Адильхан ЕРЖАНОВ, кинорежиссёр: Наше искусство безопасно для власти

В список “100 глобальных мыслителей” по версии американского журнала Foreign Policy попали казахстанские кинематографисты Адильхан ЕРЖАНОВ и Серик АБИШЕВ. Компанию им в этом рейтинге составили такие деятели мысли, как Владимир ПУТИН и Ангела МЕРКЕЛЬ.

Казахстанцы впервые представлены в подборке журнала. Примечательно, что презентация рейтинга за 2015 год совпала с бурным всплеском активности движения “Партизанское кино”, основанного Адильханом и Сериком. Текущий год “партизаны” заканчивают, как курс доллара, - на подъеме. Ержанов уже снял “Чуму в ауле Каратас”, его сподвижник Мурат закончил “Судебного исполнителя”, а Серик Абишев прямо сейчас делает “Свидетеля дела № 6”. Все проекты создаются за мизерные для киноиндустрии деньги - в несколько тысяч долларов, и вообще “партизаны” всем своим видом дают понять, что самая свободно конвертируемая ценность в мире - не валюта, а идеи.
- Рейтинг Foreign Policy - это список людей, так или иначе повлиявших на мир, причем необязательно в положительном ключе, - говорит Адильхан. - Почему мы туда попали? Об этом, наверное, лучше спросить составителей, но могу предположить, что это связано с “партизанским кино”, которое, в свою очередь, очень тесно связано с реальностью. С политикой, социумом. Искусство провоцирует изменения в обществе.
- Что значит “изменения”? “Партизаны” за государство или против?
- Если государство берет курс на стагнацию и конформизм, запрещает выражение мнения и ограничивает рост сознания общества, тогда, конечно, против. А если страна берет в качестве ориентира свободу и развитие, тогда как мы можем этому препятствовать? Да, сейчас мы ищем способы и возможности протестовать. Поколение “новой волны” было экзистенциалистским в силу того, что в 80-90-х все разрушилось, и художники, не понимая, что произошло, уходили в себя. Пытались существовать в этом рухнувшем мире. Наше поколение другое. Мы чувствуем необходимость даже не перемен, как это было в 80-х, а какой-то честности. И правды относительно того, что происходит. Миссия нашего движения - разоблачение действительности. Слишком долго наше кино было эскапистским и буржуазным.
- Раньше я знал всех твоих соратников наперечет, а сейчас вижу совсем свежие лица. Откуда они?
- Приходят сами. Это те люди, которые просто хотят снимать честные фильмы и не пытаются на них заработать.
- Ты первый отечественный режиссер, который собрал вокруг себя “могучую кучку” единомышленников и оформил ее в какую-то связную художественную инициативу. Почему другим это не удавалось?
- Вообще я не считаю себя лидером “партизанского кино”… Важно не считать себя предводителем, а дать людям какую-то идею, которая поможет им проявить себя. Почему этим не занимаются САТАЕВ, ТУРСУНОВ, АБДРАШОВ, АМИРКУЛОВ, обладая всеми необходимыми ресурсами? Ну, наверное, потому, что каждый казах где-то внутри считает себя главным и, вместо того чтобы помогать молодым, конкурирует с ними. Плюс творческий эгоизм. Но, кстати, есть Дарежан ОМИРБАЕВ, который сейчас помогает нам, и мы очень ему признательны.
- В каком-то смысле вы все же повторяете судьбу “новой волны”: уже добились большого резонанса, но широкие массы внутри страны ваше кино не видят и, возможно, никогда не увидят. Не странно ли это?
- У меня непопулярная точка зрения - я считаю, что нашим фильмам прокат не нужен, поскольку он заточен под мейнстрим, и это буржуазный метод. А мы против всего буржуазного. Люди обижаются и говорят: “Ну что такое, мы не видим ваше кино”. Но на самом деле те, кто интересуется кинематографом и нашей жизнью, наши картины видят. А остальным они попросту неинтерес­ны. И я наперед могу сказать, что даже если они их посмотрят, то останутся недовольны. Им гораздо легче реагировать на мейнстрим. Такова уж природа восприятия - если человек не работает над своим вкусом, то он у него не развивается. Дело не в интеллекте и не в таланте. Я, например, не понимаю балет, у меня нет к нему вкуса. Поэтому я даже не суюсь туда. А не возмущаюсь: “Почему я не видел балет?!” Понятно, почему. Потому что не видел балетного искусства и не интересовался им.
- То есть задачи понравиться зрителям нет?
- А это вообще ошибочная позиция - стремиться понравиться большинству. Зрителям, фестивалям, чиновникам. Ничего не выйдет. Нужно делать что-то для себя, только тогда начнет появляться искусство. У нас большинство режиссеров старшего поколения аморальны в жизни и при этом пытаются навязать какую-то нравственность через свои фильмы. Да лучше бы они сами соблюдали этику, снимая при этом аморальное кино! Прелесть искусства как раз в том, что оно не дает врать и стирает грани между реальностью и вымыслом. Нужно быть искренним.
- Пока власть относится к проблемному кино по-византийски: не поощряет, но и не запрещает открыто. Как ты думаешь, когда начнется настоящее неприятие с реальными сроками для режиссеров и официальными запретительными документами?
- Не раньше, чем кино станет влиять на общество и вызывать неудобство у власти. Если у социума появится интерес к такому кино, если он начнет развиваться, то, видимо, появится какая-то реакция. Пока прецедентов не было. Опасных художников для власти я не вижу. Почти все наши именитые режиссеры, писатели, люди искусства конъюнктурны. У них есть квартиры и премии от государства, и, естественно, они ничего против власти делать не будут.
- А ты опасен?
- У меня пока нет имени и реального влияния в искусстве, чтобы быть опасным. Я не Достоевский. А если у нас в стране появится фигура (гипотетически) гигантского культурного масштаба, то ее сразу “закроют”. Даже если у такого человека не будет никакой аудитории. Наше искусство не подвергается репрессиям, потому что оно совсем неопас­но и в нем нет крупных деятелей.
- Ты объездил множество кинофестивалей, тебе задавали там вопросы насчет того, действительно ли в Казахстане все так плохо, как это выглядит, например, в “Хозяевах”?
- На фестивали обычно умные люди попадают. Из тех, кто не спрашивает после просмотра фильма “Любовь”, действительно ли в Париже старики душат старушек подушкой. У них все-таки IQ повыше, чем у некоторых наших государственных деятелей. Поэтому разговор идет больше о стиле, киноязыке, влиянии на творчество тех или иных режиссеров.

Тулеген БАЙТУКЕНОВ, фото из архива Адильхана ЕРЖАНОВА, Алматы