Хорошо, что не читал Пушкина!

Хаким БУЛИБЕКОВ - тот самый знаменитый казахстанский поэт, на котором сделала шпагат Волочкова, отметил
шестьдесят пятый день рождения. Однако на следующий же день он с совершенно здоровой головой отправился в бассейн на очередную тренировку, после которой и нашлось время для разговора.

- Хаким, мы как-то привыкли, что настоящий поэт - это хулиган, драчун, повеса, пьяница, ругающийся матом. Вы не вписываетесь в эти каноны. Возраст сказывается или вы не настоящий поэт?
- Все это было у меня в жизни. Много разного было. А потом я стал плохо спать, появились судороги, трудно стало дышать, и врач сказал, что если я не займусь собой, то заработаю астму. А это крайне неприятная вещь - ты задыхаешься и ощущаешь рядом с собой смерть. Вот так я и начал менять образ жизни. Полгода назад даже курить бросил. Правда, за все приходится платить. За здоровый образ жизни я расплачиваюсь тем, что перешел на прозу - стихи не получаются при таком режиме. С другой стороны, стихи - удел молодых, чем старше становишься, тем больше риск повториться, да и запала такого нет…
- А как вы хулиганили? Вспомните что-то вопиющее.
- После окончания двухгодичных сценарных курсов в Москве я вернулся домой в 1986 году настоящим диссидентом. И как-то ночью по пьянке, естественно, пошел на площадь, чтобы на постаменте памятника Ленину написать белой краской “убийца демократии”. Вернулся домой в четыре утра и с гордостью рассказал жене о своем поступке. А в шесть она меня разбудила, сказала, что за мной пришли милиционеры с собакой, послала открывать им дверь. Пока я дошел до входной двери, не только протрезвел, но и передумал всю свою жизнь и что теперь с ней будет. Вспомнил и про то, что у меня брат - артист цирка, и про другого брата, и про сестру, работавшую на закрытом предприятии и помогавшую нам деньгами. Вспомнил, что по пути домой профессионально заметал следы и шел по арыку. Самое противное, что у меня рот был словно полон свинцом. Первый раз в жизни я испытал такое ощущение. А свинец я хорошо знал на вкус, поскольку физик по образованию, вечно возился с проводами, пайкой, перекусывал все это зубами. В общем, открыл я дверь…а там никого нет. Это жена меня на всю жизнь проучить решила. Более того, тут же, в шесть утра, мы поехали к памятнику и увидели: моя надпись уже затерта.
- Странно, что учеба в Москве на вас так сказалась…
- Потому что нам читала лекции целая плеяда диссидентов, кстати, те самые, которые в партшколе вели курсы, готовили себе оппонентов. Они умели перевернуть привычное представление о вещах. Например, мы привыкли считать, что Пушкин такой молодец: когда царь спросил его, где он был в день восстания декабристов, Александр Сергеевич бесстрашно прямо в лицо самодержцу сказал: мол, где же, как не с друзьями на площади? Но он и не мог ответить по-другому, рассчитывая на должность от царя - кому нужны предатели! Вот на таких примерах меня и перелопатили. Там же я услышал хорошую фразу, что самый лучший способ уничтожить свою цель - это достигнуть ее. Кстати, все цели, которые я ставил перед собой, проваливались. А получалось именно то, что я не планировал, что происходило в моей жизни словно само собой. Я хотел быть гимнастом и не стал, хотел быть физиком и понял, что недотягиваю до настоящего спеца. Потому что это люди, полностью погруженные в главное дело жизни. Они все время говорят о физике: во время еды, на отдыхе, в туалете через перегородку! Я так не мог. Но если бы мне, тридцатилетнему, кто-то сказал, что я буду поэтом, я бы плюнул ему в лицо или как минимум сильно удивился. Тогда в моем представлении поэты были существа не от мира сего, ничего не понимающие в жизни.
- А в качестве сценариста легче было себя представить?
- К тому времени я уже понимал, чего хочу. Мой первый полноценный сценарий я защищал как раз 16 декабря 1986 года. Это была история о том, как в знак протеста на площадь с плакатами вышли студенты. Они вышли поддержать умершего год назад мэра, которому при жизни должны были лизать зад. За сценарий мне поставили четверку, а я ведь был вторым на курсе по всем показателям. Оценку снизили за недостоверность, нежизненность истории: “Вы тут наврали - наша молодежь никогда не выйдет на площадь. У вас необузданная фантазия, тут вы перебрали”. Таков был вердикт мэтров.
- Что с этим сценарием было дальше?
- Ничего. И курсовой, и дипломный сценарий сразу купил “Казахфильм”, собирались делать кино, но пришел Рашид НУГМАНОВ и вместо этого запустил свой фильм.
- Почему вас называют полярником?
- Благодаря диплому физика я попал на год в арктическую экспедицию. Нужен был казах, а остальные претенденты отказались по разным причинам. Кстати, в Арктике я и встретил свою жену. Потом шутил, что заткнул всех кочевников за пояс. Считалось же всегда, что чем дальше страна, из которой привозишь жену, тем ты круче. Я единственный кочевник, который привез жену с Северного полюса. Причем я действительно выбрал лучшую, потому что знал: надо обращать внимание не на то, каков человек с тобой, ведь пока мы влюблены, мы все делаем для своего избранника. Надо смотреть, как человек общается с остальными, тогда ты увидишь его истинное лицо. Вот поэтому мне так повезло с Любаней.
- Неужели ни разу не пытались сменить ее на токалку?
- Мне как-то одна знакомая сказала: “Закрутила бы я с тобой роман, если бы ты в каждом разговоре по десять раз не вспоминал жену”. А я даже не представляю, какие глаза, какая талия должны быть у женщины, чтобы я перечеркнул все, что между нами было, чтобы выбросить все это и начать с нуля. В конце концов, это она меня сделала таким, какой я есть, и она разбудила поэта во мне.
- Каким образом?
- Еще когда мы плыли в Арктику на корабле (она работала в том рейсе стюардессой), то играли с ней в настольный теннис. Я левша и пошутил, что обыграю ее одной левой. Люба говорит: “Возьми ракетку в правую!” Я послушался ее и проиграл. А играли на желание. Она пожелала, чтобы я читал стихи. Я начал что-то вспоминать с трудом, а она могла читать стихи сутками. И очень любила, когда я ей читал стихи. Например, она долго не могла забеременеть и первые пять лет лечилась. Когда наконец мы поняли, что ждем ребенка, это было огромное счастье. Врач ей рекомендовал много гулять и получать только положительные эмоции. Вот мы с ней гуляли и читали стихи. Когда я стал сочинять, она меня хвалила. Так и пошло.
- Не боитесь войти в историю как тот поэт, на котором Волочкова шпагат делала? И куда в этот момент смотрела ваша жена, если не секрет?
- Жена в этот момент смотрела в объектив, поскольку делала снимок. Они с Волочковой подружки. Когда жена сказала, что хочет ее познакомить со своим мужем, что я поэт, то Волочкова сразу предложила придумать что-то такое, чтобы мое имя протащить по всем новостным сайтам. Меня потом еще ругали, когда я написал знакомым сообщение не в личке, а в комментариях, что это все пиар. Ну а вообще, конечно, есть о чем задуматься... Вот написал я пять сборников стихов, и не сказать, что стал благодаря этому очень популярен. А сделала Волочкова шпагат на мне - и за пару дней все обо мне узнали.
- Наверное, такая судьба со­временных поэтов - они очень далеки от народа. Прошли времена, когда поэты читали свои стихи простым людям на площади. Вот вы когда-нибудь так делали?
- Делал. Я проституткам читал стихи, и им нравилось. Посидели мы как-то с друзьями в кафе, потом шли по ночному городу и в районе гостиницы “Казахстан” встретили ночных бабочек. Друзья стали меня подначивать, а я всегда готов почитать стихи,. Подошел к девушкам и как начал… Вы бы видели их лица, одна даже от клиента отмахнулась!
- Раз уж мы о земных вещах заговорили - почем нынче стихи и какое произведение у вас самое дорогое в денежном эквиваленте?
- За самое дорогое мне заплатили три с половиной тысячи долларов. В самом прямом смысле слова попал в масть. Мы с другом шли как-то мимо казино, и он начал меня уговаривать сыграть. Прямо как с цепи сорвался, говорит: новичкам всегда везет, мы сейчас такие деньги поднимем. А у меня с собой было сто тенге на продукты. И мы действительно по тысяче долларов выиграли. Я-то свою в карманы запрятал и играть больше не стал, а друг свой выигрыш спустил, потом мои деньги вытянул, выпросил. И самое отвратительное - это то, как изменился взгляд красавиц девушек, работавших в казино. Пока у нас были доллары в карманах, они улыбались, и казалось, только махни рукой - она ляжет с тобой, а после того как мы все спустили, они на нас смотрели как на нечто непотребное, с презрением. Вот после всего этого у меня быстро и легко получилось стихотворение про поэта и казино. Оно очень понравилось профессиональному игроку, и он мне заплатил три с половиной тысячи долларов.
- Почему вы пишете по-старомодному - понятные стихи? Сейчас ведь так модно играть словами, заворачивать смысл в аллегории, звуки, образы.
- Я хочу быть счастливым, а чтобы быть счастливым, надо быть понятым… К тому же мутные ассоциативные стихи почти невозможно запомнить и прочитать наизусть, а я люблю это делать. Да, наверное, и как профессиональный сценарист, я тяготею к внятным историям с понятным сюжетом, а не просто к красиво сплетенным словам.
- А правда, что поэты не читают друг друга?
- Однажды я попал на какую-то встречу с поэтами. Все стали читать свои стихи, и я с ужасом понял, что они пишут о том же самом, что и я! Я-то думал, что один такой уникальный, вижу то, что другим не дано. Мне еще повезло, что я не читал в школе Пушкина. Например, “Евгения Онегина” взял в руки в очень зрелом возрасте, уже за пятьдесят лет. Я тогда собирался написать какую-то большую поэму, перед такой работой я стараюсь разогнаться и много читаю подобных вещей. Так вот прочел “Онегина” и обалдел - там уже есть про все! Причем элегантно и красиво написано и про любовь, и про дружбу, и про непонятость - словом, про все, что только можно описать. Если бы я прочел эту поэму раньше, никогда не начал бы писать стихи.

Ксения ЕВДОКИМЕНКО, фото предоставлены Хакимом БУЛИБЕКОВЫМ, Алматы