Уйдут по-английски?

В последнее время все чаще на самом высоком уровне говорят о том, что английский язык в Казахстане должен стать таким же общеупотребляемым, как казахский или русский. Однако при всех очевидных плюсах этой затеи у нее есть и недостатки.

Как известно, страны Прибалтики провозгласили курс на вестернизацию, в том числе и в сфере языка, еще в 90-е годы. С тех пор, например, в Литве выросло целое поколение молодых людей, спокойно изъясняющихся на английском. Выросло, но тут оказалось, что взращивала Литва ребят для кого-то другого, не для себя. По данным переписи за 2011 год, в Литве проживало 3 053 800 человек, а к 1 июня 2015 года население составляло 2 904 391. В абсолютном выражении отток вроде бы не такой и большой - 150 тысяч человек, а в относительном это 5 процентов за четыре года. То есть в масштабах нашей страны депопуляция составила бы 800 тысяч человек, в то время как, по официальным данным, прирост населения в Казахстане за те же четыре года составил почти миллион человек (с 16 441 959 до 17 417 447).
Понятно, что помимо миграции трудоспособного населения на популяционную картину влияет естественный прирост, старение и сальдо миграции. В Литве депопуляция происходит с 1992 года, и по прогнозам государство потеряет до 24 процентов от существующего количества граждан в течение следующих 50 лет. Что характерно, покидают Литву как раз многие англоязычные, причем, обладая достаточно высоким уровнем конкурентоспособности, они устраиваются в западных странах на низкоквалифицированную работу. Сказывается очень сложная экономическая ситуация в самой Литве, а также открытость границ ЕС.
В Казахстане сальдо миграции становится то положительным, то отрицательным, но в целом положительная динамика прироста населения налицо. Другое дело, что социологи уже давно говорят о проблеме качественного состава населения: уезжают квалифицированные кадры и профессионалы, а приезжают зачастую малообразованные и социально незащищенные в поисках лучшей доли. Знание английского языка только усиливает миграционный потенциал, а знают его, как правило, люди с хорошим образовательным фундаментом и далеко не бедные. Первый вопрос к желающему эмигрировать - это вопрос о владении языком.
В свое время автору этих строк попала в руки база данных по выпускникам программы “Болашак” с ремарками официальных органов относительно статуса обучающегося. Едва ли не 80 процентов от общей массы студентов в 90-е годы стремились легально или нелегально остаться в США. Их разыскивали, пытались насильно вернуть, а потом ввели норму об обязательной 5-летней трудовой практике в Казахстане после окончания вуза. Для гарантирования нормы стали брать в залог недвижимость, принадлежащую студенту или его родителям. Очень странная практика, если вдуматься. То есть патриотизм по принуждению.
Но самое интересное, что вернувшиеся, особенно по агротехническим и медийным специальностям, не могли найти работу по профилю. Один знакомый агроном с болашаковским дипломом даже оценил уровень нашей сельскохозяйственной отрасли на уровне XIX века - его продвинутые знания оказались здесь совершенно непригодны. А в Литве, быть может, они оказались бы в тему, но там нет нефти. И денег.
При том, что миграция населения в Литве и у нас носит совершенно разный характер, очевидно, что повальная “англизация” приведет к большему оттоку населения из страны. У нас не задумываются о том, чтобы переехать из страны, только те, кто не может этого сделать по объективным причинам - в первую очередь из-за отсутствия потенциального направления для миграции. Многие русские покидают Северный Казахстан и переезжают в Россию. Многие англо­язычные, обеспеченные, кочуют в Европу и США. А тем, кто владеет только казахским, дорога заказана во все стороны. Что будет, когда в самых дальних аулах спокойно начнут говорить на английском и цитировать Шекспира? Что удержит парня с fluent English, например, в Аральске?
Другой вопрос, что по-английски у нас большинство не заговорит, видимо, никогда.
И даже не знаешь, хорошо это или плохо.

Тулеген байтукенов, Коллаж Владимира КАДЫРБАЕВА, Алматы