Лимит на счастье

- Вячеслав Нотанович, сколько квот на ЭКО сейчас реально нужно Казахстану?

- Число бесплодных пар в мире колеблется от 12 до 20 процентов. До половины из них нуждаются в лечении при помощи вспомогательных репродуктивных технологий. По данным экспертов, в странах Европы выполняется от 1000 до 1500 циклов ЭКО на 1 млн населения. Это значит, что Казахстану нужно примерно 18 000 программ по экстракорпоральному оплодо­творению в год.

Первые сто квот на ЭКО выделили в 2010 году. Их количество понемногу росло. В 2019-м их уже было 900, но все равно на страну с 18-миллионным населением этого оказалось недостаточно. В октябре прошлого года я обращался к президенту страны с письмом, в котором в том числе говорил и о необходимости увеличить количество квот. Думаю, благодаря этому в 2020 году их стало на 30 процентов больше, около 1200. Теперь у нас будет 7000 тысяч квот. Это, конечно же, мощное и правильное решение, которое поможет многим казахстанцам.

Но нужно учесть еще один момент. Сейчас претендовать на бесплатное ЭКО могут далеко не все бесплодные пары - есть ряд ограничений, связанных с медицинскими показаниями.

- Эти ограничения нужно сохранить?

- Я считаю, что теперь необходимость лимитировать квоты отпала. Их нужно выдавать всем женщинам, которые не могут забеременеть без экстракорпорального оплодотворения. Расскажу одну интересную вещь: именно я в свое время предложил применять систему лимитирования. Это было как раз в тот период, когда на страну выделялось 100-200 программ ЭКО. Тогда тоже шло обсуждение с экспертами, кому давать квоты, как это будет работать. И я сказал: “Давайте выделим группу женщин с наиболее вероятным прогнозом наступления беременности”. Так и сделали. Число квот увеличивалось, а группа оставалась. Думаю, до какого-то момента это было правильно.

Однажды я рассказал о нашем подходе на европейском конгрессе репродуктологов. Ждал одобрения коллег, но вместо него увидел разочарование. Потом я понял почему и стал пропагандировать ту тактику, о которой говорю сейчас. Мы же не боги, не можем со стопроцентной вероятностью утверждать: вот в этом случае женщина родит, а в этом нет. Поэтому все граждане репродуктивного возраста, у которых есть проблемы с бесплодием (ведь говорим мы не только о женщинах, но и о мужчинах) и которым нельзя помочь, используя другие хирургические или медикаментозные методы, в течение года могут претендовать на получение квоты на ЭКО.

- Сколько бесплодных пар не могли претендовать на нее из-за ограничений?

- Думаю, около 60 процентов. Сколько это человек? Говорят, что сейчас в очереди на квоту стоит около шести тысяч пар. Ждать им приходилось бы (когда квот было 900 или 1200. - О. А.) около четырех лет. Но очередь двигалась быстрее (какие-то семьи участвовали в коммерческих программах ЭКО) - в прошлом году их было 10 тысяч.

- Вы сказали: “Говорят, что в очереди стоят шесть тысяч пар”. У нас нет точной статистики?

- К сожалению, централизованно ее никто не ведет. До 2017 года Казахстанская ассоциация репродуктивной медицины занималась этим, но сейчас, к сожалению, таких данных нет. А знать их (чтобы планировать, анализировать, какими были результаты, и двигаться вперед) очень важно. Нужно навести порядок со статистикой и учетом.

Сейчас мы должны собрать информацию по квотам, выданным в 2019 году. Понять, какой была их эффективность. Мы ведь говорим про дорогую беременность - ее нужно контролировать.

И еще нужно понимать: государство дает деньги на семь тысяч программ ЭКО. Их проведут, и в результате в лучшем случае родятся 2500 детей. Если мы включим в список тех, кто может получить квоту, и женщин после 40 лет (у них вероятность наступления беременности 10-12 процентов), цифра может быть еще ниже. Поэтому нельзя оценивать эффективность проведения программ, просто опираясь на статистику: в вашей клинике дети родились у 40 процентов женщин, а в другой - у половины. Нужно обращать внимание на патологии, с которыми приходили пациенты, на их возраст. И такой анализ должны проводить экспертные группы. Нельзя ориентироваться на среднюю температуру по стране.

- Почему это важно? Чтобы потом не было разговоров: программа малоэффективна, деньги тратятся впустую, давайте-ка ее свернем?

- Конечно. В Казахстане каждый год появляется 20-25 тысяч новых бесплодных пар. Кроме этого каждая четвертая женщина живет вне официального брака, и среди них тоже есть те, которые не могут родить детей. Думаю, сейчас в общей сложности в Казахстане около ста тысяч пар, испытывающих сложности с деторождением. Половина из них может вылечиться, а вот второй половине ничего кроме ЭКО не поможет.

Но и экстракорпоральное оплодотворение дает вероятность наступления беременности в среднем у 40 процентов женщин, рождения ребенка - 30 процентов. Именно в среднем. Если более сложная ситуация, этот показатель снижается до 10-15 процентов. И это важно принять и учитывать. Мы говорим не про аппендицит, который нужно вылечить в 99 процентах случаев.

- Какой будет эффективность, если выдавать квоты всем бесплодным парам?

- Если не ограничивать возраст, то, думаю, эффективность составит примерно 28 процентов. В 2017 году она была 34 процента. Именно потому, что мы, как я уже говорил, изначально брали только группу пациентов с наиболее благоприятным исходом. Поэтому должна быть возможность повторно получить квоту. У женщины 35 лет даже при самом лучшем исходе вероятность наступления беременности 50 процентов. Ей сделали ЭКО, деньги на которое выделило государство, но ребенка пациентка не родила. Все? Больше она воспользоваться квотой не может? Многие страны дают не квоту, а возможность родить ребенка. В России, например, любая застрахованная женщина может хоть каждый год делать ЭКО за счет государства, в Израиле - до рождения второго ребенка. И нам нужно идти к этому.

- Сколько денег выделяется по квоте?

- Около миллиона тенге. Именно столько стоит одна программа ЭКО. Поступают они в разные клиники, с которыми заключает договор Фонд медицинского страхования. Я бы хотел, чтобы люди понимали, что это не богатство для клиник - все распределено, вам дали миллион тенге, эта сумма уйдет на процедуру.

- Вы за или против создания регистра бесплодных пар?

- Конечно, за. Я много лет предлагал Минздраву сделать это. Любая пациентка, которая обращается в клинику (не важно, частную или государственную) по поводу бесплодия, должна в него попадать. Эти данные нужны для понимания проблемы и ее решения. Как мы можем что-то делать, не зная точно, сколько в нашей стране бесплодных пар?

- А как же вопрос сохранности персональных данных?

- Это отговорка. Частные клиники делают такую работу, но нигде ведь эта информация не появляется. А она, повторяю, очень важна для того, чтобы двигаться дальше.

Оксана АКУЛОВА, фото Владимира ЗАИКИНА и Владимира ТРЕТЬЯКОВА, Алматы

Дословно

Касым-Жомарт ТОКАЕВ: - Предмет серьезной обеспокоенности - семейно-демографичес­кая ситуация. К сожалению, каждая шестая семья в Казахстане не может иметь детей. Соцопросы показывают, что около 20% казахстанцев считают это весомым основанием для развода.

Прогнозы ООН в отношении роста населения Казахстана в сравнении с нашими соседями по Центральной Азии неутешительные. Поручаю правительству запустить с 2021 года специальную программу “Аңсаған сəби”. Надо увеличить количество квот по программам ЭКО до 7 тысяч, то есть в 7 раз.

Сказано в послании президента народу 1 сентября 2020 г.