Привился и написал заявление

Наш собеседник - Мирас ДАУЛЕНОВ, председатель правления НАО “Университет Нархоз”. Семь лет он работал в университете КазГЮУ, был вице-министром образования и курировал высшую школу. Я предложила начать беседу с общего вопроса и попросила назвать три основные проблемы в этой сфере.

- Студенты во всех странах одинаковые, отличаются требования вузов к ним и система обучения. Ответственно относятся к образованию не все вузы в стране, есть те, которые думают, что это бизнес, - считает наш собеседник. - За рубежом это тоже может быть бизнесом, только в хорошем понимании слова - извлекая доход, высшие учебные заведения направляют его на свое развитие.

У нас не всегда ставятся правильные задачи перед руководством вуза и перед вузом как таковым. Не отчисляют студентов, толерантно относятся к академической нечестности просто потому, что боятся их потерять. Это неправильно. Нужно начинать с себя. Это первая проблема.

Вторая проблема: система высшего образования, как и нау­ка, хронически недофинансирована. Государство старается больше денег выделять, но этого недостаточно. Объясню почему. 75 тысяч грантов (для обучения в высших учебных заведениях. - О. А.) - с каждым годом их становится больше. Но растет и число выпускников: если в нынешнем году школу окончат 170 тысяч человек, то в 2025-м - порядка 300 тысяч. Чтобы эти дети оставались в Казахстане, нужно выделять достаточное финансирование. И дело не только в количестве грантов, но и в их стоимости.

Я откровенно скажу, нам невыгодно брать магистрантов - государство выделит на их обучение в частных вузах всего 390 тысяч тенге в год. Бакалавриат - да, там цифра стоимости гранта стала адекватной - до миллиона дошла, докторантура - 1 600 000. И то, как сделали 1 600 000? Расскажу, я уже не на позиции вице-министра.

Деньги дает Министерство финансов, защитить их в Минфине - тоже непростая задача. Когда мы попросили поднять стоимость гранта, нам сказали, что нет денег. Как?! Финансируются разные непонятные ивенты, а на образование денег нет! Как поступили? Сократили количество грантов (потому что повысили требования к поступлению), но в рамках денег, которые выделил Минфин (он дал нам такое право), повысили стоимость. Но это тоже не было простым решением. Я ходил с папочками, стоял в коридоре и ждал, пока меня примут...

- Третья проблема?

- Министерство образования, кроме грантов, никак не финансирует систему высшего образования. Лаборатории стоят очень дорого.

- Вы имеете в виду научную составляющую? Исследовательскую работу?

- Да, потому что на этой базе проводится обучение. Стоимость лабораторного оборудования очень высокая. И большая его часть, и реактивы - зарубежные. В других странах вузы получают финансирование не только на госгранты, но и на все эти вещи.

- Я хочу вернуться к тем вузам, для которых, как мы обсуждали, высшее образование превратилось в бизнес. Асхат Канатович АЙМАГАМБЕТОВ, нынешний министр образования, начал борьбу с такими учебными заведениями, но к ней неоднозначное отношение. Одни одобряют: “Какой молодец!”, другие говорят: “Давайте не будем идти на поводу у популистских заявлений МОН. Это просто перераспределение денег - одни вузы закрыли, другие открыли”. Вы как к этому относитесь?

- Недавно министр собирал ректоров и сказал, что острая фаза закрытия частных вузов прошла. Сейчас ориентир на госвузы - с точки зрения оценки качества их работы, ведь лицензии забирают и у госвузов, и проблемы с качеством есть везде. Нужно давать образование, за которое первому руководителю не будет стыдно. Он сам должен понимать и глубоко вникать в каждую образовательную программу. Мое отношение к этому вот такое.

- Это правильная политика МОН?

- В целом нет оптимального количества вузов, которые должны быть в стране. Как бывший вице-министр, могу сказать, что в МОН нет цели по количеству высших учебных заведений, которые нужно закрыть: 5, 10, 150! Такого нет абсолютно. Наоборот, государство должно быть заинтересовано в том, чтобы вузов становилось больше - 300 тысяч студентов в 2025 году! Если казахстанская система образования их не примет, они уедут за рубеж, в большинстве случаев, возможно, безвозвратно.

Когда я работал, мне задавали вопрос в правительстве и в администрации президента: “Если вы закрываете вузы, куда эти дети поедут?” Я тогда в соцсетях написал: это не самая благодарная работа, которую я выполняю, поверьте мне. Я хотел бы заниматься расширением академической свободы вузов, для этого и пошел в МОН.

Когда тебе задачу говорят одну...

Когда ты видишь некое безобразие в некоторых вузах - в одном университете в Шымкенте учились порядка 32 тысяч студентов, перед проверкой они отчислили около 9000 человек. Студенты из Узбекистана возмущаются: “Мы ни разу не приезжали. Где наши чеки? Мы деньги отправляли кому-то на карточку - ни дипломов, ничего нет!” И моя задача - обеспечить перевод студентов. Я сам создавал комиссии из руководителей других вузов и переводил студентов в ручном режиме в сильнейшие вузы Алматы и Шымкента, которые согласились сохранить низкую стоимость обучения хотя бы на год, даже если им это было невыгодно.

- Тогда не было ошибок? Вы все правильно сделали?

- Ошибки? Знаете, история рассудит, насколько мы тогда работали правильно.

- То есть это не было переделом рынка? Ведь мы говорим об огромных деньгах!

- Ни в коем случае. Я понимаю, что вы имеете в виду, но объясню, почему это не передел. Грант выделяют студенту, он решает, куда поступить - деньги идут за студентом. МОН не может направить поток в КазНУ, например. КазНУ не готов принимать больше, у них 27 тысяч студентов - аудитории забиты, поэтому они повысили проходной балл по ЕНТ до 100. Они не могут...

- Другие могут. Всегда есть лобби, ректор, который вхож в министерство, можно договориться...

- Такого не было. Была конкурс­ная комиссия, которая оценивала потенциал вуза, но студент всегда решал сам - деньги шли за ним. Если в частный вуз пришли студенты, то министерство не могло забрать эти гранты. А платник (он сам выбирает. - О. А.)...

- Вузы закрыли, а деньги остались.

- Здесь интересный момент: у тех вузов, которые закрывали, количество грантников было минимальным. Человек с высоким баллом на ЕНТ не пойдет в вуз, который, условно, называется непонятно как. Грант присуж­дается один раз, и человек не будет таким образом использовать свой шанс в жизни.

- 75 тысяч грантов. Понятно, почему такое количество выпускников очень много. И все же: не сами ли мы разгоняем систему высшего образования, раздуваем пузырь - опять же количественный, но не качественный? Можно здесь найти какой-то баланс?

- В мире разные подходы. Где-то грантов выделяют очень много, где-то практически все высшее образование коммерческое. Что касается Казахстана, я считаю, что образование должно быть доступным с точки зрения справедливого распределения грантов именно при поступлении. Количество грантов должно быть соразмерно качеству. Должна расти стипендия.

Сейчас уровень академической честности во время Единого национального тестирования повышается. Когда начали эти требования внедрять, стал понижаться средний балл ЕНТ. Тот балл, который был в свое время, в какой-то степени был неправдивым, наверное. Много нечестности было. В прошлом году средний балл ЕНТ - 69, в этом (на пробных тестах. - О. А.) - 63.

- Средний балл 69 при максимально возможном 140. Вас эта разница не пугает?

- С одной стороны, пугает - это же школьники. С другой - лучше такая цифра, чем, скажем, 100, но не правдивая.

- Почему вы ушли из Министерства образования?

- Многие задают этот вопрос. Я никогда раньше не работал на госслужбе. Когда Асхата Канатовича назначали министром, он пригласил меня на разговор. Спросил: “Как ты себя чувствуешь?” - “Я чувствую себя лучше, чем вы”. - “Как?” - “У меня 11 вузов, а не 122, как у вас, и контролирую я их лучше”. Я на тот момент работал в КазГЮУ и возглавлял Лигу академической честности, в которую входило 11 университетов. Наши стандарты были выше государственных. И вузы боялись, что мы их исключим из лиги. Министр предложил попробовать сделать то же самое, но по всей стране. Нужно было решить три вопроса (тогда про закрытие вузов речи не шло): расширение академической самостоятельности высших учебных заведений, повышение эффективности системы высшего образования и развитие науки. Примерно две недели я писал, как вижу дальнейшую работу.

- Значит, внутренне были готовы перейти из частной сферы в министерство?

- Внутренне был готов. Ваш вопрос: почему я ушел? Когда я пришел, почти сразу началась пандемия. Я переводил вузы в онлайн. И свою задачу тогда выполнил, это с точки зрения высшего образования. С точки зрения науки тоже многое было сделано: конкурсы начали проводиться много раз (не один раз в три года), конкурсная документация, требования - все это мы обсудили, привели в порядок.

И одна из главных задач - создание вакцины против коронавируса. Я получил сертификат (на медицинское использование QazVaс. - О. А.). Расскажу вам одну историю. Господин ЦОЙ (Алексей Владимирович, экс-министр здравоохранения. - О. А.) должен был привиться отечественной вакциной, но на тот момент у меня не было разрешения на ее медицинское применение. Мы документы сдали, но, вы не поверите, сколько у меня было итераций с Министерством здравоохранения, которое не хотело брать на себя ответственность! Зарубежные лекарства - спокойненько (регистрируют. - О. А.), здесь - “Ой, запятая не подходит”. Потом, помню, еду в воскресенье в машине, мне присылают сообщение: “Сертификат о медицинском применении и заключение экспертизы положительные”. Гос­подин Цой привился в тот день утром, я пошел в ту же поликлинику после обеда. Привился публично и написал заявление.

Оксана АКУЛОВА, фото Олега СПИВАКА, Алматы