Между небом и землёй

В Театре имени Лермонтова очередная премьера - “Отель двух миров” современного французского драматурга Эрика-Эммануэля Шмитта. Режиссер-постановщик спектакля Игорь ГОНОПОЛЬСКИЙ (на снимке) утверждает, что не собирался делать кассовый спектакль.

Это не веселая комедия, а очень серьезный разговор о жизни и смерти. Как признался сам режиссер, один из актеров даже не выдержал работы над этим материалом и отказался от роли. “Отель двух миров” - место, где оказываются люди, находящиеся в коме. Кто-то прибывает на пару дней, кто-то застревает на месяцы. Здесь можно или слушать в своей комнате, что говорят знакомые и врачи возле твоего тела, или проводить время в беседах с другими “постояльцами”, пока Доктор С. не сообщит вердикт и ангелы не проводят вас к лифту. Вверх - душа покидает тело, вниз - существование на земле продолжается. Поначалу кажется, что персонажи слишком много говорят, тем более на такие философские темы, как жизнь, смерть, вера... Все меняется, как только в отеле появляется Лора. На земле она инвалид, ожидающий донорского сердца. И там, и в отеле она искренне радуется каждой секунде своего бытия. Между ней и молодым циником Жульеном вспыхивает любовь. Вот тогда-то все философские категории становятся не абстрактными и пугающими, а близкими и понятными. Пронзительному финалу Гонопольский не позволил перейти в слащавый хеппи-энд, и раскрывать интригу нет смысла. Спектакль свой он не считает тяжелым. Кстати, предыдущая работа Гонопольского по пьесе Шмитта “Оскар и розовая дама” (Немецкий театр Алматы) тоже про зыбкую грань и недолговечность бытия.
- Я считаю, что сегодня самый интересный драматург - это Шмитт, - говорит Игорь Гонопольский, - по крайней мере, для меня. Поэтому и обращаюсь к нему уже второй раз. “Отель двух миров” - это размышления не о смерти, это размышления о жизни и любви. “Оскар” тоже о жизни, просто иногда ее надо принять в предлагаемых обстоятельствах.

- Вы больше известны как режиссер кино и не так часто ставите спектакли в театрах. Почему бы не выбрать нечто более легкое для восприятия, выгодное для театра и для вашей популярности?
- За кассой я не гонюсь. У меня есть свое лицо, свое понимание, что хорошо, а что плохо, что должно быть на сцене, а чего - нет. А когда начинается касса, появляется то, что мы видим вокруг. Я ненавижу, когда все сводится к “гы-гы-гы”, ненавижу.

- “Гы-гы-гы” в зале - знак хорошей кассы, не боитесь, что найдется не так много зрителей, способных в полной мере оценить вашу работу?
- Не боюсь. Спектакль многослойный, и каждый возьмет то, на что хватит мозгов, души и всего остального. Может быть, желание копаться в серьезных вещах у меня оттого, что мой папа и вся семья - психиатры, может быть, оттого, что я много ездил и видел, может быть, оттого, что живу долго. А если вопросы неболезненные, то на хрен они нужны?

Ксения ЕВДОКИМЕНКО, фото Владимира ЗАИКИНА, Алматы