Артур Платонов, журналист: Всем нам нужна трансформация

Лауреат премии “Алтын Адам” - журналист десятилетия, победитель телефорумов в Канне, Москве и Севастополе, обладатель множества общественных и творческих регалий Артур ПЛАТОНОВ предпочитает оперные арии радостям охоты и рыбалки. А еще великолепно знает историю. Поэтому так легко готов рассуждать и о тонкостях оперного искусства, и о наших собственных корнях, уходящих в эпоху Союза.

- Вы окончили Московскую консерваторию. Почему же не стали преподавать теорию музыки, а предпочли пугать с экранов правдой о жизни?
- Наш народ правдой не испугаешь... А преподавал я много лет с большим удовольствием, но в итоге надоело заниматься бумаго­творчеством, которое неизбежно сопровож­дает учебный процесс в госвузах. До сих пор люблю музыку и с удовольствием пою при случае.
- Скажите честно, вы предельно рациональный человек, но неужели не наворачивалась слеза хотя бы от “Травиаты” Верди?
- Нет. Не могу сказать, чтобы мне импонировала романтизация пороков или вызывала искреннее сочувствие дама полусвета. Больше нравится сюжет “Гугенотов” о трагедии Варфоломеевской ночи во Франции, о нетерпимости к чужому мнению и образу мыслей. Это не менее актуально, но более важно.
- И все же крутому телевизионщику больше пристало ездить на охоту или рыбалку для поддержания имиджа...
- Согласен. Но я не то чтобы пацифист, просто не испытываю потребности куда-то ехать, терпеть неудобства, ночевать в палатке, убивать животных. Хотя, видимо, в этом есть один из признаков мужественности. К тому же у меня на это просто нет времени, поскольку программа выходит по выходным, в то время, когда многие как раз и отправляются на охоту или рыбалку. Сильно осложняет дело и то, что я непьющий и некурящий человек.
- Как же вы работаете?..
- На Западе не понимают, как можно пить и работать... Конечно, это, как и охота, помогает укреплять и налаживать отношения. Но, с другой стороны, предают нас всегда друзья, близкие люди. Когда человек много про тебя знает, то нет гарантии, что рано или поздно сам или под чьим-то давлением он не пустит в ход эту информацию.
- Друг нужен, чтобы обсудить проблемы на работе или пожаловаться, что жена не понимает?
- Это философский вопрос, и сразу вспоминается песенка из “Иронии судьбы”: “Думайте сами, решайте сами...”. Выслушивать - это все-таки функция психолога или священника. А чтобы понять женщину, надо разговаривать с ней, а не с другом. У нас женщины обсуждают мужчин, мужчины - женщин и жалуются на непонимание, хотя считают, что прекрасно знают психологию представителей противоположного пола.
- Сейчас много говорят о транс­формации как об ответе современным мировым вызовам. А как вы понимаете, что это такое?
- Суть в том, что нам, как показывает время и ситуация в мире, для достижения лучшего результата придется со­единить наше во многом еще советское сознание с современными требованиями, используя те возможности, которые предоставляет нынешняя экономическая система. Так просто выгоднее и прибыльнее. Ведь зачастую мы предпочитаем спокойное существование попыткам улучшить его. Строитель коммунизма (звучало как проклятие) получал мало, зато был спокоен за будущее. Капитализм предлагает зарабатывать больше, но для этого необходимо напрягаться. А многим из нас спокойнее жить в состоянии комфорта или ностальгии, чем искать новые возможности. Вот о чем речь. Если мы хотим попасть в тридцатку развитых государств, то и каждый наш отдельно взятый гражданин должен соответствовать уровню представителей тех стран, кто уже в тридцатке. Так что трансформация - залог нашего движения вперед.
- А как быть с нашей парадигмой о том, что госкарьера - это возможность хапнуть, поучаствовать в распиле, урвать свой кусок, не слишком напрягаясь?
- Хапнуть - не только наша парадигма, а по-крупному хапнуть, так это в иных государствах мастера, вспомните, что происходило в странах-колониях и т.д. Человеку вообще свойственно желание заработать быстро и не напрягаясь. Вспомните старый тост: “Чтобы все было и за это ничего не было”. В советскую эпоху просто не было смысла напрягаться. Минимум был гарантирован, а проявляя смекалку и предприимчивость, ты мог только подвергнуться осуждению общества как спекулянт, рвач и т. д. Кстати, у нас сохранились и хорошие, гуманные ценности той эпохи. Например, очень трудно лишить дома даже долж­ника, хотя в западных государствах это совершенно нормальное явление. Хрестоматийный пример - банки и дольщики. По большому счету, почему государство и налого­плательщики должны обеспечивать чьи-то частные коммерческие риски? Так рассуждают и в Америке, и на Западе. А у нас считается негуманным выселить семью, особенно с детьми. Ментальность, выработанная десятилетиями советской эпохи. Считаю это человечным и понятным.
Есть и другой хрестоматийный пример нашего сознания - если на трассе стоит гаишник, то водители будут предупреждать друг друга, подмигивая фарами. Это такое типичное объединение против представителей власти. У нас вообще законности нередко традиционно предпочитают справедливость, весьма субъективное понятие. Так происходит еще с советских времен, когда власть была по большей части карательной. У нас еще нет верховенства закона. Если кто-то сел пьяным за руль, то сдать его - не по-пацански, не по понятиям. И тот, кто сдал, стукач, а не ответственный гражданин, как, скажем, в Германии.
- А вам когда-то приходилось бороться за выживание?
- Я окончил историко-теоретический факультет Московской консерватории, еще год учился в аспирантуре... Жил в московских общагах почти все 90-е годы, самый разгул бандитского капитализма. Приходилось и ящики разгружать для подработки, и за просроченными германскими продуктами ездить на Киевский вокзал. У выходцев советской эпохи есть привычка к выживанию, умение приспосабливаться к любым сложностям. Когда в 1993 году в Москве стреляли возле Белого дома, японские и американские студенты в панике звонили в посольство, требовали эвакуировать их, а наши спокойно ходили в магазин и продолжали учиться. Мне кажется, если в супермаркете отключат свет, то американцы начнут звонить в службу спасения, а наши съедят что смогут, да еще и расстроятся, что быстро включили свет. Шутка. Мне вообще наши люди нравятся гораздо больше, они душевнее, добрее, смекалистее и незашоренные... Словом, настоящие люди! Да и нельзя осуждать их, просто мы всегда приспосабливались к новым обстоятельствам. А сейчас нам необходимо снова измениться, но при этом не растерять и то хорошее, что мы имеем.
- Вы когда-нибудь пользовались своим узнаваемым лицом в корыстных целях? Например, если автоинспектор остановил...
- Я стараюсь ездить, не превышая скорости, в правом ряду. Единственное нарушение, которое иногда допускаю, - не пристегиваю ремень безопасности, если еду в костюме - не хочется мять рубашку. И иногда вынужден разговаривать по мобильному. А если меня останавливают, то непременно извиняюсь. Именно извиняюсь за нарушение. Потому сейчас просто так останавливают гораздо реже, чем прежде, и, как правило, за дело, а если виноват, нечего гнуть пальцы. Это, что называется, не по понятиям.
- Сами телевизионщики не слишком высоко ставят ведущих, иногда даже называют “говорящей головой”, хотя именно эта позиция считается верхом новостной карьеры.
- Я всегда смотрел не на то, как я выгляжу, а насколько убедителен. Моя первоочередная задача - донести информацию до зрителя. Пренебрежение к дикторам осталось опять же с советских времен, когда им не полагалось иметь свое мнение. Они даже сидели статично. Сейчас ситуация совершенно иная. Ведущий должен не только излагать и убеждать, но и анализировать. Вести за собой, если он ведущий. При этом желательно воздействовать не только на эмоции, но и на разум. Западный мир смотрит на СМИ как на оружие массового психологического поражения. Это не просто мое мнение, это данность. Американская система воздействия через СМИ выстроена еще жестче, чем в Советском Союзе - там вы не встретите альтернативной точки зрения, только интересы государства. А ведущий программы не думает о достоверности, он убеждает с пылом религиозного фанатика, и его профессионализм тождествен способности убедить аудиторию. И область СМИ всегда под пристальным вниманием спецслужб. Поэтому, когда источником информационной бомбы по заявлению журналистов становятся какие-то прославленные информ­каналы, это лукавство. Обычно так сливают необходимую информацию спецслужбы. Так что современный ведущий - это совсем не то, о чем рассказывают студентам факультета журналистики. И мировая тенденция такова, что сфера СМИ становится все более технологичной и лживой...
- Это то, что мы тоже должны перенимать?
- В любом случае мы должны уметь использовать те же приемы, чтобы защищать свою идеологию, свои ценности. Если не хотим повторить опыт Сирии, Ливии, Киргизии, Украины...
- Удавалось ли вам восстановить справедливость для конкретных людей? И не обидно, что иногда для решения простых вопросов необходимо вызывать представителей СМИ?
- Удавалось привлечь внимание и добиться решения каких-то вопросов. Хотя порой бывает: мы считаем, что с нами поступили несправедливо, но на самом деле все соответствует букве закона. Таких случаев примерно 20-30 процентов из всех обращений к журналистам. Иногда соображения справедливости вступают в конфликт с понятиями закона. Как, например, в фильме “Ворошиловский стрелок”, когда большинство зрителей на стороне героя, которого играет Михаил Ульянов, хотя он преступает закон. Раньше гораздо чаще работал фактор огласки. Сейчас чиновники, мне кажется, уже понимают, что они не небожители, а менеджеры, работающие, чтобы решать какие-то вопросы.
- Вы являетесь членом комиссии по противодействию коррупции. Насколько действенна эта организация и может ли она что-то реально сделать?
- Я очень серьезно отношусь к этой работе и точно знаю, что рассматривается каждое обращение, что и формирует в целом высокое доверие граждан, как к партии “Нур Отан”, так и к совету при ней. Это очень серьезная структура, которую опасаются высокопоставленные чиновники...

Ксения ЕВДОКИМЕНКО, фото Владимира ЗАИКИНА, Алматы