Больше, чем премьера

Никаких новшеств, никаких переносов в нынешнее время. Нет задачи удивить зрителя. Только бережное отношение как к артефакту. Дирижер Канат ОМАРОВ даже вне репетиций держит в руках огромный истрепанный том - это первая часть партитуры, датированная 1961 годом. Она написана вручную, местами затерта до дыр и пестрит рукописными пометками.

Мы заглянули в театр перед премьерой, когда со стороны все выглядит скучно: работа в цехах закончена, на ходу решаются последние вопросы - как состарить сапоги, как сделать более покатой форму шатра, как разместить декорации. В зале колдует прорвавшийся через санитарные кордоны российский специалист по свету Сергей ШЕВЧЕНКО, за кулисами заготовлены вещи, которые из зала будут выглядеть очень правдоподобно: поролоновые туши баранов, крашеные лепешки, огромные маслобойки и казаны. В гримерках распеваются артисты. Спрашиваем создателей спектакля о главном: что нового может быть в такой канонической опере?

Тут надо сделать небольшое отступление. История “Кыз-Жибек” известна, наверное, всем, но она так сказочна, что приятно ее пересказывать и слушать. В 1934 году в Казахстан был приглашен молодой ленинградский композитор Евгений БРУСИЛОВСКИЙ (в прошлом году, кстати, мы отметили 115 лет со дня его рождения). Задачу перед ним поставили совершенно конкретную - создать национальную оперу в республике, где только год назад появилась музыкальная студия, замахнувшаяся на исполнение опер. Как раз в 1934 году она официально стала оперным театром. Это была невероятная эпоха, все происходило быстро. В качестве темы для первой национальной оперы был выбран и предложен приглашенному композитору лирический сюжет про любовь Кыз-Жибек.

Понятно, что тогда и симфонический оркестр был гораздо скромнее, и артисты только набирались опыта, и вокальные возможности были совсем другие. То есть задача была не из легких. Но самое главное, надо было создать не просто оперу по западноевропейскому лекалу, но нечто такое, что будет отзываться в людях, и они полюбят сам жанр. Всем известно, что Брусиловский гениально решил этот квест. Он сам много раз бывал в этнографических экс­педициях в степи, гордился тем, что слышал исполнение баксы и призрачный, мистический кобыз. Композитор просто взял самые популярные народные мелодии и сделал их основой музыкальных номеров. Либретто написано Габитом МУСРЕПОВЫМ. И вот еще одно подтверждение тому, что это была настоящая эпоха гигантов: опера с тех пор никогда не покидала сцену Казахского театра оперы и балета. Она не была сдана в архив, сыграв свою роль. Примерно каждые десять лет ее обновляли, “переодевали”, регулярно возили за границу как визитную карточку культуры страны. Здесь каждый такт с историей. Например, “Гакку” стала посвящением Куляш БАЙСЕИТОВОЙ, казахскому соловью. Именно эта партия принесла артистке звание народной.

В 1937 году театр побывал на гастролях в Ленинграде - уже с тремя операми. И вот что писал Алексей ТОЛСТОЙ: “Передо мной театр, и что-то большее, чем театр. Раскрываются глаза. Доверчиво, с благодарностью, с восторгом. Раскрывается то, с чем мы воспринимаем подлинно редкое, золотое искусство. Движения актеров, их пляски, их мимика - с неизъяснимой грацией какой-то вековой гордости. Веришь, веришь. Здесь присутствует красота, здесь сила и молодость убеждения, здесь то, что города Европы растратили и растеряли, о чем тоскуют лучшие люди - об этой золотой, юной, кипящей крови искусства”.

Совсем недавно эта же опера была поставлена в молодом столичном оперном театре, и, что примечательно, в Алматы работала та же команда: режиссер Михаил ПАНДЖАВИДЗЕ, художники Софья ТАСМАГАМБЕТОВА и Павел ДРАГУНСКИЙ. Перед Алматы стояла сложная задача - мы ведь явно не переплюнем столицу в роскоши постановки, но опера родная для театра, давно любимая зрителями, приурочена к целому списку юбилейных дат. В итоге решено было убрать все появившиеся со временем купюры, максимально вернувшись к оригиналу - так мы снова видим целую сцену про сон Жибек. Ну и рассказать красивую сказку о любви, не превращая театр в этнографический музей.

- Но мы не хотели терять и национальный колорит, - рассказывает художник-постановщик Софья Тасмагамбетова. - Поэтому зритель увидит три мира: небесный представлен аулом Жибек, где платья девушек стилизованы под образы лебедей через широкие рукава и отделку. Город Базарбая - это земной мир и другие краски. А вот Бекежан и его поселение олицетворяют подземный, темный мир. Поэтому герои похожи на воронов. Конечно, как художники, мы с Павлом любим аутентичные костюмы, те, которые можно увидеть в музеях. Но прекрасно понимаем, что театральная сцена - это не музей, а мы не документалисты, не археологи. Тут самое главное - соблюсти меру.

- Я родом из Ашхабада, 23 года жил в Средней Азии, так что для меня Восток не экзотика, и я не боюсь ставить тюркские оперы, - рассказывает режиссер Михаил Панджавидзе. - Например, уже три татарские оперы поставил и один мюзикл. Мне это нравится, мне это интересно.

- Чем отличается наша “Кыз-Жибек” от столичной и не было ли мысли осовременить оперу?

- Ага, и назвать ее “Кыз-Джипег” - это у нас такая шутка ходила. На самом деле оперу я знаю давно, проходил ее во время учебы, я же музыкант по образованию. Очень люблю старый фильм с Гульфайрус ИСМАИЛОВОЙ и Асанали АШИМОВЫМ. В столице, когда я ставил эту оперу, все было дорого-богато, все завязано на внутренних родственных связях, и я от этого устал. Мне хотелось просто рассказать историю любви. Огромное достоинство алматинского театра - это его небольшой размер и акустика. Она позволяет певцам еще и играть в полной мере, демонстрируя настоящий драматический театр. Вообще, хочу сказать много хорошего о ваших исполнителях. Я еще в юности знал, что у вас сильная скрипичная школа, потом убедился в том, что вы сохранили старую советскую вокальную школу, не дали ей нахвататься модных тенденций. Но в этот приезд я понял, что еще и хореографическая школа у вас высшего класса. Что касается “Кыз-Жибек”, то для меня это история женщины, ее любви и самопожертвования. Вечная тема. А вообще, должен сказать, в нынешнее время любая новая постановка - это подвиг, на который стоит посмотреть.

Ксения ЕВДОКИМЕНКО, фото Владимира ТРЕТЬЯКОВА и Веры ОСТАНКОВОЙ, Алматы