Такое ощущение, что кавалерией - на танки

Минобрнауки продолжает кампанию по ускоренному внедрению полиязычного образования: как сообщил на этой неделе Tengrinews, в поддержку трехъязычия выступили 20 тысяч молодых казахстанцев. Наш сегодняшний эксперт - декан языкового центра КИМЭП профессор Жулдыз СМАГУЛОВА (на снимке) - тоже, в принципе, не против трехъязычия, но считает, что объявленная реформа нуждается в пересмотре, поскольку в том виде, в котором она заявлена, может быть просто не реализована. Об этом она заявила в интервью корреспонденту REGNUM Жулдыз АЛМАТБАЕВОЙ.

- Существует масса исследований, которые говорят о том, что, во-первых, всегда есть опасность внедрения политики сверху: мы что-то внедрим, и все станет замечательно. Я принадлежу к той категории исследователей, которые считают, что, прежде чем вы делаете какие-либо реформы, надо собрать данные, хорошенько изучить контекст.
Казахстан - огромная страна. Даже в одном Алматы один район сильно отличается от другого - скажем, окраинный от центрального. Если выедете из города, то обнаружите, что Алматы и Узунагаш - это две совершенно разные картины. И всех мести под одну гребенку и говорить, что теперь у нас будет единый подход и сейчас мы с вами все вместе повернемся слева направо, не получится. Нам сейчас надо изучить, что вообще у нас есть. Какие слабые и сильные стороны.
Правительство подписывает Болонский процесс. Очень много имиджевых проектов происходит. И при этом очень мало эмпирических исследований того, что на самом деле происходит в системе образования. У нас очень слабо развит такой тип исследований, как education research. У нас практически нет данных по нашей системе образования.

- То есть мы пытаемся менять нашу систему образования, но ее не знаем?

- Не знаем. О чем говорят многочисленные исследования по образовательной политике? Они говорят, что вы не можете сменить одну систему на другую слишком быстро. Иначе развитие может остановиться или сильно замедлиться либо можно получить вообще непонятные результаты. Реформы должны быть адаптивными. То есть вы изучаете, что у нас есть, смотрите на слабые и сильные стороны, оцениваете, какие ресурсы есть, а каких нет, и т. д. И только после этого меняете какие-то отдельные части системы.

- Но у нас есть план, и его надо реализовывать. Есть гос­программа, и есть сроки. И уже года через три в школах будет происходить совсем не то, что сейчас. Например, преподавание предметов на английском языке. Как это будет?

- Любая реформа должна иметь основные элементы: видение (то есть цель), существующие в системе практики, ресурсы, стимулы и какой-то план действий. У нас с вами есть план действий, но у нас нет всего остального, к сожалению. Зачем мы проводим реформу и делаем наше образование многоязычным? Не совсем понятна цель.

- Говорится, что для повышения конкурентоспособности, чтобы быть гражданами мира и не оставаться на обочине мирового развития.

- Есть такие заявления. Но в документах целеполагание все же не совсем четкое. Почему мы внедряем более одного языка? Вы хотите ввести преподавание предметов на разных языках, потому что видите это как самый простой способ обу­чить языкам. К сожалению, многочисленные исследования показывают, что это не так.
Пример арабских стран. Там во многих университетах образование также дается на английском языке. Исследователи взяли студентов-первокурсников, которые поступили в университет, и посмотрели их результаты по математике и наукам. Студенты поступили с хорошими баллами, но оказалось, что у тех, кто учился на английском как на неродном, академическая успеваемость по предметам значительно ниже, чем у тех, для кого английский - родной язык. То есть даже если вы приходите к этому концептуально подготовленными, обучение на втором или иностранном языке тормозит академическое развитие.
Хотелось бы, чтобы в наших школах такие исследования тоже провели. Министерство говорит: мы провели эксперименты. Покажите нам данные. Если это эксперимент, то должна быть экспериментальная группа, должна быть контрольная группа, measurements - способы измерения, должна быть гипотеза, должен быть статистический анализ. Вы проводите эксперимент, показываете данные и говорите: у детей, которые прошли экспериментальную школу, во-первых, лучше уровень владения языком; во-вторых, они лучше усвоили предметы; в-третьих, выше уровень каких-то компетенций.

- Они - министерство - говорят, что 15 лет подготовительная работа шла, и говорят, что вот у нас дети довольные.

- Все оценивается на уровне: школа смогла или нет, внедрили или нет, нашли учителей или нет. А надо совсем другое. Нам нужны эмпирические данные успешности подобных экспериментов. Без этих данных мы не можем и не должны внедрять массово в систему какие-то изменения, в успехе которых мы не уверены.
Одна цель: говорят, мы хотим научить языку. Не работает. Лучше разделить эти вещи - контентное преподавание предметов и обучение языку. Надо просто улучшить методику преподавания языка. Это более эффективный способ усвоить языки.

Вторая цель. У нас много говорят про конкуренцию, соревновательность с другими странами. Но когда происходит конкуренция, речь ведь идет не только о языке, правильно? Конкуренция - это в первую очередь ваша индустрия, ваш экономический рост. В одном из интервью министр образования (и науки Ерлан САГАДИЕВ. - Ред.) заявил, что трехъязычным гражданам будет легче найти работу. Но мы же понимаем, и он как экономист должен понимать, что язык не создает рабочие места! Даже если все завтра будут великолепно говорить на трех языках, а в стране нет рабочих мест, молодые люди не найдут работу. Чтобы этого не было, надо создавать рабочие места. Нет прямой связи между владением языками и рабочими местами. То есть очень много мифов.

Потом было такое заявление, что англоязычные страны более развитые. Здесь явная причинно-следственная ошибка. И делать такие заявления на государственном уровне, я считаю, неприемлемо.
Еще одна цель внедрения образования на английском языке - сделать образование более элитарным. Опыт многих стран, таких как Индонезия, например, демонстрирует, что, как следствие, это ведет к еще большему социально-экономическому расслоению. У многих людей как не было доступа к английскому языку, так и не будет.

Вот три цели. И непонятно, какую преследует наше правительство. В некоторых заявлениях они говорят: преподавать язык бесполезно, надо преподавать на языке. Исследования говорят, что это так не работает. Очень сумбурно.
При этом в дорожной карте по внедрению трехъязычного образования говорится, что напишут 40 учебников и образовательные программы на английском языке для вузов. Но зачем? Если эти учебники уже есть (в мире. - Ред.). Зачем нам писать свои собственные не очень хорошего качества учебники и на не очень хорошем английском?

Что касается навыков и практик, которые есть в нашей системе. Они хотят сейчас всех учителей переподготовить, чтобы с нового года уже преподавались какие-то новые навыки. Любой человек, который работает с методистами в системе образования, скажет вам, что школа очень консервативная. Менять школу очень сложно. На бумаге все может быть красиво и при этом отсутствовать в реальном учебном классе. Есть разница между тем, что вы заявляете, и тем, что является практикой вашего поведения. И это может оказаться из этой области: мы заявляем одно, есть отчет, что да, мы это делаем, но это может не дойти до школы. Или дойти в какой-то измененной форме. Может быть сопротивление учителей, то, что в литературе описано как resistance, у которого много форм. Это может быть неявно, то есть на митинги они не пойдут, но есть каждодневные формы сопротивления этим реформам.
Министерство заявляет, что мы быстро переподготовим учителей.

Есть определенный уровень требований к владению языком, чтобы преподавать на нем. И минимальнейший рекомендуемый уровень - это В2. Я как специалист по обучению языкам скажу, что для прохождения каждого из уровней требуется определенное количество часов. И речь идет о контактных часах.
Чтобы дойти от нулевого до уровня В2, вам нужно минимум 500-600 аудиторных часов. Для того чтобы человек мог преподавать более профессионально, нужен уровень С1. Чтобы достичь этого уровня, требуется 700-800 часов аудиторной подготовки. У нас в КИМЭП есть интенсивный английский - 225 часов. Этот курс длится 15 недель - три часа каждый день в аудитории, и каждый день три-четыре часа самостоятельной работы. Для 500 часов нам с вами нужен целый учебный год, а для 800 часов - почти два года. Кроме контактных часов там еще должны присутствовать мотивация и склонность к усвоению языка. И при этом либо учитель должен язык учить шесть часов в день, либо он должен готовиться к урокам по новому учебному стандарту. Конечно, надо задуматься о том, насколько это реализуемо.

В дорожной карте развития трехъязычного образования сказано, что мы сейчас болашаковцев без отрыва от производства пригласим в школы по нескольку часов в неделю (преподавать английский. - Ред.).
Во-первых, знание языка не означает, что человек способен преподавать. Кроме того, надо учитывать разницу между специализированной и каждодневной формой языка. Можно свободно общаться на бытовые темы, но не уметь говорить на темы по биологии или физике.
Во-вторых, одно дело, если человек четыре года действительно учился языку - в таком случае есть высокая вероятность, что у него хороший английский. Но ведь многие уезжали учиться (всего лишь) в годовой магистратуре, в особенности в британские вузы.
В зарубежной прессе давно идет дискуссия, что университеты занижают стандарты для иностранных студентов. Есть даже термин Diploma mill - “мельница дипломов”. Поскольку многие иностранные студенты не остаются у них в стране, они не заинтересованы обеспечивать контроль над качеством их знаний. Кроме того, зарубежные студенты платят почти в три раза больше, чем местные студенты. Поэтому вузы просто делают на иностранцах деньги. Зачастую наши студенты принимаются со слабым знанием английского языка, и они не успевают за год его улучшить. Кроме того, если человек вернулся из-за границы больше двух лет назад, следует проверить его языковой уровень, потому что язык теряется, когда не используется.

Я как декан языкового центра могу сказать, что у нас есть огромная проблема с набором кадров, это при сравнительно хорошей зарплате. Многие приходящие к нам - после программы “Болашак”, многие - после наших инязов, у большинства нет необходимого уровня владения языком, нет знаний методики и педагогики, нет каких-то базовых теоретических знаний об усвоении первого и второго языков.
Это что касается английского языка. Есть заявления, что с русским языком у нас проблем нет, специалистов достаточно и есть среда. Но специалистов русского языка у нас нет, потому что в последние годы абитуриенты не поступают на специальность “Русский язык и литература”. Языковой среды тоже нет — во многих регионах люди не говорят на русском языке. Даже в Алматы не все учителя школ с казахским языком обучения владеют русским языком. Мы проводили исследование в школах города по читательской грамотности, в ходе которого просили учителей начальных классов заполнить анкету на русском языке. Так вот, значительная часть учителей казахской школы не смогла ее заполнить, у них не хватило знаний русского языка.
Приведу еще пример. В одном из алматинских вузов русскую литературу читает специалист, который сам учился по специальности “Казахский язык и литература”, потому что нет специалистов по русской литературе. Плюс идет старение кадров в школах с русским языком обучения. Это один из факторов, которые надо учитывать при проведении реформы.

- А что вы можете сказать про казахский язык?

- С одной стороны, если внедрить эффективную методику, действительно можно сдвинуть дело с мертвой точки. С другой - что имеется в виду под свободным владением? Какие навыки имеются в виду? Чему-то можно научить, чему-то научиться нельзя. Мы уже сказали: чтобы свободно использовать английский язык на уровне С1, надо как минимум 800 аудиторных часов коммуникативного обучения. Для французского языка требуется больше часов, потому что там более сложная грамматическая система. Боюсь, что и русский, и казахский относятся к такой же категории, что и французский. В этих языках сложные падежные и глагольные системы, сам язык не такой аналитический, как английский, очень много грамматических нюансов, которые человек должен усвоить, чтобы не то что грамотно говорить, а просто изъясняться на языке. То есть существует масса вопросов методических.
С другой стороны, стоит вопрос переподготовки кадров и внедрения нового подхода к обучению. Надеяться, что это будет быстро и безболезненно, не стоит.

- Какие риски при всем при этом вы видите?

- У меня два основных опасения. Первое - что упадет уровень образования. Ребенок лучше всего учится на родном языке. И под родным языком, я подчеркну, не имеется в виду язык его этничности: что казах должен учиться на казахском, а русский - на русском. Имеется в виду язык, который ребенок свободно понимает, язык его социализации, его доминантный язык. Ребенок лучше усваивает материал, если учится на родном языке. Есть масса исследований на эту тему. Надежда, что трехъязычное образование улучшит качество образования, не подтверждается данными. Есть исследование, в котором сравнили Малайзию, Индонезию и Корею. Общий вывод был такой: чем больше языков в системе образования, тем хуже результаты PISA.
Второй момент. Как заявляет наш министр образования, трехъязычное образование даст всем равные возможности и снизит барьеры между городом и селом, между разными социальными слоями. Боюсь, что наоборот. Те исследования, которые мы проводим по доступу к образовательным ресурсам и по уровню читательской грамотности, и многочисленные международные исследования показывают, что в странах, где необдуманно внедряется политика двуязычного или трехъязычного образования, социальное расслоение только увеличивается. Не у всех граждан одинаковый доступ к образовательным ресурсам, в том числе языку. У некоторых есть доступ к престижным регистрам на всех трех языках, а у какого-то - только к одному языку и только к бытовому его регистру. Кто-то может нанять репетитора и отправить ребенка в языковой лагерь, а у кого-то нет денег даже на книги. У кого-то родители владеют языком и могут помочь с выполнением домашней работы, а у кого-то родители с трудом пишут на родном языке.

И одновременно собираются еще внедрить ваучерную систему. Предполагается, что родители будут выбирать школу, более популярные школы будут больше зарабатывать, что приведет к конкуренции и улучшению качества образования. Надеюсь, в МОН читают отчеты ОБСЕ об образовании, которые есть в открытом доступе. В одном из таких отчетов говорится, что свободный выбор школ негативно сказывается на качестве обучения в обычных школах за счет оттока лучших учеников и учителей. В результате усиливается социально-экономическое расслоение, и дети из среднего класса получают massive competitive gain, то есть громадное конкурентное преимущество.
Если бы спросили лично меня, я бы предложила улучшить качество преподавания второго языка (казахского или русского) и английского языка. В том виде, как это сейчас происходит, мы видим, что это не работает. Да, надо менять методику преподавания казахского языка. Но это справедливо и для русского языка, потому что у нас в аулах дети не говорят на русском. Приезжает человек с Нарынкола, он на русском ни одного слова не знает. Во многих отдаленных аулах русский - такой же иностранный, как и английский.
И наконец, у меня как у налогоплательщика масса вопросов по процессу переподготовки кадров. Почему учителя должны проходить переподготовку в "Орлеу" (имеется в виду АО "Национальный центр повышения квалификации "Өрлеу"). Почему "Орлеу" - это акционерное общество? Кто им владеет? Что у них за ценообразовательная политика? Насколько эффективны поездки за границу? Насколько эффективна программа переподготовки?
Поскольку речь идет об огромных суммах, общество должно требовать отчетности и прозрачности не только в системе "Орлеу", но и на образовании в целом. Нам нужны доказательства эффективного использования ресурсов.

Вместо P.S.

- Я вообще не противник многоязычного образования, - отметила профессор. - Многоязычие - это огромный ресурс для общества и индивида. Однако мне предлагаемая реформа кажется необдуманной, авантюрной. Без четкого видения, учета ресурсов и стимулов, без реалистичного плана действий, учитывающего контекст, ожидать успеха сложно.
Я согласна с тем, что надо менять систему образования: много ненужных предметов, их надо сокращать, надо переходить к компетентностному подходу, развивать грамотность, переходить на пятидневку - полностью согласна. Надо оснащать школы, внедрять технологии - это все замечательные идеи. Сама по себе реформа масштабная и амбициозная, и добавлять к этому миксу еще и языковую политику, думаю, преждевременно. Давайте сначала разработаем новые стандарты и программы, проведем их апробацию и начнем готовить специалистов для современной школы. В таком важном деле, как образование нации, торопиться нельзя. Слишком велика цена ошибки.
Надеюсь, что пересмотр будет, потому что пока ощущение, что кавалерией - на танки. Или что надо быстро освоить бюджет, пока министр не сменился.

Фото с сайтов agkipr.kz и stanford.edu

(Публикуется в сокращении. Полный текст интервью на сайте ИА REGNUM)