В регионах тупо копируют столицу…

Мы гуляем по городу. Жарко. Безветренно. Люди бредут по своим делам мимо серых хрущевок: хотя фасады домов и обновили, но образ тот же, ни с чем не спутаешь. Голуби на тротуаре дерутся. Тополь - лет пятьдесят, не меньше - закрывает собой полдвора. Скамейка в тени. Дверь подъездная: возьми за ручку - заскрипит. Бетонные ступени, натертые до блеска тысячами ботинок. Тишина. Только листья шелестят.

- Я таким этот город еще не видела, хотя и была здесь бессчетное количество раз, - признаюсь.

Я в столице. На правом берегу. Там, откуда город начинался почти двести лет назад. Его мне показывает архитектор-исследователь, создатель городской платформы Fading.TSE Темиртас Искаков и рассказывает об исторических объектах нынешнего Нур-Султана:

- Изначально мы придумали наш проект, чтобы сломать стереотипы о столице - бездушный город без истории и лица. Многие думают, что он появился только в 90-х и все, что здесь есть, - сверкающий левый берег. Но ведь на самом деле это не так, и мы стараемся это показать. Рассказываем об истории города, старых зданиях, боремся за их сохранение, хотим, чтобы в столице по­явился краеведческий музей - это нонсенс, что его нет.

Я приехал в Астану из Экибастуза 11 лет назад. Не так давно, казалось бы, - продолжает мой собеседник. - Но сколько раз я ловил себя на мысли: этого здания уже нет, и здесь будто бы что-то изменилось… И говорю я не о новых объектах, которые появляются на левом берегу, речь о правом - о тех домах, фасадах, фонтанах, барельефах, постепенно уходящих в историю. Да, нужно развиваться, но не терять при этом облик старого города, ведь даже самый обычный на первый взгляд объект может оказаться памятным для астанчан.

У нас был проект “Ветви памяти”. На набережной Ишима растет большой тополь, у многих жителей есть фотографии на его фоне. Его обнесли забором, и он будто исчез за ним. Мы решили вернуть его городу. Бросили клич, люди стали присылать старые фото­графии, мы сделали цифровой фотоальбом и привлекли внимание к этому дереву. Забор убрали, место облагородили, и оно стало центром притяжения. Вот один из примеров того, как может быть.

Это и есть та душа, о которой так часто говорят. Но дело не только в ней. Уверен, что отношение столичных властей к старому городу имеет мультипликативный эффект - в регионах копируют астанинские ошибки.

- И они влияют на то, как выглядят другие города Казах­стана?

- Совершенно верно. Долгое время многие тренды приходили из Алматы, но сейчас астанинская архитектура, идеи и подходы распространяются по всей стране. Застройщики в Алматы хотят строить гигантские жилые комплексы, как в столице, особо не заботясь об их комфортности. В Атырау закатывают набережные в бетон и брусчатку - чем не копия благоустройства Ишима? В Нур-Султане сделали классную подсветку домов, регионы повторяют. Летом я был в Усть-Каменогорске - на въезде поставили макеты танцующих девушек, соорудили “Байтерек”. Вместо того чтобы продвигать свои символы, акимат тратит деньги на двойники столичных достопримечательностей.

Столица становится городом, который задает тренды. Почему? Потому что это кузница кадров. Чиновник, который занимал мелкую должность в одном из министерств, уезжает акимом, скажем, в Карагандинскую область и осваивает деньги по старой, хорошо ему известной схеме. Если он видел, что можно спокойно сносить здания в старом центре столицы и строить на их месте другие, то почему бы не делать то же самое и на новом месте? Но решать, каким будет Павлодар, Семей или Шымкент, должны не только власти, но и горожане.

- Я знаю, что активисты-архитекторы и урбанисты из разных регионов Казахстана собирают подписи под обращением к президенту страны. Главный посыл такой: городам вредит сегодняшняя схема принятия решений сверху вниз, эту прак­тику нужно менять. Вы тоже его подписали.

- Мы все видим, к чему приводит эта схема: бессистемная застройка, деградация городской среды, зеленых зон и общественных пространств. Городское планирование должно стать открытым! Нужно сделать так, чтобы в нем могли участвовать все заинтересованные стороны, чтобы в дальнейшем не возникало конфликтов.

Самое главное - создать независимые междисциплинарные группы, которые бы проводили предпроектные исследования. Оценивали их, следили за точностью и качеством выполнения. Тогда увеличится доверие к городской администрации, в целом к власти в стране. Это приведет к более тщательному и ответственному отношению застройщиков. Они уже не смогут нагло приходить на любой участок земли и строить как попало. От этого выиграют все.

- Кроме застройщиков.

- Те застройщики, которые смогут принять новые реалии, тоже выиграют. Нужно понимать, что идет процесс взросления общества. Людям уже не все равно, что происходит вокруг. Они не просто хотят купить квартиру, им важно, насколько комфортным будет это жилье: какой район, есть ли рядом школа, место для прогулок, начали разбираться в планировке. Это тоже признак роста, естественный процесс, внут­ри которого мы находимся. Да, большинство продолжают жить в своей коробочке, ограниченной определенным количеством квад­ратных метров, но активистов все больше. Они не хотят мириться с тем, что творится с их городом или регионом. Например, защита озера Малый Талдыколь в столице, борьба за отмену строительства на Кок-Жайлау в Алматы или в урочище Бозжыра в Мангистау­ской области.

- Это скорее исключения, о которых стали говорить все. Вообще же складывается впечатление, что жители одних регионов ведут себя более активно, а другие молчат. Или мы ничего не знаем о проблемах друг друга?

- Активисты есть везде, просто их голоса не всегда звучат так громко, чтобы их услышала вся страна. И хотя в каждом регионе свои проблемы, корни тех проблем, о которых мы говорим, лежат в одной плоскости. Летом я был в Петропавловске, и горожане жаловались на точечную застройку в историческом центре. Знакомо? Во многих областных центрах жители недовольны тем, как ведутся озеленение улиц, реконструкция скверов - ужасное воплощение проектов, завышенные цены на их реализацию. Мне кажется, это одна из самых непрозрачных и коррумпированных статей городских расходов.

Но, конечно, чаще всего люди действуют разрозненно: одни защищают рощу возле дома, другие - двор, в котором решили воткнуть многоэтажку. У каждого своя боль, и очень редки случаи, когда она становится общей и за условную рощу или двор начинают бороться все, как было с урочищем Бозжыра или Кок-Жайлау. И чем чаще это будет происходить, тем быстрее власти и бизнес поймут, что нельзя планировать какие-то проекты, не согласовав их с общественностью.

- Но пока людей не всегда интересует даже то, что происходит в их дворе, почти нет тех, кто будет бороться за город, в котором живет, а уж за соседнюю область… “Да какая мне разница?!” - скажут они.

- Это ментальная ловушка. Сегодня Бозжыра, завтра Малый Талдыколь, а послезавтра тот же застройщик придет в Алматы и начнет горы уничтожать. Я, конечно, утрирую, но мысль, думаю, понятна. И дело, к слову, не только в разрозненности людей, есть неравное отношение к тому, что мы защищаем.

Почему-то у нас считается, что природа - это горы, каньоны, леса. Их надо беречь. А та же степь (хотя она занимает 60 процентов ландшафта Казахстана) - это не природа. Есть в этом лицемерие. Мы гордимся своей историей, культурой, говорим, что мы страна великой степи. Но когда речь заходит об этой самой степи, говорим: “Да что там сохранять? Колючки? Вонючие болота?” Вся природа не может быть открыточно красивой - ни комаров, ни грязи, только вау-эффект. Я не считаю, например, что Кок-Жайлау важнее, чем река Урал, с которой катастрофическая ситуация. “Это все мое, родное” - вот таким должно быть отношение. Иначе нам это разделение аукнется.

Оксана АКУЛОВА, Алматы