Журналисты опаснее убийц?

Профессиональные журналисты за словом в карман, конечно же, не полезут, но при этом готовы ответить за каждую сказанную или напечатанную букву, потому что привыкли перепроверять информацию и подкреплять ее добытыми документами, аудио- или видеозаписями. Тем более что с недавних пор такая дотошность законодательно перетекла с понятия “должен” в постулат “обязан”. Впрочем, соблюдение всех предосторожностей все равно не спасает редакции от исков о защите чести, достоинства и деловой репутации, а также о признании распространенных сведений недействительными. Когда в сюжеты и статьи закрадываются ошибки, многие не прочь их оперативно исправить. Но бывают особые случаи: истцы предъявляют претензии за перенесенные моральные страдания через несколько лет после выхода в свет публикаций.

Вот, например, жительница Темиртау Марина КУЛЕШОВА недавно призвала к ответу издания “Вечерняя газета” и “Новый вестник”. Женщине не понравилось, как журналисты “Вечерки” освещали судебный процесс, где она выступала в качестве подсудимой за убийство соперницы. Расправа, между прочим, была зверской. Кулешова подстерегла жертву в лифте, сломала ей челюсть и нанесла около 60 ножевых ранений. За что получила всего девять лет заключения, поскольку Фемиду смягчило наличие у убийцы троих детей. Корреспонденты подсобрали и другие сведения о жизни преступницы, в том числе из материалов “Нового вестника”, размещенных в 2009 году. Кулешова в ту пору погрязла в судебных спорах, пытаясь признать отцом своей дочери застрелившегося карагандинского бизнесмена Андрея ТАЛЕРА. О чем, к слову, сама и поведала в интервью журналистам.

Поначалу осужденная гражданка намеревалась срубить два миллиона тенге за душевные терзания только с “Вечерней газеты”. Однако на первых судебных разбирательствах отозвала свой иск. А потом подала его снова, но уже в адрес двух изданий. На этот раз она оценила свои якобы поруганные честь и достоинство полумиллионом тенге в долевом порядке. Сама ситуация выглядела абсурдно: есть приговор и зафиксированные свидетельства жуткого преступления, но огласка дикого деяния, оказывается, ранила чувства убийцы!

Нельзя также не отметить холодную расчетливость Кулешовой по поводу статей 11-летней давности. Дело в том, что в подобных судебных процессах со СМИ истцу достаточно доказать лишь факт распространения очерняющих его честь сведений. Ответчик же обязан доказать, что писал правду. Однако как это сделать по прошествии десятка лет? Ведь мало кто хранит документы и диктофонные записи столь долго. И если интервьюер вдруг вздумает отказаться от своих слов, то журналисту и крыть будет нечем.

В случае с иском Кулешовой суд, к счастью, отнесся к ее притязаниям критически. У нее ведь была возможность защитить свои будто бы попранные права давным-давно, но Марина ими не воспользовалась. К тому же истинность изложенных в публикациях сведений подтверждалась несколькими вступившими в законную силу судебными актами. Поэтому в удовлетворении ее требований было отказано. Тем не менее служители правосудия в схожих ситуациях не всегда разделяют точку зрения представителей СМИ.

Недавно в Шымкенте закончились разбирательства по иску гражданина Мехти МАМЕДОВА к сайту titus.kz. Истец счел, что в публикациях 2011 года, которые являлись перепечатками статей российских средств массовой информации, незаконно использовалось его имя. Поэтому он потребовал запретить упоминать его имя на интернет-странице, удалить все комментарии к материалу и взыскать с ответчика моральный вред в размере 10 тысяч тенге. И суд эти требования частично удовлетворил: обязал ответчика удалить статьи и заплатить пострадавшему деньги. Но использовать хотя бы имя Мамедова было разрешено.

Бывают и такие случаи, когда осужденные коррупционеры впоследствии добиваются оправдания и права на реабилитацию. И даже когда журналисты описывают перемену участи человека, публично возвращая ему статус добропорядочного, он с помощью суда все-таки пробует получить крупные суммы от СМИ в качестве компенсации за свои душевные терзания. Хотя, если рассуждать здраво, при чем здесь газета или телеканал, которые лишь информировали общество о каких-то громких инцидентах?

- По нашему законодательству только часть уголовных преступлений не имеет срока исковой давности. И точно так же ее не имеют гражданские дела по публикациям журналистов, за которые могут привлечь к ответственности через много лет. Давно пора это менять, - считает президент общественного фонда “Əдiл сөз” Тамара КАЛЕЕВА. - Здесь не только материальный вопрос. Бывает, что суды умеренные и разумные суммы присуждают. Но какая это нервотрепка! Сколько времени, сил, финансов отнимается у редакций, журналистов и юристов, дабы доказать, что, к примеру, 10 лет назад была опубликована правда. А то, что свидетели, участники событий и другие герои публикаций разъехались, скончались, где-то затерялись, законодательство никак не учитывает. СМИ могут написать все правильно, но с течением времени трудно это доказать, потому что источники информации по каким-либо естественным причинам исчезли. Еще смущает тот факт, что многие судьи при рассмотрении таких дел ссылаются на норму о том, что именно ответчик должен доказывать свою правоту. Однако оставляют без внимания нормативное постановление Верховного суда о защите чести и достоинства, где говорится, что истец тоже должен доказать, что испытывал страдания: допустим, попал в больницу, понизили в должности, ушла жена. Да, речь идет о защите неимущественных прав, для которых сейчас не действует срок давности. Но ведь в качестве компенсации морального вреда взыскиваются деньги! Мы уже миллион раз обозначали эту проблему. Надеемся, что в ближайшее время что-то изменится.

С Тамарой Калеевой соглашается ее коллега из Правового медиацентра Диана ОКРЕМОВА:

- Нередко люди начинают использовать такой метод как попытку заработать. Было несколько случаев в прошлом году, когда подняли публикации десятилетней давности и пошли в суд. Понятно, что в плане эмоций у человека за такое большое время ничего не остается, но он видит возможность заработать на иске к СМИ. Вообще, разумно, и международный опыт об этом говорит, что нормальный срок исковой давности по журналистским материалам - это один год. Вполне достаточный период, чтобы человек обратился за компенсацией, если действительно чувствует себя униженным и оскорб­ленным. А спустя десять лет актуальность, конечно, утрачивается.

- Вообще, у нас категория дел по диффамации проседает. Судьи не всегда понимают, из каких соображений выносить сумму морального вреда, - продолжает Окремова. - Бывает, люди просят 5-10 миллионов, но чаще всего почему-то по одному миллиону. И как следует оценивать нравственные страдания? Действительно ли честь и достоинство были задеты именно на такую сумму? В итоге их оценивают субъективно. Нет единообразной судебной практики, судьи не всегда единодушны в принятии решений. Мы уже несколько лет пытаемся ввести норму о сроке давности, но пока процедурно не получается.

- В Министерстве информации и общественного развития нам пообещали, что скоро начнет рассматриваться новая концепция о массовых коммуникациях, и, скорее всего, этот вопрос будет включен туда. Приятно, что Верховный суд нас тоже поддерживает. Ведь чем плохо отсутствие сроков давности? У журналиста часто не остается никаких доказательств собственной правоты, поэтому он изначально оказывается в проигрышных условиях, - резюмирует наш эксперт.

Чем объясняется неожиданная поддержка журналистов со стороны судебного корпуса, газете “Время” пояснила судья-координатор по СМИ Верховного суда Елена МАКСЮТА:

- Мне понравился пример Швеции, где таковые сроки составляют полгода-год в зависимости от определенных обстоятельств. По большому счету, есть понимание, что через полгода после выхода статьи эта информация уже никому не интересна. Можно сравнить с зубной болью, когда человек сразу идет лечиться - и неприятные ощущения проходят. Так и с защитой прав: не следует ждать по 5-10 лет, когда все уже забыли о событии. Если упустил срок, то в Швеции твой иск вообще не примут к рассмотрению.

- И у нас оптимизация сроков давности витает уже давно. Сейчас готовится новый закон о СМИ, разработчики которого стараются найти баланс, чтобы соблюдались права граждан и в то же время не ограничивалась свобода слова. Судьям тоже нелегко при рассмотрении таких дел. Пытаемся найти баланс, чтобы защитить права потерпевшего, но при этом не поставить СМИ на колени разорительными взысканиями, - отмечает Максюта.

Остается только надеяться, что соответствующие поправки скоро воплотятся в реальность, потому что сложно прочувствовать справедливость в условиях, когда у матерых уголовников и казнокрадов возможностей избежать ответственности больше, чем у страдающих порой за правду журналистов.

Ирина МОСКОВКА, фото Владимира ЗАИКИНА, Караганда