Подушка безопасности сдулась?

В инфекционных стационарах Казахстана вновь лекарственное дежавю. Родственникам тяжелых коронавирусных больных, как и летом прошлого года, приходится заказывать необходимые дорогостоящие лекарства через водителей такси. В больницах их зачастую нет. Хотя быть должны.

Глава государства еще в октябре прошлого года поручил сформировать в каждой больнице страны неснижаемый двухмесячный запас всей линейки лекарств, применяемых в лечении КВИ. Но на местах, особенно в регионах, ситуация выглядит так, как будто пандемия, в которой страна живет уже два года, опять застала медиков врасплох.

У павлодарки Асель ЕСПОСЫНОВОЙ уже месяц в реанимации лежит отец. Совсем еще не старый, всего 52 года. Да и поражение легких у него было нетотальное - 56 процентов. Но его состояние ухудшалось на глазах. Мужчину перевели в реанимацию, подключили к ИВЛ.

- Я знаю, что медики делали и делают все от них зависящее, чтобы больные уходили от них на своих ногах. Но когда твой родной человек находится в тяжелом состоянии, ты начинаешь искать все возможные пути для его спасения. Вот и мы стали спрашивать врачей, чем еще можем помочь отцу побыстрее поправиться. Нам порекомендовали, если есть финансовая возможность, приобрести препарат тоцилизумаб, или - по-другому - актемру. В Павлодаре мы его не нашли. Заказали через водителя одной таксамоторной компании из Нур-Султана. Только одно это лекарство нам обошлось в 230 тысяч тенге. Плюс еще 162 тысячи мы отдали за аналог ковифора, его нам тоже посоветовал лечащий врач отца. Конечно, это не деньги, когда на кону жизнь. А вот его сосед по палате, с которым они поступили в больницу в один день примерно с таким же поражением легких, умер. Это на самом деле страшно. Получается, те, кто может себе позволить самостоятельно приобрести нужные лекарства, выкарабкиваются из тяжелых состояний, а те, у кого денег нет, погибают, - делится своим мнением Асель.

Ее история, к сожалению, неединична. По мере роста заболеваемости коронавирусной инфекцией со всех уголков страны идут и идут жалобы на отсутствие в инфекционных стационарах и реанимациях основных препаратов, которые применяются для лечения тяжелого течения COVID-19. Об этом говорит и депутат мажилиса парламента Азат ПЕРУАШЕВ:

- Во многих казахстанских больницах образовалась острая нех­ватка препаратов ремдесивира и тоцилизумаба. Хотя и тот и другой включен в официальный протокол Министерства здравоохранения для лечения коронавирусной инфекции. Но в стационарах их зачастую нет. И врачи просят родственников больных самостоятельно находить и приобретать эти препараты. При этом стоимость одного флакона ремдесивира колеблется в районе 30-40 тысяч тенге (на курс требуется 7-10 флаконов). А препарат актемра предлагается до 150 тысяч за флакон (на курс требуется 4-6). Подобные цены по карману далеко не каждой семье. Люди вынуждены заказывать их из Нур-Султана и Алматы, так как в регио­нальных аптеках эти лекарства зачастую отсутствуют.

В своем запросе на имя министра здравоохранения Алексея ЦОЯ Азат Перуашев напоминает о поручении президента, еще в октябре прошлого года адресованном единому дистрибьютору лекарственных средств ТОО “СК-Фармация”: в каждой казахстанской больнице создать двухмесячный неснижаемый запас всей линейки препаратов для лечения КВИ. Цой в конце прошлого года браво рапортовал о формировании этого неснижаемого запаса. Речь шла о закупе 44 наименований “дефицитных и востребованных лекарственных средств по COVID-19 на сумму 8,2 миллиарда тенге для лечения порядка 60 тысяч пациентов в стационарах в месяц”.

При этом сообщалось также, что “объем неснижаемого запаса закупается вне заявок по прогнозу Министерства здравоохранения для формирования подушки безопасности”. Но, видимо, в Минздраве так увлеклись прогнозами и составлением сценариев развития эпидемиологической ситуации, что совсем забыли о подушке безопасности.

Мы изучили все 11 протоколов лечения коронавирус­ной инфекции, которые применялись в Казахстане с начала пандемии. Экспериментальное лекарственное средство ремдесивир с противовирусным механизмом действия появился в 10-1 версии протокола, видоизмененной 15 июля 2020 года. И в это же время казахстанские медики стали лечить тяжелых больных тоцилизу­мабом, или актермой, которая рекомендована для борьбы с иммунновоспалительным синдромом и цитокиновым штормом.

А теперь обратимся к статистике. С 12 июля по 5 августа только в один инфекционный стационар 3-й городской больницы Павлодара было госпитализировано 387 больных, из которых 71 попал в реанимацию. Даже если учесть, что это данные не за полный месяц, никакими законами математики невозможно объяснить, почему в стационаре, где, по словам Цоя, должно быть запасов медикаментов для лечения 60 тысяч коронавирусных больных в месяц, не нашлось нужных препаратов для 71 пациента?

Ремдесивира во всех павлодарских стационарах, по данным руководителя управления здравоохранения Павлодарской области Айдара СИТКАЗИНОВА, на 5 августа было 900 флаконов. А пациентов только в одной больнице было 316 без учета реанимационных больных. На курс, мы помним, требуется до десяти флаконов. То есть имеющихся запасов ремдисивира в области по состоянию на 5 августа фактически хватило бы только для лечения 90 больных. Конечно, не каждому показан ремдисивир, но, согласитесь, и здесь пресловутой подушкой безопасности даже не пахнет.

До конца августа в регион должно поступить в рамках дополнительных заявок 6060 флаконов ремдисивира. Но почему в конце августа, если Минздрав еще вес­ной прогнозировал ухудшение эпидемиологической ситуации и, соответственно, должен был заранее побеспокоиться о запасе дефицитных и востребованных лекарственных препаратов, тем более включенных в протокол лечения КВИ?

Что это: очередная халатность и безответственность, желание сэкономить, неумение делать выводы из прошлых ошибок, коррумпированность? Или собака зарыта в другом? За один пролеченный случай тяжелого течения COVID-19 из бюджета выделяется 923 517 тенге независимо от того, сколько времени человек провел на больничной койке - неделю или месяц. В эту стоимость входят и лекарства, и средства защиты для медиков, и лабораторные, и диагностические исследования, кис­лород и прочее. При этом сами же реаниматологи отмечают, что новый дельта-штамм загоняет людей в реанимацию на значительно больший срок, чем это было при SARS-Cov-2.

А теперь подсчитайте: если человек, например отец Асель Еспосыновой, месяц находится в реанимации, хватит ли ему этого без малого миллиона тенге на диагностику, анализы, которые в таком состоянии нужно брать часто, если стоимость только одного препарата колеблется от 230 до 900 тысяч тенге за полный курс? При таком раскладе вполне логично, что врачи лечат больных бюджетными препаратами в виде гепарина или дексаметазона, которые также есть в протоколе, но стоят в десятки раз дешевле актермы. В этом случае сколько бы контрактов на поставку дорогостоящих препаратов мед­организациями ни заключалось, покупать их все равно придется родственникам за свой счет.

Есть тут и другой момент. Когда какого-то препарата меньше, чем нуждающихся в нем, то у родственников больного только два пути: самим купить лекарство или задобрить лечащего врача, чтобы тот изыскал препарат из больничных резервов. А если у родственников нет денег? Значит, больной будет обречен?

Ирина ВОЛКОВА, фото Валерия БУГАЕВА, Павлодар