Пик падения

Магбат СПАНОВ, экономист: “При ставке рефинансирования 17 процентов ни о каком доверии к тенге и речи быть не может!”

Евразийский банк развития на днях сообщил: рост ВВП в Казахстане в 2016 году составит 0,1-0,5 процента. Как отмечается в исследовании “Макромонитор СНГ”, опубликованном банком, при этом ожидается высокий темп инфляции. Между тем в конце марта председатель правления Национального банка Данияр АКИШЕВ, заявил, что инфляция в нынешнем году будет носить затухающий характер и по итогам года составит 6-8 процентов. Кому верить и чего ждать в ближайшем будущем? Об этом наш корреспондент спросил известного экономиста Магбата СПАНОВА (на снимке).

- На днях представитель исполнительного комитета СНГ Андрей КУШНИРЕНКО заявил: к 2025 году, скорее всего, будет рассмат­риваться вопрос о введении единой валюты на территории ЕАЭС. С учетом сегодняшних девальвационных реалий во всех странах союза, может быть, есть смысл перейти к единой валюте раньше?
- Введение единой валюты зависит от многих факторов. Я считаю, что к 2025 году, даже если будет благоприятная экономическая и политическая конъюнктура, мы только будем подходить к этому вопросу. Но, к сожалению, действия России мало учитывают интересы ее партнеров. Если же мы что-то делаем в первую очередь в интересах казахстанской экономики, то в Москве сразу же начинаются разговоры о том, что наши действия носят “враждебный” характер. Я как экономист понимаю: любой экономический союз подразумевает определенный уровень экономической интеграции. Вопрос о введении единой валюты мы сможем обсуждать только тогда, когда основополагающие принципы Евразийского экономического союза будут неукоснительно соблюдаться всеми его участниками и когда возникнет благоприятная экономическая ситуация. Пока же мы не видим в интеграции тех плюсов, которые нам обещали, соответственно, население весьма негативно воспринимает разговоры о единой валюте. Я всегда был сторонником инте­грации. Но эта интеграция должна быть взаимовыгодной. Сейчас мы видим, что эта выгода достается России, а не Казахстану. Конечно, в этом есть и наша вина. Но действия России показывают: ЕАЭС для нее в первую очередь является политическим проектом, а не экономическим. Для нас же, напротив, первостепенна экономика.
- 30 марта на национальном форуме “Корпоративное управление: новый взгляд на инвестиционную привлекательность Казахстана” глава Нацбанка Данияр Акишев заявил, что население страны массово избавляется от долларов. Об этом, по его словам, свидетельствует как рост тенговой депозитной массы, так и рекордно малый объем наличной иностранной валюты, купленной населением в феврале - 277 миллионов долларов. Как, по-вашему, это устойчивый тренд или все-таки исключение из правил?
- Скорее всего, это кратко­срочные волатильные движения. Для того чтобы население относилось к национальной валюте с доверием, эта валюта должна хорошо инвестироваться в производственные отрасли, чтобы приносить соответствующие доходы. У нас же инвестирование в национальной валюте практически прекратилось. Я говорю не про государственные деньги, а про частные. Мы видим, что экономическая активность на рынке Казахстана стремится к стагнации. А февральский всплеск доверия к тенге объясняется просто: необходимы ресурсы для того, чтобы закрыть потребности в оборотных средствах. Давайте скажем прямо: пока ставка рефинансирования Нацбанка составляет 17 процентов, ни о каком доверии к национальной валюте и речи быть не может! Эта ставка сохраняется на протяжении полугода, но она противоречит задаче правительства и Нацбанка загнать инфляцию в коридор 6-8 процентов. То есть у нас говорится одно, а делается совершенно другое. Я пока не вижу никаких предпосылок для того, чтобы национальная валюта заняла то место, которое у нее было хотя бы до августа 2015 года. Доверия к ней нет. Но при этом мне импонирует деятельность нового главы Нацбанка, который очень взвешенно работает на рынке и пытается, как может, вернуть доверие к тенге. Однако Нацбанк - всего лишь финансовый регулятор. А краеугольным камнем экономики остается все-таки промышленность. Здесь у нас, к сожалению, позитивных подвижек нет. Есть только пространные программы и концепции, в которых окончательно запуталось не только большинство населения вместе с экспертным сообществом, но, похоже, и те, кто по должности отвечает за развитие экономики страны.
- Кстати, о базовой ставке. Акишев заявил, что оснований для ее пересмотра нет. Насколько это верно с экономической точки зрения?
- Если базовая ставка не будет пересматриваться, то инфляция у нас будет сохраняться на уровне 13-14 процентов как минимум до конца года. Когда заявляется о переходе к инфляционному таргетированию, председатель правительства вместе с главой Национального банка должны подкрепить эти заявления комплексом мер, которые призваны снизить девальвационные риски. У нас ничего подобного сделано не было. Даже антикризисная программа была презентована лишь через полгода после девальвации. Отсюда у меня большие сомнения в том, что эта программа будет пользоваться доверием бизнеса. Тем более что после парламентских выборов во главе правительства остался тот же человек, что и раньше. Нам вот объясняют: рост ВВП будет до 0,5 процента. Но с точки зрения экономической теории даже прирост на 1,1 процента считается стагнацией, а не собственно ростом, так как он нивелируется инфляцией. Для того чтобы можно было говорить о положительной динамике, ВВП должен расти на 1,5 процента минимум. У нас этого нет. Мы заложники мировой экономической конъюнктуры: будет нефть дорожать - значит, бюджет начнет пополняться и у правительства будет грудь в крестах.
- Наше правительство анонсировало свою антикризисную программу как превентивную меру, позволяющую сгладить влияние мирового кризиса, дешевеющей на международных рынках нефти.
- Цена на нефть, если брать средневзвешенно, будет держаться на уровне 40 долларов за баррель. А то, что сделали с бюджетом сейчас, можно охарактеризовать одним словом - “паника”. Правительство не знало, что делать, и судорожно снизило прогнозируемую стоимость нефти до минимума. На мой взгляд, это проявление трусости и безответственности руководителей экономических ведомств. И персональную ответственность за это должен нести премьер-министр.
- Вы сказали, что нефть будет стоить порядка 40 долларов…
- Средневзвешенно. Я думаю, цена на нефть установится между 40 и 50 долларами в течение года.
- 15 марта, стало известно: запасы нефти в США выросли всего на 1,5 млн. баррелей, хотя прогнозы были значительно более впечатляющими. Трейдеры считают, что эти данные вызовут рост мировых цен на углеводороды: якобы уже к маю баррель будет стоить около 50 долларов. Есть, впрочем, и противоположное мнение: цена бочки упадет до 25 “зеленых” к концу года. На чьей стороне вы?
- Нефть - это уже не столько экономический, сколько геополитический продукт. У нас заявляли, что себестоимость казахстанской нефти с учетом доставки до конечного потребителя колеблется в пределах от 11 до 17 долларов. В арабских странах ее себестоимость примерно 9-11 долларов, поскольку там другие условия добычи. Здесь вопрос в справедливости цены на нефть. Но мне не дает покоя другой вопрос: как при многолетней благоприятной конъюнктуре нефтяных цен у локомотива казахстанской экономики АО “НК “КазМунайГаз” вырос такой огромный долг?! Сначала называли цифру 20 миллиардов долларов, теперь говорят об 11 миллиардах. В любом случае это недопустимо много. По моему убеждению, за это должны отвечать главы КМГ, “Самрук-Казыны” и - опять же! -
премьер-министр. Но ни от кого из них мы не услышали внятных объяснений. Еще в прошлом году я прогнозировал: наиболее тяжелая ситуация в экономике сложится во втором и третьем кварталах 2016 года - мы переживем пик экономического падения. А теперь, с моей точки зрения, вопрос в том, сможет ли экономика выбраться из этой ямы - или в дальнейшем ситуация будет только усугубляться.
И, по моему мнению, пока нет никаких оснований надеяться на лучшее.

Руслан БАХТИГАРЕЕВ, фото Владимира ТРЕТЬЯКОВА, Алматы