Астанинский процесс - новый импульс для переговоров

Политолог Ерлан КАРИН: Выбор Астаны обусловлен в первую очередь авторитетом Нурсултана Назарбаева

23 января в Астане начнется международная встреча по урегулированию сирийского конфликта. Переговоры будут проходить в трехстороннем формате: Россия - Иран - Турция. Ожидается также участие единой делегации сирийской вооруженной оппозиции - посланцев 28 группировок. Кроме того, как стало известно в четверг, Россия передала приглашение об участии в переговорах новой администрации США. Много вопросов, связанных с этими переговорами, остается без ответов. Главные из них: почему в качестве диалоговой площадки была выбрана Астана? и не станет ли астанинская площадка своего рода конкурентом переговорам по сирийскому урегулированию, которые проходят под эгидой ООН в Женеве? Вот как отвечает на эти и другие вопросы в интервью газете “Время” директор Казахстанского института стратегических исследований политолог Ерлан КАРИН (на снимке).

- Ерлан, в чем разница между астанинским процессом и переговорами в Женеве?
- Это разный формат. В Женеве - многосторонний процесс с более широким участием различных стран, так или иначе вовлеченных в сирийский кризис. Астанинский же процесс обеспечивается тремя основными сторонами - Россией, Турцией и Ираном. Никто не отрицает важности женевского формата. Но обсуждения в его рамках в силу большого количества участников идут очень долго и пока не способствуют не только разрешению конфликта, но даже нахождению какого-то общего подхода к этой задаче. Астанинский процесс основан на конкретной прямой заинтересованности обеспечивающих этот процесс сторон. То, что Москва, Тегеран и Анкара инициировали этот процесс, свидетельствует: у них есть определенная заинтересованность в разрешении этого вопроса. Мы видим, что все стороны интенсивно готовятся к проведению встречи, внешнеполитические ведомства трех стран в плотном режиме проводят консультации, встречи и т. д. Это все дает основание предположить, что эти страны готовы пойти на компромисс. Хотелось бы также отметить, что астанинский процесс в какой-то степени подстегнул женевский формат и придал ему новый импульс. На мой взгляд, не нужно искать различия между астанинским и женевским форматами, поскольку они не конкурируют, а взаимодополняют друг друга.
- Факт того, что Казахстан не является инициатором астанинского процесса, уже сам по себе показателен. Однако хотелось бы понять, почему Владимир ПУТИН предложил Раджепу ЭРДОГАНУ Астану в качестве переговорной площадки с учетом того, что имеется женевская площадка?
- Мы сейчас видим только то, что на поверхности, и не знаем практически ничего о том, какая за всем этим стоит огромная работа дипломатических ведомств. Сирийский кризис - это очень сложный и запутанный клубок внутренних, региональных и геополитических противоречий. В данном случае нельзя просто посадить две стороны конфликта за один стол - поскольку противоборствующих сторон очень много. Вот почему возник вопрос, где проводить переговоры. Понятно, что они не могли пройти ни в Анкаре, ни в Тегеране, ни в Москве. Для успешности этих встреч нужна была нейтральная площадка, пользующаяся доверием всех участников. И в этом плане Астана - идеальный выбор: ни у одной из сторон конфликта нет претензий к нам, зато есть определенная степень доверия. Все мы видели, что с момента инициации этого процесса прошло не так уж много времени. И то, как быстро удалось согласовать организационные вопросы и начать процесс подготовки, свидетельствует: выбор Астаны устроил всех.
- Обусловлен ли этот выбор международным авторитетом Нурсултана НАЗАРБАЕВА и его многочисленными успехами в качестве миротворца?
- Это самый главный момент. Выбирали не город, не территорию, а, во-первых, именно нейтральную сторону, во-вторых, обладающую безусловным авторитетом. Безусловно, мы в этом процессе де-юре играем техническую роль, но де-факто Астана была выбрана в первую очередь с учетом международного и политического авторитета нашего лидера. Я думаю, что инициаторы астанинского процесса рассчитывают, что именно благодаря международному авторитету и влиятельности нашего президента переговоры будут более конструктивными. Ведь в дипломатии один из главных ресурсов - это доверие. А в политике - влиятельность. В этом плане казахстанский лидер - человек, которому доверяют все и который бесспорно влиятелен в международной политике. Поэтому, я думаю, наш президент стал главным фактором выбора Астаны в качестве диалоговой площадки.
- По мнению западных политологов, главное отличие астанинского процесса от женевского в том, что на этих переговорах акцент будет сделан не на политические договоренности, а на прекращение огня и обсуждение гуманитарных вопросов. Вы согласны с ними?
- Не совсем. Многие эксперты нацелены на поиск различий между этими двумя диалоговыми площадками. Но это ведь не картинка “найдите десять отличий”. Здесь самое главное - снижение военной напряженности в этом регионе. Эксперты, говоря о сирийском конфликте, должны в первую очередь учитывать всю драматичность и весь масштаб трагедии, которая происходит в Сирии. Первоочередная задача - недопущение еще более масштабной гуманитарной катастрофы, снижение интенсивности боевых действий и в целом напряженности в регионе. Только добившись этого, можно начать обсуждение других вопросов. В Женеве стороны в меньшей степени обсуждали условия перемирия и в большей - вопросы, по которым изначально невозможно было достичь компромисса. Поэтому переговоры забуксовали. Но, повторяю, мы не подвергаем сомнениям важность женевского формата в пользу астанинского. Ведь главная задача для всех - достижение хоть какого-то компромисса. Одно достигнутое соглашение откроет дорогу следующему.
- Ранее заявлялось, что участники переговоров, в частности Иран, против присутствия США. Однако затем стало известно, что российский МИД все-таки пригласил американскую делегацию. Почему было принято такое решение? И примут ли Штаты это приглашение?
- Москва и Вашингтон после избрания нового американского президента заново нащупывают точки соприкосновения и возможные компромиссы. Сирийский кризис - одна из важных тем не только в международной политике, но и в российско-американских взаимоотношениях. Понятно, что одна из первых консультаций новой администрации Вашингтона с Москвой начнется с обсуждения именно этого вопроса. Не думаю, что американская сторона прямо сейчас включится в этот диалог. Но в будущем - в контексте налаживания и установления нового формата взаимоотношений между Вашингтоном и Москвой - возможны какие-то совместные решения и действия и по сирийской проблематике. Произойдет ли это в рамках женевского формата или астанинского процесса или же будет найдена какая-то третья площадка - не столь важно. Главное, чтобы это работало на разрешение сирийского кризиса.
- Главный редактор американского издания Veterans Today в интервью presstv.com заявил, что Запад стремится саботировать астанинский процесс. Это действительно так?
- Не совсем понятно о каком “Западе” идет речь. Поскольку какой-либо консолидированной геополитической стороны, которую мы раньше называли условно “Западом”, в сегодняшних реалиях мировой политики попросту не существует. Есть разногласия между Вашингтоном и Европой, есть разногласия внутри самой Европы. Это во-первых.
Во-вторых, я не знаю, каким образом Запад может саботировать астанинский процесс, поскольку об участии в нем западных стран пока и речи нет. Изначально этот процесс запускался в определенном формате с определенным кругом участников. Какие-либо другие стороны не обозначались. Другое дело, что могут быть определенные провокации - не со стороны Запада. Ведь внерегиональных игроков, вовлеченных в конфликт в Сирии, очень много. И, возможно, будут какие-то провокации со стороны не задействованных в астанинском процессе участников, нацеленные на еще большую дестабилизацию ситуации и рост военной напряженности. Но я не думаю, что это сможет помешать целям, которые преследует астанинский процесс, поскольку он изначально основан на заинтересованности инициаторов этого процесса. Полагаю, что в рамках своих зон влияния Москва, Тегеран и Анкара способны найти компромисс. К сожалению, Сирия сегодня раздроблена и контролируется разными силами. Поэтому речь, скорее всего, будет идти о достижении компромисса между отдельными группировками на конкретных территориях этой страны. Учитывая сложность ситуации, даже такие “фрагментарные” соглашения станут большим прорывом.

Руслан БАХТИГАРЕЕВ, фото Ляззат Тайкиной-Третьяковой и с интернет-ресурсов, Алматы