Не положено!

Обычно раз в квартал в колониях устраивают большой шмон, чтобы изъять предметы, которые осужденным запрещены, но непонятным образом к ним попадают. В связи с пандемией весной и летом обыски не проводились. А в начале октября председатель комитета уголовно-исполнительной системы МВД Жанат ЕШМАГАМБЕТОВ в интервью нашей газете сообщил, что принято решение проводить обысковые мероприятия в исправительных учреждениях по новым правилам - с участием правозащитников и спецпрокуроров, а также с обязательной видеофиксацией всего процесса (см. “Зоны пристального внимания”, “Время” от 13.10.2020 г.). И мы отправились в рейд.

Первым мы посетили учреждение максимальной безопасности ЛА 155/12 в поселке Заречном.

Обыск здесь проходит так: утром в колонию заходят бойцы Национальной гвардии и вместе с сотрудниками УИС с использованием служебных собак и металлоискателей ищут и изымают запрещенные предметы. Заключенных с личными вещами и постельными принадлежностями выводят на плац, где их досматривают. Все ждут своей очереди, сидя на свернутых матрасах. Старики и инвалиды находятся отдельно, под навесом. Параллельно идет обыск в жилых помещениях, каптерках, комнатах отдыха, санузлах, промзоне и т. д.

К запрещенным предметам относятся не только оружие, нар­котики, спиртное, сотовые телефоны, но и все то, что не входит в перечень, утвержденный приказом министра внутренних дел. Это могут быть даже безобидные на первый взгляд вещи, например одежда с цветными элементами.

- Разрешите обратиться! - кричит мне один из заключенных. - Почему у меня забрали бейсболку черного цвета? Черный же можно!

Но и. о. начальника учреждения Манас ТУЯКБАЕВ поясняет: форма одежды осужденных строго регламентирована постановлением правительства. Это куртки, брюки, кепки или шапки установленного образца, цвет которых варьируется в зависимости от режима. Чем он строже, тем темнее: в учреждениях средней безопасности, а также в детских и женских колониях это серый, максимальной безопасности - темно-серый, чрезвычайной и полной безопасности - черный. Осужденные, находящиеся в дисциплинарных изоляторах и одиночных камерах, носят оранжевую форму, приговоренные к пожизненному лишению свободы и к смертной казни - черную с тремя белыми поперечными полосами на штанинах и рукавах. Так что черная бейсболка в ЛА 155/12 - это нарушение, и изъяли ее правомерно.

Еще один заключенный жалуется на то, что у него изъяли коврик для намаза и Коран, который, по его словам, одобрен приходящим теологом. Проверяющие поясняют, что коврик вышеуказанным перечнем не предусмотрен, а на Коране должна стоять соответствующая печать. Так что книгу проверят, и, если это классический Коран, а не какой-нибудь радикальный его вариант, заключенный сможет взять его у теолога.

А вот некоторые предметы, по словам председателя ОНК по Алматы и Алматинской области Ардак ЖАНАБИЛОВОЙ, изымать не имеют права. Увидев в одном из мешков, куда проверяющие складывают изъятые предметы, овощи, она возмущается и заставляет вернуть их. То же самое и с зубной пастой.

В целом улов проверяющих весьма разнообразный. Например, большая звуковая установка, которую впору использовать в ночном клубе, но никак не в камере на 4-6 человек. Или бойлер. Оказывается, в камерах летом нет горячей воды, и осужденным приходится умываться холодной (в душевых горячая вода есть). Интересуемся у и. о. начальника учреждения дальнейшей судьбой этих предметов. Он отвечает, что их или вернут родственникам заключенных, или оставят в колонии. Например, звуковую установку можно передать в клуб, а бойлер установить в душевой.

В женской колонии ЛА 155/4 в поселке Жаугашты обыск проходит совсем иначе. Во-первых, в нем не участвуют солдаты Нацгвардии, которые вообще не привлекаются к охране женских учреждений. Во-вторых, женщин не выводят на плац, личный досмотр проводят в помещении, что очень кстати, так как на улице в тот день было около четырех градусов тепла и моросил дождь. Таскать с собой постельные принадлежности и сумки со своими вещами им тоже не приходится - их проверяют на месте. Ну и запрещенных предметов тут изымают гораздо меньше, чем в мужских учреждениях. В основном это щипчики для бровей, пилочки и т. д. При этом никто из женщин не возмущается и не жалуется.

Единственный вопрос, с которым ко мне и заместителю начальника ДУИС по Алматинской области Жаныбеку КОСЖАНОВУ обратились здесь осужденные женщины, касается передач. По правилам они разрешены только во время свиданий, то есть просто приехать и передать вещи и продукты родственники осужденных не могут. А свидания теперь возможны только при наличии справки о прохождении ПЦР-теста на COVID-19. Сейчас цена на этот анализ снизилась до 8-9 тысяч тенге, но все равно далеко не все могут себе это позволить. Поэтому женщины попросили рассмотреть вопрос об изменении правил, чтобы их родные могли просто приносить передачи, не оформляя при этом свиданий.

Пользуясь случаем, начальник учреждения Мадияр КОНКАНОВ также попросил поднять вопрос медицинского обслуживания заключенных. Поселок Жаугашты, находящийся севернее Каскелена, относится к Илийскому району Алматинской области, и женщин во­зят за 60 километров в Илийскую районную больницу. С учетом пробок это может занимать до двух часов, в то время как до каскеленской больницы можно добраться за 10 минут. Начальник колонии попросил еще раз поставить перед руководством Алматинской области вопрос о том, чтобы заключенных из Жаугашты могла принимать каскеленская больница.

Я также побывала на обыске в учреждении ЛА 155/6 - единственной в Казахстане колонии для несовершеннолетних мальчиков. Здесь сотрудники тоже справляются своими силами, без привлечения Нацгвардии, заключенных не выводят на плац. Запрещенных предметов в этот раз вообще не было обнаружено. Не поступило и жалоб - по словам детей, у них все хорошо и претензий никаких нет.

После обысков мы побеседовали с Жаныбеком Косжановым.

- Конечно, со стороны контингента бывает недовольство, - говорит он. - Но это плановая работа, предусмотренная Уголовно-исполнительным кодексом и нашими внутренними приказами, и осужденные к этому должны привыкнуть. Когда осужденный прибывает в исправительное учреждение, на него заводится арматурная карточка. Но в ней ведется учет только выданных учреждением вещей: форма летняя и зимняя, обувь летняя и зимняя, носки, постельные принадлежности. А гражданская одежда, например спортивный костюм, которую они приносят с собой или им передают родственники, не учитывается. Поэтому когда при проведении

обыска эта гражданская одежда изымается, потом бывают вопросы, куда она делась.

- Ладно одежда. Но как попадают в зоны такие вещи, как, например, бойлер, звуковая установка, телевизор?

- Это, конечно, вопрос. За это к ответственности по статье 481 (передача лицам, содержащимся в учреждениях УИС, специальных учреждениях, запрещенных веществ, изделий и предметов) Кодекса об административных правонарушениях привлекаются сотрудники, водители предприятий, расположенных на их территории. Может, и с нашими сотрудниками договариваются, я не говорю, что они все идеальные, что через них это невозможно сделать. Это ведь не переброс - такую аппаратуру невозможно перебросить. Это упущение со стороны и наших сотрудников, и сотрудников Национальной гвардии. Обысковые мероприятия для того и нужны, чтобы изымать такие вещи. Чтобы люди не привыкали к использованию запрещенных предметов.

Ардак Жанабилова после нашей поездки тоже отметила несколько проблем. Во-первых, эта практика заставлять заключенных во время обысковых мероприятий сидеть на корточках, опустив глаза в пол (я этого не видела, но правозащитница говорит, что такие факты есть). Во-вторых, во время обысков гвардейцы действуют неаккуратно и, бывает, ломают мебель и сантехнику, которые потом приходится чинить или менять за счет госбюджета. И в-третьих, конечно, сам факт проноса запрещенных предметов в учреждения в большинстве случаев с помощью сотрудников у правозащитницы никаких сомнений не вызывает.

- Вроде все прошло хорошо, никого не избивали, - говорит она. - Оно и понятно. При нас кто будет бить? Но потом между сотрудниками и осужденными начинаются споры: мол, ты мне это в прошлый раз принес, потом забрал. В отместку начинается шум. Теперь нам нужно будет пойти на склад и посмотреть, вернули ли родственникам изъятые вещи. А бойлеры, например? Им действительно присвоили инвентарный номер и определили в баню? Ведь родственникам их не вернут, потому что никто из заключенных не признается, что эта вещь принадлежит ему. Только после этого можно будет сделать выводы по обыскам: получается ли то, для чего они проводятся в соответствии с законодательством? Конечно, первое, что нужно сделать, это всем признать тот факт, что в учреждениях действительно имеется очень много запрещенных предметов, которые в основном не перебрасываются, а проносятся в учреждения за вознаграждение. Сто сотовых телефонов для одного учреждения не шутки. В пересчете на тенге это сумасшедшие суммы. Лучше бы на эти деньги холодильники покупали - хоть какая-то польза была.

- А это вообще возможно сделать легально?

- Просто так родственники осужденных купить, например, холодильник в учреждение не могут. Это может сделать какая-то фирма или НПО в качестве благотворительной помощи. Но их еще надо найти, и чаще всего семья этого не делает. Но родственникам надо понимать, что та вещь, которую они передают в учреждения нелегально, - это потерянная вещь. Ей не присвоят инвентарный номер, и при следующем обыске ее заберут. Стоит ли тратить деньги? Нужно идти законным путем, тогда не будет споров, мести и прочих скандалов.

Мадина АИМБЕТОВА, фото Владимира ЗАИКИНА, Алматы