Карантин по-советски

Татьяне Ивановне 88 лет, она то и дело шутит, что столько не живут, и легко вспоминает события полувековой, а то и большей давности. Сегодня ее рассказы на фоне карантинной ситуации в мире воспринимаются захватывающе, хотя они и сами по себе поразительны.

Молодой выпускницей Челябинского мед­института она приехала по распределению в Кустанай и сразу же окунулась в борьбу с грибковыми инфекциями. Татьяну (да и никого вокруг) практически не смутило, что она в то время была на сносях.

- Ну и что, да, работала в положении, - говорит она, не считая это ни геройством, ни безрассудством - просто своей работой и обязанностью лечить. - Думаете, меня можно было чем-нибудь напугать? Я и мои ровесники - дети войны. Мы привыкшие были к любым невзгодам и столько бед видели, что все эти болезни для нас - просто мелочи…

Летом 1956-го в Кустанайской области бушевали парша и стригущий лишай - опас­ные и очень заразные болезни. Бригада санврачей, присланных в область из Алма-Аты, искала по дальним селам заболевших и свозила их в областной центр. Грибковая больница, как ее называли в народе, не справлялась - там было всего 60 койко-мест. А пациентов набралось в шесть раз больше! Санврачам было, в общем, все равно, где и как разместят заболевших, кто и чем будет их лечить: они свое дело сделали. Главная нагрузка легла на кустанайских инфекционистов.

- К делу подключились военные, - вспоминает Татьяна Ивановна. - Чтобы рассредоточить больных, исключить возможность их повторного заражения, на улице вне стен стационара был развернут полевой госпиталь. И мы бегали из палатки в палатку, чтобы проводить процедуры. А защиты у нас не было никакой. Передвигались так: впереди нас в спецодежде и респираторах санэпидемиологи, которые все вокруг опрыскивали дезинфекционным составом, а следом за ними мы в обычных халатах…

Еще жестче оказались условия для врачей, когда их командировали в южные регионы области, чтобы оказывать помощь больным в отдаленных поселках. Врачам приходилось несколько месяцев обитать, например, в каком-то недостроенном щитовом здании, которое было поделено на четыре части: в одной устроилась женская половина медицинской бригады, в другой - мужская, третью приспособили под стацио­нар, а четвертую - под… рентген-кабинет! И, представьте себе, перегородки между всеми этими комнатами тоже были щитовыми.

- От тяжелых форм кожных инфекционных болезней тогда лечили облучением, - говорит Петрова. - Это были приличные дозы, спустя 21 день после окончания курса у пациентов полностью выпадали волосы. Вместе с ними исчезала и болезнь. Но вот что интересно - никто из наших врачей, которые, естественно, получали передозировку рентгена, не пострадал, все остались живы. И ни одного случая такого осложнения, как, например, острый лейкоз, у наших больных не случилось…

Но грибковая эпидемия в 1956 году была еще цветочками. В самый разгар борьбы с ней в Кустанае появилась дифтерия, и это было уже по-настоящему страшно. Дифтерия - это смертельно опасная болезнь, которой очень подвержены дети. И вот они стали - опять же массово! - поступать в ту же самую инфекционную больницу, которая, по сути, перешла на военное положение, борясь с эпидемией грибковых заболеваний.

- А больница-то была... без слез не вспомнишь, - рассказывает заслуженный врач. - Располагалась она в бывшем купеческом двухэтажном жилом доме. Водопровода в инфекционке не было, воду подвозили на лошадях. И работала там врач Прасковья ЗЛОБИНА - уникальный, удивительный человек. Она сутками в этой больнице жила, буквально поставив под угрозу свою жизнь. Никакой спецзащитой ее не снабжали, ничего у нее не было - только легкий халатик. Видать, Бог ее хранил, ведь столько детских жизней она спасла… По-моему, сейчас таких врачей уже нет.

- А как же вы работали в таких условиях, будучи беременной?

- Да вот так и работала! И ребенок у меня родился здоровый, но… Через год, когда никакой дифтерии у нас уже в помине не было, у него возникла эта болезнь! Все поражались: откуда? Это же контактное заболевание. Я так думаю, что это оказалась отсроченная зараза, она целый год ждала своего часа. Скорее всего, от меня она к сыну и пришла…

- Скажите, а что страшнее: коронавирус или дифтерия?

- Оба хороши. Просто, видите ли, ситуа­ция в мире сильно изменилась. Все-таки раньше эпидемии у нас были локальные, потому что не было таких связей между людьми, находящимися в разных концах света, не путешествовали тогда так, как сейчас. Да и самих людей было меньше, и магазинов больших не было, и личных автомобилей тоже. Поэтому, если нападала зараза, делали так: закрывали какие-то учреждения или даже город - и делу конец. С другой стороны, о тех лекарствах, которые появились сейчас, о сегодняшних средствах, отпускаемых на здравоохранение, мы в свое время даже мечтать не могли.

- Как часто эпидемии случались раньше?

- Довольно часто. И болезни были ого-го! В семидесятых, помню, нас накрыла жутчайшая вспышка сифилиса. А это такая болезнь, при которой нужно выяснять все-все людские связи, чтобы найти источник заражения. И если мы, врачи, не могли его установить, вы не представляете, как нас за это били. Был один у меня случай, который до конца жизни не забуду. Приводят ко мне в кабинет 20-летнего парнишку с тяжелой степенью олигофрении, развитие у него было на уровне малого ребенка. И у него сифилис! Как? Откуда? Еле-еле поняла, что был у него контакт с каким-то маленьким лысым человеком. Но как его найдешь? Искать не пришлось, вскоре он сам ко мне в кабинет пришел. Я сразу поняла, кто он таков. Давай его расспрашивать, а он рассвирепел, с кулаками на меня стал бросаться, угрожать, пообещал убить. Потом выяснилось, что он бывший зэк, причем из тех, кого называют отморозками. И после того как мы его пролечили, он стал меня выслеживать, чтобы прикончить, опасаясь, что я его сдам правоохранительным органам. К счастью, пришел ко мне на прием в кожвенбольницу другой бывший зэк, и он оказался одним из местных авторитетов. Узнав о моей ситуации, он быстро нашел злоумышленника, и тот потом искал меня, чтобы на коленях попросить прощения…

- Как вы считаете, изменит ли сегодняшняя пандемия у общества и государства отношение к врачам?

- Очень на это надеюсь, как и на то, что сами врачи тоже изменятся. Что говорить, моим коллегам приходится нелегко, но, знаете, когда все вокруг поставлено в зависимость от денег, о каком врачебном милосердии в широком смысле можно говорить? Вот эти проблемы, можно сказать, системные проблемы, нужно решать. И тогда врачи вновь станут одними из самых уважаемых людей, а их профессия - одной из самых престижных…

Татьяна Петрова за свою жизнь не скопила сбережений, ее квартира в старом доме в центре Костаная лишена примет хоть какой-то роскоши. Но ее помнят пациенты, уважают коллеги, о ней заботятся дети, которые сделали ремонт жилья, часто ее навещают, звонят. Во время интервью Татьяне Ивановне позвонил сын и дотошно интересовался, есть ли у ее гостя средства медицинской защиты… Все-таки самое важное в своей жизни она сделала, сумела добиться лучшего, кроме того, что всю жизнь побеждала в войнах с болезнями и эпидемиями.

Стас КИСЕЛЁВ, фото автора, Костанай