Един в трёх лицах

После выхода статьи о подлинной внешности хана Абулхаира (см. “История на пальцах”, “Время” от 31.3.2016 г.) в редакцию обратился руководитель проекта раскопок и реконструкции облика хана доктор исторических наук, профессор Серик АЖИГАЛИ. Мнение ученого мы привели в статье, однако во многом не согласившись с другими тезисами нашего материала, Серик Ескендирович решил высказаться развернуто. И прислал очень большой научный текст, посвященный вопросу. К сожалению, формат газеты не позволяет привести мнение исследователя в оригинальном виде (оно заняло бы половину выпуска), поэтому мы предлагаем читателям его пересказ.

Напомним вкратце суть проблемы. В массовом сознании населения как аутентичный закрепился портрет Абулхаира, созданный художниками для ранней купюры номиналом 50 тенге. Референсом для этого изображения стал портрет английского путешественника Джона Кэстля, выполненный им с натуры во время посещения ставки хана. Казалось бы, все замечательно - в казахстанской исторической портретной традиции огромная удача иметь работу, написанную современником какого-либо деятеля. Практически ни у одного казахского хана нет прижизненных портретов, и все последующие изыски на эту тему представляют собой художественный вымысел, ограниченный только полетом фантазии авторов. Однако удар пришел, откуда не ждали: в 2011 году, после раскопок некрополя Хан моласы и извлечения останков хана Абулхаира, венгерскими учеными была выполнена реконструкция его облика. И она при беглом осмотре совершенно не совпадает с каноническим портретом правителя.
Ирина ЕРОФЕЕВА, автор монографии “Абулхаир-хан”, и археолог Мухтар КОЖА, участвовавший в раскопках, полагают, что дело в неправильной идентификации артефактов - по их мнению, они принадлежат другому человеку.
Серик Ажигали, как руководитель исследования, естественно, придерживается противоположной точки зрения. О чем и написал в своем отзыве.

Как утверждает ученый, заявление о том, что Абулхаир версии Кэстля и антропологическая реконструкция непохожи, может быть оспорено: “…При внимательном рассмотрении обеих версий… можно усмотреть как элементы сближения, сходства, так и отдаления, ощущаются проявления авторского субъективизма, характерного для портретной живописи и скульптуры. Английский священник и художник Кэстль/Касл, которого оренбургский профессор, основоположник абулхаироведения Павел Евменович Матвиевский характеризовал как “невысокой квалификации живописца”, возможно, по-своему облагородил (европеизировал?) облик хана, а венгерские антропологи несколько усилили определенные черты казахского правителя, добавив “степного колорита”.
Более релевантным, как следует из письма профессора, следует считать сравнение с обликом живых потомков Абулхаира: Каратая Мурата Газымбекулы, Каратаева Роллана Галиевича, Жангереева Амангельды Абдирахманулы, историка Ибрахима Шамшатова (снимке). При этом “облик последнего занимает как бы промежуточное звено между двумя главными вариантами: Кэстля и научной реконструкцией”. Это, в свою очередь, свидетельствует, что “ситуация с портретами не такая очевидная, как представляется на первый взгляд”.
По поводу непосредственно раскопок, вокруг которых ломают копья, Серик Ескендирович сообщает: “В 50-х гг. ХХ в.
о могиле хана знали лишь некоторые местные старожилы. Затем в течение двух-трех десятилетий место захоронения этого выдающегося исторического деятеля постепенно затерялось, и появилась “проблема могилы Абулхаира”. В середине 70 - начале 80-х годов XX в. могильник Хан моласы был посещен рядом экспедиций, выездных групп: У. Жанибековым, А. Сатаевым, а также известным казахским писателем Абишем Кекильбаевым (1979 г.), которому местные старожилы показывали могилу хана. Но, к сожалению, та версия местонахождения могилы Абулхаира не была отмечена никаким знаком”.

В целях установления истины началась масштабная работа: “Изыскания на некрополе Хан моласы носили комплексный, междисциплинарный характер, и к ним по­этапно привлекались этноархеологи, этнологи, почвоведы, геоботаники, геофизики (из Алматы, Караганды и Новосибирска), архитекторы, археологи, а затем и антропологи (из Алматы, Уфы, Будапешта), специалисты-генетики (Алматы). Многие работы были весьма трудоемкими и длительными - например, осуществлено до 350 шурфов в целях поиска корневой системы ханского дерева. Были проведены масштабные геофизические изыскания: в результате определились структура значительной части кладбища, характер подземных конструкций, в том числе на наиболее “подозрительных” объектах. На комплекс привозили многочисленных информаторов - местных жителей, которые в основном не могли уверенно показать, где прежде росло одинокое дерево - главный ориентир могилы, хотя различные древес­ные остатки в основном сосредоточивались в северной, северо-восточной части кладбища. В ходе комплексных изысканий выработались две основные версии местонахождения могилы хана: объекты № 178 и 92”.

После сложных исследовательских и, как пишет Серик Ескендирович, “драматичных” событий многие участники проекта начали склоняться к тому, чтобы признать курган № 178 могилой хана. Однако для более точного заключения было решено провести генетический анализ костных останков в Институте общей генетики и цитологии МОН РК под руководством директора, кандидата биологических наук Л.Б. Джансугуровой.
Результаты удивили. 178-й объект надежд не оправдал, а вот захоронение № 92 показало, что кости захороненного индивида на 99,783 процента совпадают по ДНК с потомками Абулхаир-хана. То есть это должен был быть либо сам хан, либо его ближайший родственник такого же возраста, а сведений о такой личности в источниках нет.
Как результат: “Для дальнейшей разработки версии в 2011 году к участию в проекте были привлечены опытные антропологи из венгерского музея естествознания во главе с д-ром Андрашем Биро, которые провели исследование двух скелетных останков и черепов. По их заключению, оба индивида умерли в возрасте 50 (55)-65 лет, являлись при жизни активными всадниками, правшами и т.д. Рост индивидов определен в 170-172 и 168 см
(соответственно объекты № 92 и 178). Отмечается, что индивид из кургана № 92 “примерно в момент смерти” имел травму в форме пореза на верхней челюсти. Осуществленная портретная реконструкция обоих черепов дала возможность сравнить их с зарисовкой Абулхаира 1736 года англичанина Джона Кэстля. И, как мы видели, бюст одного из них обнаружил близкое сходство с обликом некоторых здравствующих потомков хана.
Таким образом, на основе всесторонних изысканий было признано, что скелетные останки из кургана № 92 некрополя Хан моласы принадлежат хану Абулхаиру (либо его ближайшему родственнику по мужской линии, что не исключено абсолютно, хотя и маловероятно)”.
Остается добавить, что научные оппоненты г-на Ажигали остаются при своем мнении. Как ни странно, это не может не радовать - в спорах рождается истина. Даже если ей почти триста лет.

Тулеген БАЙТУКЕНОВ, фото из архива Серика АЖИГАЛИ, Алматы