Как казах стал русским мафиози

Съемки длились полгода, и еще долгое время, пока не прошел первый сезон сериала, о нем нельзя было говорить. Ерден не зазвез­дил, но, вкусив прелести высокобюджетного британского кино, теперь решил, что жить и заниматься своими проектами надо в Казахстане, а вот работать актером - за рубежом. Кстати, в британском сериале он играл… русского мафиози по имени Кирилл.

- Ерден, неужели в Европе такой кадровый голод? Наши каскадеры недавно принимали участие в фильме про Наполеона, вас приглашают в сериал про спецагентов-не­удачников…

- На самом деле для кино нет большой разницы. Для британцев “русская мафия” - это скорее понятие, чем национальность. Да и вообще, мы белокожие азиаты, если еще бороду приклеить, то будет трудно понять, кто есть кто. Но, признаюсь честно, я сам был удивлен, когда получил приглашение принять участие в кастинге, тем более в проекте, где заняты звезды такого масштаба.

- Чем отличается работа там и у нас?

- Бюджетом, размахом и организованностью на площадке. Все продумано до мелочей. Первый раз я ощутил это еще в тот момент, когда надо было лететь в Великобританию. В 12 ночи у меня самолет, а в 6 вечера раздается звонок, и водитель сообщает, во сколько заедет за мной машина. Я поначалу очень подозрительно отнесся: мало ли какой аферист решил отвезти в аэропорт, а у меня только жизнь, может, начинается, такая роль и в таком проекте!

- Вас пригласили для драк или прямо на актерскую работу?

- Именно как актера, чем я очень горжусь. Причем я, когда ехал, переживал, думал, что надо будет учиться у коллег, дотягиваться до их уровня. А потом обратил внимание, что после каждой сцены режиссер делает всем замечания, а меня лишь просит повторить все так же, и вопросы отпали. Я понял, что очень даже неплох. Вообще, у нас очень сильная школа, так что я настоятельно рекомендую актерам учить английский. Мы хоть в Европе, хоть в Голливуде можем показывать класс. Я очень часто на съемочной площадке слышал в свой адрес: “Бриллиант, великолепно, класс!”

Ну и что уж скрывать, я никогда так много не зарабатывал, как в эти полгода. Правда, сроки растянулись из-за ковидных ограничений. В августе можно было вернуться домой, но я предпочел не рисковать - в Казахстане тогда отмечался очередной пик заболевания. Так что, хотя съемочных дней было всего 19, оплачивали даже простой. И этих денег оказалось достаточно, чтобы по приезде купить наконец квартиру. Я всегда мечтал, что на жилье заработаю именно творчеством, хотя слабо верил в это. Мечта сбылась.

- Съемки закончились полгода назад, сейчас сериал вышел на экраны. Вам поступают новые предложения?

- Да, причем и из России, и из Великобритании, но проблема в мобильности, в наличии визы. Например, прохожу zoom-пробы - и надо очень быстро приехать на переговоры, чтобы окончательно решить все вопросы. А у меня нет готовой визы, и получение ее может занять несколько недель. Естественно, ждать меня никто не может. Да и вообще очень многое за рубежом делается так же, как у нас, через живое человеческое общение, в неформальной обстановке.

Но перебираться в Великобританию я не планирую, хотя сейчас мне фактически выпал невероятный шанс в карьере. Я для себя очень четко решил, что актером работать хочу в других странах, зато здесь, в Казахстане, большие возможности для реализации собственных проектов. Кстати, можно привлекать и иностранных инвесторов, потому что у нас все сравнительно недорого.

- В чем еще выражалось особое отношение к актерам? И распространялось это только на звезд или на всех?

- Дело даже не в статусе, а в том, что производство кино - это большие деньги, поэтому очень многое делается именно на стадии организации процесса, принимают меры, чтобы избежать любых случайностей. Например, для того чтобы уйти со съемочной площадки попить водички или в туалет, я докладывал администратору, тот по внутренней рации сообщал: “Ерден идет в уборную”. Ко мне приставляли сопровож­дающего, который вел меня туда и обратно, при этом по рации всех держал в курсе дела: “Пришли… ушли… возвращаемся…” В какой-то момент я сказал, что вполне могу справиться сам с походом в туалет, но мне объяснили: группа каждую минуту должна быть в курсе, где я, чтобы, если понадоблюсь, не было заминок. Это налаженный бизнес, где никто не будет снимать лишние сцены или дубли, где режиссер очень хорошо готов и знает, чего хочет.

- У нас не так?

- Наше кино наполовину состоит из импровизации, очень многое решается в процессе съемок, прямо на площадке ищутся и творческие, и технические ходы. Хотя и этому можно найти объяснение. Зачастую бюджетные или спонсорские деньги на фильм приходится ждать, потом они внезапно выделяются, и надо сделать все очень быстро. У режиссера просто нет времени, чтобы кино сложилось в голове, в компьютере, в раскадровках, нет времени собрать команду - люди же не могут ждать финансирования. Хотя понятно, что лучше одному посидеть месяц, чем потом ты будешь тратить время всей группы и арендованной техники. Причем проблема касается не только молодых. Многие маститые снимают тонну материала, монтируют трехчасовое кино, потом со слезами ужимают наполовину, и в корзину летят часы напрасной коллективной работы, а значит, и напрасно потраченные деньги.

- Этой весной было много премьер. Есть у вас ощущение, что именно сейчас в нашем кинематографе происходит что-то невероятное?

- Абсолютно! Мы стоим на пороге новой волны казахстанского кино. И я кайфую от того, что появляются классные вещи, другой подход, что молодые пацаны показывают класс нашим немного заевшимся мэтрам, занятым охотой на бюджетные деньги.

- Предыдущий подъем в казах­станском кино был подстегнут учебой у российских режиссеров. Чем спровоцирован нынешний процесс?

- Наверное, доступностью кино. Технологический процесс удешевляется, становится недорогим, но при этом с качественной картинкой. Это значит, что у ребят есть возможность набить руку, потому что каждый твой следующий проект однозначно будет лучше предыдущего. Кино - это ремес­ло, и здесь важна практика. Например, я сейчас, пока ожидаю реализации задуманного, сниму несколько короткомет­ражек.

- Позитивные новости - это про молодежь. А почему профессиональный пул занят бесконечной войной?

- Все банально - из-за денег. Всю жизнь бюджетные деньги в кино шли через студию “Казахфильм”, в итоге там сложились схемы, которые и привели к коррупционным скандалам. Чтобы изменить положение вещей, производство отделили от госзаказа, создали государственный центр поддержки кино. Но зараза лоббирования проникла и туда вместе со старшим поколением. Сейчас, когда в экспертный совет попали молодые ребята, они пытаются сломать традиции всех этих подковерных игр. И у них неплохой шанс.

Я думаю, что надо активнее помогать этому процессу, если мы хотим видеть свежее потрясающее кино, а не только кассовые комедии, которые снимают независимые студии, рассчитывая на хороший прокат. Пока же, наблюдая эту внутреннюю жизнь киноотрас­ли, я даже не пытаюсь со своими идеями сунуться на питчинг. Хотя именно сейчас во всем государстве и в нашей отрасли происходят такие подвижки, о которых еще год назад мы не могли и мечтать. Более того, я вижу, что уже подрастает следующее поколение, которое подвинет нынешних звезд! Причем произойдет это очень быстро.

- Как вы относитесь к авторскому кино - к такому, которое интересно кинофестивалям, но за счет тягостных тем не собирает залов на родине? Его тоже надо снимать?

- Я точно знаю одно: кино должно быть разным и на любое найдется свой зритель. Но для себя очень четко понял еще вот что: обязательно нужны казахстанские фильмы, рассказывающие о том, какие мы крутые. Это в наших интересах. Есть американская, зарубежная идеология кино, когда организуется много фестивалей, призы на которых получают те фильмы, которые показывают жизнь более черной, трагичной, безысходной.

Например, казахстанский фильм, в котором мы выглядим добрыми, но необразованными нищими дикарями, льет воду на мельницу чужой идеологии и пропаганды. Публика приходит в ужас, а нам за такое кино дают звездочки - награды на кинофес­тивалях. Это касается всех стран третьего мира: через кинематограф решаются очень сложные идеологические вещи. Вот о чем стоит задуматься. Я такую чернуху могу снять на раз, гораздо труднее делать кино про правильных героев. Но кому-то выгодно показать своему населению, что в других странах живут так плохо, дико и нище.

- И с таким тонким пониманием вы мечтаете сниматься в Великобритании и других странах?

- Только сниматься и содействовать тому, чтобы мир открывал больше наших талантливых актеров. Я много где был и считаю, что Алматы - это лучший город на земле. Например, в той же Великобритании я не смогу себе позволить такой несует­ливый ритм жизни, как здесь, а мне он необходим для творчества. Невозможно в суете, в борьбе за хлеб насущный рождать идеи.

- Чем еще вы удивляли коллег на съемочной площадке?

- Тем, что постоянно улыбаюсь! В какой-то момент меня даже спросили, почему я все время хожу с таким выражением лица. Пришлось объяснить, что если азиат весом 120 килограммов будет ходить хмурым, то окружающие почувствуют дис­комфорт. Для пробы сделал свое обычное серьезное лицо на пару минут. Мне сразу сказали: “Ой, Ердеша, ты же добрый, давай лучше улыбаться…”

Ксения ЕВДОКИМЕНКО, Алматы