицид. Всегда есть факторы риска (психические расстройства, импульсивность, агрессивность, детские травмы) и защиты (достаточная самооценка, поддержка близких, высокий социальный статус). Но в какой-то момент то, что нас защищает, может измениться, ослабеть. Была семья, и вдруг ее нет, самооценка поколебалась и перешла в факторы риска. Если в этот момент происходит какая-то стрессовая ситуация - экзамен, развод, увольнение, конфликт, она может стать последней каплей, тем самым пусковым механизмом. Поэтому нельзя все упрощать и сводить к какой-то одной причине.

- И тем не менее показатели суицидов, совершенных взрос­лыми казахстанцами, растут. И с этим нужно что-то делать.

- Да, они недостаточно хорошие, и если ориентироваться на критерии Всемирной организации здравоохранения, мы будем входить в группу риска. Как я уже говорила, нужно разрабатывать меры поддержки этой категории людей. Но мы не можем просто применить те программы, которые использовали для подростков 15-17 лет. Все-таки это определенная группа людей одного возраста, примерно с одним и тем же опытом и эмоциональными особенностями. А взрослые люди очень разные, поэтому и подход к ним должен отличаться. К тому же психология подростков более гибкая - с ними проще работать. Со взрослыми тяжелее - у них уже есть какой-то опыт, может быть, негативный, среди них в большей степени распространена стигма, они не хотят идти к психиатру. Но, несмотря на все это, мы должны предпринимать меры, чтобы снижать количество суицидов во всех возрастных группах.

Оксана АКУЛОВА, фото Владимира ТРЕТЬЯКОВА, Алматы