Нефтяные войны: чего ждать казахстанцам?

- Данияр, соглашение об ограничении нефтедобычи действовало с 2017 года, и каждый раз его благополучно продлевали. Почему же в этом году Россия отказалась идти на увеличение снижения нефтедобычи?

- После вступления в силу соглашения ОПЕК+ цены на нефть стали расти. И практически все страны - экспортеры нефти стали получать неплохую маржу, стабилизировали свои бюджеты и вернулись к прежней прибыли. Вместе с тем высокие цены на нефть стали хорошим подспорьем для развития американцами добычи сланцевой нефти. При этом США, не являясь членом ОПЕК и не участвуя в сделке ОПЕК+, пользовались всеми дивидендами этого соглашения. Кроме того, США контролируют нефтедобычу в ряде стран, в том числе и в недавно “освобожденных” от “тоталитарных режимов”.

В результате объем производства американской нефти и доходы американских корпораций росли за счет того, что остальные страны снижали свою нефтедобычу. Поэтому предложение Саудовской Аравии увеличить снижение нефтедобычи еще на 1,5 млн баррелей в сутки без включения в это соглашение США для России было невыгодно. Кремль решил разорвать сделку с тем, чтобы торпедировать американскую сланцевую промышленность, которая более-менее рентабельна при цене порядка 40 долларов за баррель. Россия пошла на такой шаг, чтобы уронить цены на нефть и тем самым вывести американцев с активного нефтяного поля.

И момент для такого шага был выбран идеально. В США сейчас активно идет предвыборная президентская кампания. И если первые праймериз демократов давали преимущество Дональду ТРАМПУ, то голосование в “супервторник”, 3 марта, вывело в лидеры Джо БАЙДЕНА. А Байден - это человек, который может выиграть выборы у Трампа. Он не такой левый, как Бер­ни САНДЕРС, и не настолько правый, как Майкл БЛУМБЕРГ. То есть, в принципе, он идеальный демократический кандидат. К тому же вице-президентом к нему может пойти Хиллари КЛИНТОН. Это приведет к консолидации Демократической партии и недовольных Трампом.

Поэтому Трампу сейчас очень невыгоден удар по американской нефтяной промышленности. Я думаю, что российская игра рассчитана не столько на колебания курса, сколько на то, чтобы вынудить США участвовать в новом договоре ОПЕК+ с тем, чтобы установить объем нефтедобычи, выгодный и России, и США, и странам ОПЕК. Так сказать, та “новая Ялта”, о которой грезят в Москве.

Безусловно, без политической конфронтации и взаимных обвинений не обойдется: Россия, отстаивая свои экономические интересы, разыгрывает и политическую карту. Не будем забывать, что политическое и экономическое сотрудничество США и Саудовской Аравии находится на высоком уровне. Вспомните, сколько граждан Саудовской Аравии было в тех самолетах, которые совершили теракт 11 сентября 2001 года. Высказывались ли претензии со стороны США по этому поводу? Кроме того, есть устойчивое мнение, что ОПЕК согласовывает свою политику с США. И то, что ОПЕК требовала от России снизить добычу, но не требовала этого от США, говорит о многом. И Россия пошла на ответные действия, при которых договариваться теперь придется американцам.

- Договорятся?

- Придется. Либо договариваются, либо США получают негативные условия, при которых инвестиции, вбухнутые в сланцевую нефть, окажутся убыточными. Саудовская Аравия хоть и союзник Вашинг­тона, но ей сланцевая нефть на рынке не нужна.

В дальнейшем цены должны сбалансироваться на уровне, выгодном как для России, так и для Саудовской Аравии, поскольку, я думаю, саудиты проводят свой курс, согласовывая его с Вашингтоном и имея определенные договоренности с Москвой, потому что падение цены до 30 долларов за баррель невыгодно никому.

- Падение цены на нефть привело к снижению курса рубля, следовательно, к ухудшению экономической и социальной ситуации в России. Зачем Владимир ПУТИН пошел на этот шаг сейчас, учитывая, что впереди - голосование по поправкам в российскую Конституцию?

- Да, Россия несет определенные финансовые потери, но у нее есть достаточные накопления в Фонде национального благосостояния, позволяющие продержаться несколько месяцев в условиях падающих цен. С другой стороны, сейчас идеальный момент, чтобы изменить правила игры на нефтяном рынке в свою пользу, потому что администрации Трампа в силу предвыборной ситуации, видимо, придется идти на какие-то уступки, чтобы не терять очки. Низкие цены на нефть выгодны американским потребителям, но невыгодны американской нефтяной промышленности. А это еще и рабочие места - фактор в условиях предвыборной кампании достаточно немаловажный. Так что, я думаю, Москва просчитала все риски и решила пожертвовать своей прибылью сейчас, чтобы получить больше, хоть и позже.

- Теперь что касается Казахстана...

- Казахстан в этой ситуации - игрок второй лиги. Конечно, Нур-Султан заинтересован в высоких ценах на нефть, но понятно, что с мнением Казахстана никто особо считаться не будет. Но политика России, направленная на то, чтобы убрать американцев с рынка и, изменив правила игры, вернуться к нормальной цене, выгодна и Казахстану прежде всего с экономической точки зрения.

- Но почему мы должны страдать из-за действий России?

- Тут две причины. Первая: Казахстан страдает, потому что у нас уровень диверсификации экономики достаточно низкий, страна сильно зависит от цен на нефть. Да, конечно, даже при более низких ценах на нефть, чем те, которые были заложены в бюджет, Казахстан более-менее справлялся с ситуацией, то есть правительство Аскара МАМИНА работало в этом плане профессио­нально. Но зависимость от экспорта нефти и газа у нас все же высокая. А о многих производствах, запущенных в рамках программ диверсификации, после презентации никто больше ничего не слышал.

И понятно, что курс тенге напрямую связан с ценами на нефть. Кроме того, как мы все знаем, Казахстан импортирует огромное количество продукции, которую теоретически мог бы производить сам, но не производит. Поэтому для нас ценовая ситуация в мире всегда выливается в социальный фактор. Проблемы с лекарствами, продуктами питания и так далее, мы прекрасно знаем, как они сказываются на социально-экономической ситуации в стране. Опять же, доходы бюджета и трансферы в Нацфонд тоже зависят от все тех же колебаний на нефтяном рынке.

Понятно, что недавний визит зампреда Совбеза РФ Дмитрия МЕДВЕДЕВА в Нур-Султан был обусловлен тем, чтобы объяснить позицию Москвы и предложить пути совместного решения проблем (Россия объявила о своем выходе из соглашения ОПЕК+ 5 марта в Вене, Д. Медведев прибыл с рабочим визитом в Казахстан 6 марта. - Р. Б.). И Казахстан объективно заинтересован, чтобы и Россия, и США, и ОПЕК нашли какой-то компромисс, который будет выгоден и нам.

- Вы полагаете, что Медведев приезжал для этого?

- Вряд ли Россия обсуждала с Казахстаном свои планы о выходе из ОПЕК+. Поэтому, думаю, Медведев приезжал к нам, чтобы постфактум донести позицию России и обсудить тактические вопросы по влиянию складывающейся ситуации как на взаимоотношения двух стран, так и на процессы евразийской интеграции. Понятно, что минусы в краткосрочной перспективе будут для всех…

- Хорошо, а какая вторая причина, влияющая на Казахстан?

- Вторая проблема накладывается на первую. Это влияние коронавируса на мировую экономическую систему. Насколько опасен коронавирус для здоровья граждан, можно спорить долго, но понятно, что политическим, экономическим и даже социальным явлением он уже стал. Он уже влияет на грузоперевозки. Китай будет сейчас переживать период спада. И это повлияет на его экспортный потенциал. А Казахстан - активный участник проекта “Один пояс - один путь” и хорошо потратился на развитие своего транзитного потенциала и инфраструктуры. Но грузоперевозки теперь будут падать, пассажиропоток уже сокращается. Это ударит по всей нашей транспортной отрасли.

Опять-таки, мы прекрасно знаем, что из Китая у нас идет львиная доля импорта как потребительских товаров, так и продуктов питания. И Казахстан уже продемонстрировал, что оперативно реагировать на такие форс-мажоры он, увы, пока не в состоянии. Вспомните, когда против России были вы­двинуты санкции, Казахстан заявлял, что поможет России продуктами и товарами. Но очень быстро стало ясно: мы сами много ввозим, но не так много экспортируем.

Сейчас многое зависит от тех мер, которые предпримет правительство по стабилизации потребительского рынка, по контролю ценовой политики и прежде всего по минимизации воздействия макроэкономической катавасии, вызванной борьбой за нефтяные потоки. Если нынешняя кризисная ситуация продлится всего несколько месяцев, средств в бюджете у нас хватит, чтобы ее стабилизировать.

- Почему, когда происходят какие-то потрясения на мировых рынках, тенге тут же начинает сдавать позиции, а в Узбекистане и Кыргызстане все нормально?

- Казахстан больше своих южных соседей влез в экономическую глобализацию. У нас и внешний долг высокий, и зависимость от инвесторов значительная. Долг сильно увеличился во времена нефтяного бума нулевых, когда активно росло кредитование за рубежом, а не в Казахстане. Эти долги (и проценты) до сих пор остались. Экономическое руководство страны, ослепленное высокими ценами на нефть, пошло на ряд сделок (к примеру, по реструктуризации Кашаганского проекта), которые после падения цен на нефть оказались невыгодными.

Кроме того, Казахстан, повторюсь, в экономическом плане оказался не слишком самодостаточным. Выяснилось, что киргизы и узбеки развили немало собственных производств, за счет которых наши соседи менее подвержены влиянию внешних шоков, чем мы.

- И все же хочется понять, почему у того же Кыргызстана, где нет всей таблицы Менделеева и запасов нефти, как у нас, сом гораздо выше и стабильнее тенге?

- У нас и влияние корпораций и банковского сектора на курсовую политику выше. Есть, скажем так, частный капитал, интересы которого зачастую не совпадают с интересами экономической политики страны. В Узбекистане гораздо жестче контроль со стороны государства, а в Кыргызстане таких крупных игроков попросту нет.

- Со стороны правительства и Нацбанка Казахстана прозвучали заверения, что будут предприняты все необходимые меры по недопущению ухудшения социально-экономической обстановки. Как вы думаете, насколько эти меры окажутся эффективными?

- Государство может дать какие-то гарантии прежде всего работникам бюджетной сферы. За частный сектор государство ответственности не несет. Ситуация чревата массой рисков. Падение курса тенге может повлечь за собой рост импорта, что скажется на инфляции. Очень важно соотношение рубля и тенге. Если рубль будет падать быстрее тенге, то российские товары сильнее хлынут на наш рынок и не все казахстанские товары смогут выдержать ценовую конкуренцию. Факторов очень много. Но определенные гарантии государство дать все же может - касательно выстраивания отношений внутри ЕАЭС, выстраивания ситуации между Россией и Казахстаном, касающейся как регулирования приграничной торговли, так и выстраивания взаимной курсовой политики и, скажем так, минимизации воздействия спекулянтов на курсовые события.

Вот в понедельник все ожидали, что доллар вырастет до 420-500 тенге. Понятно, что такой курсовой скачок невыгоден ни народу, ни властям, поскольку может повлечь за собой негативные политические события. Поэтому казахстанскому руководству сейчас необходимо проявить жесткость: придавить частные мнения и голоса олигархов, с тем чтобы выстроить наиболее эффективную курсовую и ценовую политику. И сделать это в условиях, когда от Казахстана зависит не так уж и много. Я думаю, что власти будут вести сейчас переговоры и с Москвой, и с Пекином, и с Ташкентом, и с Бишкеком, чтобы найти ту модель, которая будет отвечать интересам экономики и населения всех стран. Настрой, который продемонстрировали в последние дни президент ТОКАЕВ, премьер Мамин и глава Нацбанка ДОСАЕВ, на мой взгляд, дает больше поводов для оптимизма. Шанс на определенный успех есть. Надеюсь, что власть им воспользуется.

Руслан БАХТИГАРЕЕВ, фото Владимира ЗАИКИНА, Алматы