Евгений Жуманов, актёр: Не люблю детей и “Гамлета”

- Вы, наверное, за свою долгую сценическую жизнь много раз были Дедом Морозом…

- Вот это точно не мое! Пробовал буквально пару раз. Однажды пришлось подменить коллегу: он срочно уехал на гастроли и попросил не подвести наработанных клиентов - пройтись по детским садикам. Я в первый же день после нескольких елочек понял, что ни за какие деньги не буду больше этого делать. Просто потому, что не люблю детей. У нас не принято говорить такие вещи, но это так. У меня с собственным ребенком сложные отношения. А уж любить посторонних… помилуйте.

Правда, еще был небольшой опыт в армии. Там я дедморозил два года: ходил по офицерскому городку и поздравлял детей. Делать это было несложно - слушал стихи, дарил подарки. Но там меня очень бодрило, что с каждым таким визитом мой мешок не легчал, а становился все тяжелее. Жены офицеров - женщины жалостливые и всегда стараются подкормить солдатиков. Мне взамен подарков для детей на выходе совали домашние вкусности, приготовленные для новогоднего стола. И вот с этим мешком я возвращался в роту, где меня уже ждали. Это были хорошие ночи.

- За вами уже давно закрепилась слава одиночки. Не сложился долгий роман ни с театром, ни с кино. Виной тому вредный характер?

- Версий существует масса, и ни одна из них меня не обижает - за время работы в театре я отрастил очень толстую шкуру. Что касается ухода в свободное плавание, для меня это было осознанное решение. Я вдруг столкнулся с пофигизмом к профессии у коллег. Все, что происходит на сцене, это коллективное творчество, и обидно, когда ты горишь, когда изо рта кишки торчат, а кто-то работает с холодным носом.

Я не люблю зависеть от кого-то, поэтому сделал моноспектакль “Падение” по Камю. Это был профессиональный вызов: выйти на два часа без антракта к зрителю и держать его, причем не на анекдотах и байках, а на французской экзистенциальной философии. Некоторые коллеги, пылающие ко мне особой любовью, сразу сказали: “Вот, блин, Жуманов зазвездил - ни с кем не хочет делить сцену!” Ну попробуйте и вы.

Это раньше я был стеснительным мальчиком: “Хороший ли вы артист?” - “Ой, пусть зритель скажет…”. Я очень хороший артист и постоянно это доказываю.

- Как вы отнеслись к идее возродить сериал “Перекрес­ток?”

- Плохо. Как к любым продолжениям. Это будет уже третья попытка войти в ту же реку, и она вызывает у меня только скепсис. Уже пробовали снимать сериал “Перекресток-2”. Люди начали его смотреть и поняли, что их тупо… обули. Потому что это было про другой город, другую историю, вообще не имело ничего общего с тем сериалом.

Я не знаю, откуда сейчас пришла инициатива снять продолжение, но уверен, что будет жвачка, про которую захочется сказать: заканчивайте уже! Кстати, я и в мировом кинематографе очень не­много вижу удачных прецедентов, чтобы продолжение было лучше первой части. Мы были хороши в свое время. Вообще, все хорошо в свое время. Да, это приятно, есть ностальгия, участников проекта до сих пор связывают дружеские отношения.

- Это еще и заработок!

- Да как сказать… Тут все сложнее. Когда все начиналось, при английской команде, которая обу­чала нас технологии таких долгоиграющих сериалов, действительно было чем гордиться. А в конце проекта, когда нас спрашивали, сколько же мы получаем за участие в сериале, рот открывать было стыдно. Потому что после того, как мы ушли на телеканал “Хабар”, мы с каждым месяцем становились все дешевле и дешевле. Проект лично курировала Дарига НАЗАРБАЕВА, она приходила к нам на собрания и говорила, что мы убыточный проект. Мы не особо в это верили, ведь популярность была бешеная, нос было невозможно на улицу показать, рейтинги высокие, рекламы в эфире много. Но сейчас, уже имея большой опыт, я понимаю, что “Перекресток” действительно был дорогим и убыточным проектом. Телевидение в принципе - дорогая игрушка.

- Что сейчас вы смотрите? Признайтесь, что залипаете на дурацкие видео в соцсетях.

- Я могу показать свой телефон, у меня нет ни TikTok, ни большинства популярных мессенджеров. Вот, смотрите, на заставке голая красивая девушка, и все. У меня вообще нет пуповины, связующей с виртуальным миром. Нет этой зависимости.

- А какие зависимости есть? Водка, женщины, игры?

- Водка была когда-то, но пить бросил, когда понял, что еще один сердечный приступ - и я просто сдохну. Женскую красоту я ценю и понимаю, но зависимость - это нечто большее. Вот курить не могу бросить, даже теперь, перенеся три инфаркта.

- Вы не стараетесь похудеть - значит, вас можно причислить к бодипозитивщикам. Это лень или сознательный выбор?

- Это боди разве можно назвать позитивным? Никогда не ходил в спортзал. Когда работал в театре, на фитнес элементарно не оставалось сил. Я был занят почти каждый вечер в спектаклях. Да и какой на фиг спортзал, когда я и так был красив и строен, как кипарис. Нет, было дело, я поддался на уговоры и месяца три качался, но все это время искренне не понимал, зачем занимаюсь подобной ерундой. Для рельефных мышц? Так меня поклонницы любили не за фигуру, не за мышцы, а за то, что я на сцене.

- Признайтесь честно, вы пользовались своим обаянием в корыстных целях для обольщения дам?

- Конечно! По большому счету, ради этого мужчина и выходит на сцену. До театра я не пользовался популярностью у прекрасного пола. В старших классах друзья уже ходили парами, держались за ручку, самые отчаянные целовались в подъездах, то есть вели практически развратную жизнь, а у меня всего этого не было. Я не пользовался спросом вообще. Наверное, от этого и пошел в артисты.

И расчет оказался правильный, потому что сразу получил внимание женщин. Вы же, в принципе, эмоциональнее, чем мы, а в быту от мужчины эмоций мало. Не секрет, что в зале театра в основном сидят женщины. Мужички пришли из-под палки: или жена насильно привела, или в процессе ухаживания надо сходить. Так что основная и заинтересованная публика - это дамы. Раздолье! Ты в главной роли, каждый раз стоишь на поклоне по колено в цветах с полной жменей записок: “Позвони мне”, “Хочу от тебя ребенка” и т. д. Причем это началось еще до “Перекрестка”, как только я сыграл Калигулу.

И вот ведь какая интересная штука. До сих пор вспоминаю один случай как самый ценный комплимент. Знакомая знакомых пришла на спектакль, ее проводили ко мне в гримерку. Она заходит вся с потекшим лицом и буквально падает мне на грудь: “Вас так жалко!” То есть я три часа убиваю, насилую, тираню, а ей меня до слез жалко.

Это вообще был уникальный спектакль. У меня была знакомая семейная пара, так они ни разу не смогли до конца досмотреть его. Я же там полуголый бегаю по сцене, энергия прет, и они признавались, что как бы ни настраивались, но в антракте сбегали домой, чтобы удовлетворить внезапный сексуальный голод. Я практически третьим был в этой паре, сам не зная о том. Оказывается, и так работает театр. И слава богу.

- Чудеса с вами в жизни происходили?

- Разве не чудо, что я стал актером, хотя семья была категорически против? А воспитывался я в строгости, так что не было речи о том, чтобы стукнуть кулаком и сделать по-своему. Отец преподавал в индустриальном институте, обожал сопромат, мама была строителем. И мне сказали, что надо поступить, получить диплом, а уже потом, если моча от головы не отхлынет, можно заниматься дуракавалянием. Я успел проучиться год, потом папа ушел из жизни.

- Актеры любят постонать: мол, не успел сыграть вот это и то, вообще не наигрался…

- Ой, вы знаете, на мой взгляд, это некая поза. Точно так же, как “Ах, “Гамлет” - гениальная пьеса!” Вот никогда не хотел сыграть принца Датского, потому что, на мой взгляд, “Гамлет” - плохая пьеса. Но когда так говоришь, на тебя смотрят как на сумасшедшего. “В этой пьесе есть тайна”. Да какая на хрен тайна, она просто плохая! Так что я не склонен страдать, наоборот, считаю, что все в своей жизни сыграл вовремя, а это очень важно. Например, моноспектакль по Камю я перестал играть после 50 лет. Когда ты в сорок с небольшим открываешь двуличие мира и свое собственное - это одно. А если мужик такое открытие совершает в 50 - это уже отставание в развитии.

- Вы получаете удовольствие от возраста или рефлексируете, пытаетесь остановить время?

- Если бы рефлексировал, то, наверное, предпринимал бы какие-то меры: занимался спортом, бросил курить, чаще подходил к зеркалу. Но есть только диссонанс собственных ощущений и тела, которое после сорока вспоминает о всех травмах, царапинах. В остальном, я опять повторюсь, всему свое время. И Новый год я не воспринимаю как некую рубежную дату, не волнуюсь по поводу стола. Я провожу вечер в максимально удобной позе, желательно не вставая с кровати. Иногда даже засыпаю до полуночи. Для меня это обычный день, поэтому нет повода подводить итоги, загадывать желания.

Ксения ЕВДОКИМЕНКО, фото Олега СПИВАКА, Алматы