В цирк, как на свидание

Казалось бы, давно забыт скандал с увольнением популярного артиста Мурата МУТУРГАНОВА с поста заместителя директора Алматинского цирка - уж четыре года прошло, но осадочек, как говорится, остался. Цирк схлопотал репутацию “террариума единомышленников”, и до сих пор ходят всякие слухио взаимоотношениях в коллективе. Что же на самом деле сейчас происходит в стенах знаменитого круглого здания, похожего на опрокинутую пиалу? Заслуженный деятель Республики Казахстан Валихан ЧАЛАБАЕВ (на левом снимке), которого называют легендой отечественного цирка, обещал ответить на наши вопросы.

- Все наши артисты возмущены тем фактом, что Мурат постоянно нас клюет, вечно кидает в нас грязь!.. - начинает Валихан Рахманбердинович. - Делают это Мутургановы, на мой взгляд, потому, что строят из себя каких-то абсолютных супергероев, суперталантов. Хотя у нас в цирке есть несколько десятков артистов, которые в тысячу раз лучше и выше их по всем профессиональным качествам. А в них ничего великого нет - обыкновенные заурядные клоуны.
- Но ведь Мурат всегда говорит, что хочет в цирке все поменять только к лучшему. Разве это плохо?
- Я знаю, какую цель преследуют Мутургановы - только личный пиар. И когда они говорят, что знают, как надо развивать цирк, то я ответственно заявляю в ответ: ничего они не знают. Сам Мурат еле-еле окончил академию имени Жургенова - откуда он что-то знает? И когда пытается вступать с нами в полемику и что-то доказывать, то мы говорим: нам не надо никакой вашей полемики. За нас говорят наши постановки: только за последние два года мы провели три больших спектакля - первый был посвящен тысячелетию Алматы, затем был новогодний “Щелкунчик”, который собрал 35 аншлагов, а недавно было подготовлено национальное представление “Ер Тостик”. И специалисты сказали, что это уникальные постановки. Кроме того, наших артистов приглашают на выступления по всему миру известные импресарио. Еще не так давно с новым руководством мы сделали в здании цирка отличный ремонт, на который не было потрачено из госбюджета ни тиынки. А недавно открыли небольшой музей, посвященный пятидесятилетию основания Казахского государственного цирка. Посетить его может любой зритель, который придет к нам на представление.

- Еще бы вы не расхваливали то, что происходит в нашем цирке: вы ведь единственный, кто работает здесь с момента его основания.
- Да, ровно полвека! Я занимался гимнастикой в детской спортивной школе, собирался поступать в Москве, но вдруг увидел объявление: “Ищем талантливую спортивную молодежь для подготовки программы Казахского цирка”. Это был 1967 год. Из столицы Советского Союза приехала большая комиссия в составе опытнейших режиссеров-постановщиков, акробатов и гимнастов. Ажиотаж был страшный: из 800 человек, участвующих в кастинге, после трех туров утвердили лишь восьмерых. Нас отправили в Саратов, чтобы там мы готовили номера для нашего цирка. Принимал программу товарищ КУНАЕВ. Он же потом решил пригласить к нам из Москвы самого лучшего режиссера, народного артиста СССР Виля ГОЛОВКО. А авторами сценария нашей первой программы были Олжас СУЛЕЙМЕНОВ и Олег ЛЕВИЦКИЙ. Лошадей, верблюдов, медведей покупали за миллионы, костюмы шили из дорогих материй. Все было невероятно профессионально, и мы имели колоссальный успех с нашей программой, посвященной юбилею освоения целинных земель. Восемь лет подряд Казахский государственный цирк считался лучшим цирком Советского Союза и гастролировал по всему миру.
- Тогда почему ваш сын уехал из Казахстана и сейчас наездника и гимнаста Каната ЧАЛАБАЕВА знают как звезду мирового цирка из Америки?
- Мои дети попали в такую струю, когда времена в нашем цирке были не просто сложные, а ужасные. В начале девяностых деньги нам не платили по полгода, животные наши голодали, все, что мы зарабатывали коммерческими выступлениями, уходило на погашение коммунальных долгов цирка. И конечно, для молодых не было никакой возможности заниматься любимым делом. Ведь когда сын окончил Московское цирковое училище, его сразу пригласили работать в Париж в программу к Юрию КУКЛАЧЕВУ. Потом он вернулся в Казахстан и уже позже с группой казахских джигитов уехал в США. Ему было всего 18 лет, он был подающим большие надежды талантливым артистом цирка. А сейчас он известен как руководитель самого большого конного номера в мире, у него 25 лошадей, около 20 артистов. Сын уже купил большую фазенду, у него там несколько конюшен с лошадьми - есть все для нормальной работы, для любимого дела… Вместе с ним работает и его супруга - тоже звезда мирового цирка, наездница Татьяна ЧАЛАБАЕВА. Мои дети выступают в самом большом цирке мира Ringling Brothers Circus, которому 148 лет. Еще у них контракты с двумя другими цирками Америки. Кстати, когда-то моя сноха была чемпионкой Казахстана по гимнастике, училась в Алматинском физкультурном институте, но уже после первого курса, в 1991 году, Канат увез ее с собой. У них все случилось так же, как и у нас с супругой: моя жена Сара ЧАЛАБАЕВА стала воздушной гимнасткой и акробатом на роликах, потому что я забрал ее в цирк, хотя она окончила хорео­графическое училище и была балериной.

- А ваши внуки будут продолжать династию Чалабаевых?
- В Америке у Каната и Татьяны родились две дочери. Моей старшей внучке Анжелике сейчас 18 лет, она заканчивает 12-й класс средней школы, а младшей Веронике 8 лет. Девочки безумно любят цирк: младшая говорит, что точно будет этим заниматься, а вот старшая хочет быть дантистом. Хотя умеет ездить на лошадях, уже делает трюки.
- Ваша супруга тоже уехала вслед за детьми много лет назад. Почему вы остались?
- Супруга уехала, потому что надо было помогать детям, появились внуки. И у меня была возможность - сын и сноха часто раньше говорили: “Приезжай, будешь нам помогать, будешь с нами выступать”. Но я знаю, что буду скучать по Алматы. Знаю, что буду страдать без цирка, в котором проработал 50 лет - от акробата до художественного руководителя и заместителя гендиректора. А сейчас я начальник отдела гастролей, маркетинга и рекламы. Я признаюсь вам, что в прошлом году по состоянию здоровья аж 50 дней отсутствовал в цирке, был на больничном, и вот когда я шел потом на работу, то мое сердце так колотилось, а руки так дрожали - будто у парня, который идет на свидание с любимой!
- А ведь ваша работа на арене была сопряжена с трудностями и опасностями! Правда, что у вас было аж 20 переломов?
- У артистов цирка есть такая поговорка: “Если кости не видно, значит, не больно!” Поэтому говорить мы можем только о серьезных случаях - если кто-то разбился или погиб. А переломы - это пустяк! Ну был у меня случай в Праге, когда мой партнер во время выполнения трюка сбил меня с перша и я приземлился с пятиметровой высоты на одну ногу. Номер еще не закончился, но выступать я уже не смог. Рентген показал сразу девять переломов на ноге - и выше, и ниже колена, и на пяточной кости… Но с годами из случаев вспоминается всегда только что-то веселое или забавное. Помню, как заканчивались наши гастроли в Курске в 1980 году, когда я исполнял обязанности директора коллектива. Мы собирались переезжать в Харьков, погрузили лошадей и медведей в специальные железнодорожные вагоны. И был тогда у нас огромный медведь Потап, погрузив которого, служащий просто захлопнул дверь вагона, забыв защелкнуть замок. Где-то в полночь медведь открыл дверь, спрыгнул на землю и пошел гулять прямо по центру города. Начальник ДВД Курска приказал стрелять на поражение, для этого была прислана целая рота милиционеров. Я упрашивал их не стрелять, пообещал, что мы быстро найдем и поймаем Потапа. Обнаружили мы его только на рассвете возле старинного православного храма. В этот день был большой религиозный праздник, и бабульки в платочках, идя рано утром на службу в храм, видели такую картину: по кругу вокруг храма группа азиатов с дикими криками гоняется за огромным медведем… Но мы его так и не догнали! Пришлось пойти на хитрость: дрессировщик привел к храму родную сестру Потапа Варвару, и только тогда он подошел к нам и дал себя увести. Все это, конечно, было очень опасно и страшно, но со временем такие истории мы вспоминаем уже с улыбкой. Это и есть моя жизнь - мой цирк. Как я без него?!

Оксана ВАСИЛЕНКО, фото Романа ЕГОРОВА и из личного архива Валихана Чалабаева, Алматы