Есть ли Бог в реанимации?

В алматинской клинической больнице №7 анес­тезиологом-реани­матологом Болат Бактиярович работает уже больше 10 лет. Начинал в детской реанимации. Сейчас он старший ординатор, в основном работает со взрослыми, хотя в этой специализации все возрастные деления очень условны.

Работа в “семерке” - это не чаи гонять: в больнице 32 отделения. А если экстренный случай - вертолетная площадка, чтобы из отдаленных районов доставить тяжелых больных. А еще здесь расположены нейрохирургический, нефрологический и гематологический центры. Специфических пациентов хватает. Здесь же работает и самое крупное в республике реанимационное отделение. 30 коек заполнены прак­тически всегда. Бывает, пациенты задерживаются.

- Пять месяцев лежал парень, - воскрешает в памяти последнего такого “рекордсмена” Болат Мырзахметов. - Он упал с восьмого этажа строящегося дома. Строитель. Из местных. Упал случайно. Множественные сочетанные травмы - шансов выжить немного. Дежурил в тот день наш док­тор Ануар ЖАЗЫЛБЕКОВ. Ему удалось сохранить жизнь парня в первые сутки. А потом началась сложная, слаженная работа целой команды врачей. Пациенту было сделано 28 операций. Его буквально по кусочкам собрали: голову, внутренние органы, кости.

И, что важно, ушел парень домой своими ногами - уникальный случай. Вот такие чудеса творят врачи “семерки”.

                                                                          ***

- Сейчас пациенты пошли начитанные. Спрашивают: “Вы какой мне дадите наркоз? В расчете массы тела или по мышечному тонусу?” - прищуривает глаза док­тор Мырзахметов. - А я говорю: такой я сделал бы для своего родственника.

Голос у него тихий, спокойный. Седую голову венчает совершенно несерьезная мультяшная шапочка - тоже своего рода анестезия.

- Вернется ли человек из реанимации, зависит от множества факторов, - уверен он. - И не все они медицинские. Многие не изучены даже. Иногда решающую роль играет сила воли. В пандемию коронавируса было наглядно: не сопротивляется человек - умрет. Не верили многие. Далеко ходить не нужно - моя родная сестра с мужем заболели. До последнего не обращались к врачам в своем городе, несмотря на мои просьбы и уверения, что в больницу им нужно не то что идти - бежать. А когда спохватились - было уже поздно. Зять, к огромному нашему сожалению, умер, а сестра, находясь на аппарате искусственной вентиляции легких, увидела его во сне. Он звал ее пойти с ним. А она ни в какую. Пришла в себя и говорит: “Ушел он”. Оказывается, он и врачам сказал: “Меня не мучайте. Я устал”.

Есть у доктора истории ну совершенно киношные. 56 остановок сердца у пациента с синдромом Адамса-Стокса в реанимации, и столько же раз его “завели”! А однажды прямо во время операции упала медсестра. Сердце остановилось. Когда очнулась, рассказала, как видела со стороны и себя, и тех, кто оказал ей помощь. Около 20 лет назад оперировали доктора биологических наук. На столе остановка сердца. Когда женщину вытащили и даже сняли с аппарата, поинтересовались: “Ну что там?” - “Холодно и темно”, - ответила материалистка. Есть особо впечатлительные пациенты. К таким, как правило, начинают “наведываться” толпы умерших родственников, и, естественно, после таких визитеров портится статистика. Шуткой, а иногда и крепким словцом доктор Мырзахметов еще до операционной приводит их в чувство.

- Стояли мы однажды с сыном в очереди за луком, - выдает очередную, вовсе не мистическую историю Болат Бактиярович. - Толпа вокруг, и грузчик с высоты КамАЗа кричит мне: “Ты же доктор? Реаниматолог? Болат?” Я расплылся, думаю, ну, без очереди пропустит. А он мне: “Помнишь, ты моего отца убил!” На меня - сотни глаз. Я на ватных ногах дождался своего лука, пошел домой. С сыном поговорил, объяснил, что в работе нашей всякое бывает. Через некоторое время собираемся с друзьями в кафе. Сидим. Шашлык нам несет мужик. Тот же самый! И снова мне: “О, это ты моего отца убил!” Я к нему: давай поговорим. А он: “Да нет, претензий к врачам у нас нет. Все, что могли, вы сделали. Просто я тебя узнал”. Вот такой я знаменитый доктор! Хотя, конечно, чаще люди говорят, что слышали обо мне и рады, что ко мне попали.

                                                                     ***

Коллеги называют его бесстрашным. За внешнее спокойствие.

- Уж если я начну паниковать в операционной, то случиться может непоправимое, - говорит реаниматолог.

Но мало кто знает, что по утрам, добираясь до работы, доктор Мырзахметов молится за успешный исход всех предстоящих операций, за своих пациентов.

Он единственный в отделении разрешает оставить пациенту нательный крест, если это важно.

И он же однажды спас ребенка от смерти, переступив через религиозные убеждения его родителей-фанатиков.

- Это было еще в 1990-х. В отделение привезли девочку в критическом состоянии. Но вера родителей запрещала сделать ребенку необходимое переливание крови. Я отправил родителей домой, провел тест на совместимость и сделал то, что должен был сделать врач, - признается Болат Бактиярович. - Девочка выжила. А родители на меня подали в суд. На него ходил главврач, и меня оправдали. Тогда не могли фанатичные убеждения быть выше человеческой жизни! Сейчас с этим стало гораздо сложнее, есть ведь интернет! Человеку, нахватавшемуся верхов, бывает крайне сложно объяснить необходимость той или иной медицинской манипуляции. Из-за этого отчасти была такая смертность от коронавируса!

Он мужик принципиальный. Одного особо буйного пациента утихомирил по-мужски. За то, что тот крыл матом медсестричек, поступил с кровотечением и отказывался от манипуляций. Вспылил. В коридор вышел, а там родные больного, которые оказались волей случая и дальними родственниками самого врача. Беспокоятся: “Как там наш дядя? Давайте вместе его навестим”. Навестили. Пациент и доктор переглянулись. Промолчали. Тоже по-мужски.

Есть еще пунктик, сегодня, увы, похожий на чудачество: ему совершенно наплевать на материальный достаток пациента. Упертый, он может первым взять на операцию (если это зависит от него, реаниматолога) бездомного или заключенного.

- Ему при любом раскладе хуже, - пожимает плечами доктор. - А обеспеченный человек может позволить себе выбирать и клинику, и врача.

                                                                       ***

На работу Болат Бактиярович добирается на автобусе. К себе суров: плохой, мол, водитель. Но есть и другая причина.

- Я каждый день вижу последствия ДТП - за руль не тянет. А однажды, - доктор сжимает в кулаки лежащие на столе руки, - произошла авария, привезли человека. По всем показателям труп. Нас, реаниматологов, только в таких случаях зовут в приемный покой. Я вгляделся в лицо и не поверил - мой племянник. Позвонил ему домой. Трубку снял его сынишка. “Папа уехал”, - сказал. Я его отцу позвонил. Он тоже подтвердил. После этого я, хотя от меня уже ничего не зависело, решил уйти из реанимации. Смог вернуться только через год.

Мырзахметов рассказывает: у него было две попытки сбежать от себя - в УЗИ-диагностику и в кожвенерологи. Не вышло, вернулся.

- Наверное, не хватало адреналина, - объясняет Болат Бактиярович и смеется. - Без обид, но я не могу всерьез воспринимать их пациентов. Ну чешется у тебя, иди чеши!

Оставаться в ресурсе помогает семья. Супруга, тоже медработник, за все годы совместной жизни не нахмурила брови ни разу: чего это муж задержался на работе или пришел домой уставший. Привыкла не злобиться на ночные звонки. Не ропщет, когда в семейном бюджете пробивает брешь роуминг - первым делом, приехав на отдых, доктор Мырзах­метов включает телефон. Ему же будут звонить пациенты, коллеги.

А отдыхает за шахматами, у бильярдного стола и на футбольном поле с коллегами. Несколько лет подряд команда “семерки” побеж­дала в республиканских состязаниях.

- Четверо наших ребят - чемпио­ны Европы, - рассказывает Мырзахметов-тренер. - Где бы я ни работал, первым делом создаю спортивную команду. Вот и здесь, благодаря заведующему реанимационным отделением Есенаю ЕСПЕНБЕТОВУ, у нас есть и спортзал, и уличная площадка для занятий спортом. Докторам это тоже полезно.

                                                                       ***

В одной реанимационной палате, куда мы заходим, чтобы сделать фото, у двери на стене пятно свежей краски. Туда попала пуля от автомата Калашникова, залетевшая в окно в туманном январе этого года. В это время на соседних койках лежали полицейские и один из участников протестов. Все в коме.

- В реанимации были медсес­т­­ры, врачи - чудом не задело никого. Эти пули мы из стены так и не достали - сверху замазали. Да окно поменяли. Не знаю, то ли в наших пациентов стреляли, то ли шальная пуля, - глядит в окно док­тор.

- Вы гордитесь собой, когда бой со смертью выигран?

- Минут десять, - отвечает док­тор. - Реаниматологи - народ простой. Не зря же нашего брата так редко берут в главврачи! А еще мало кто из нас доживает до пенсии.

Юлия ЗЕНГ, фото Владимира ЗАИКИНА, Алматы