Сердце в мундире

Детский омбудсмен Сауле АЙТПАЕВА: Я должна во сто крат вырасти как женщина!

До недавнего назначения уполномоченным по правам ребенка служебная деятельность Сауле АЙТПАЕВОЙ (на снимке) никак не была связана с детьми. Предыдущие места работы этой обаятельной женщины в звании генерала (кстати, единственной в Казахстане!) чисто мужские. К примеру, она возглавляла комитет по правой статистике и спецучету Генеральной прокуратуры РК. И вдруг - абсолютно новая, “нехоженная” стезя. Этим был продиктован мой первый вопрос:

- Новое назначение стало для вас неожиданным?
- Да, неожиданным, - коротко, по-военному отвечает собеседница. И с воодушевлением продолжает:
- Это решение президента, его высокое доверие, а для меня высокая миссия. Конечно, у детского омбудсмена должен быть внутренний дух, но еще и сердце, наполненное безграничной любовью. До этого я работала среди мужчин, но всегда оставалась женщиной. А на новой должности я обязана во сто крат вырасти как женщина, мать и бабушка, и смотреть на ситуацию с этих позиций. Сейчас я узнаю для себя много нового. Возникает много вопросов...
- Каких, например?
- Один из них касается усиления ответственности по статье за развращение малолетних. Сейчас нижний порог - от 15 лет, мы предлагаем повысить его и назначать наказание начиная с 17 лет. Усилить ответственность до пожизненного заключения тем, кто повторно совершает преступления по таким статьям. Или другая тема - поддержка одиноких мам. Они, как и все остальные женщины, получают пособие по уходу за ребенком до тех пор, пока ему не исполнится один год. Выходит, после этого они должны выйти на работу? Но ведь не у всех есть такая возможность! С кем, к примеру, оставлять маленького ребенка? Мы будем добиваться, чтобы одиноким женщинам, воспитывающим детей без мужа, платили пособие до трех лет и в дальнейшем создавали для них гибкие условия труда (в том числе и на дому). Нужна целая схема поддержки детей с одним родителем. Но это еще не все. Нужно думать и о развитии сети центров реабилитации для детей по всей стране, об увеличении количества врачей-педиатров, о более тщательном контролировании школьных столовых. Для обеспечения здорового питания школьников необходимо в каждом регионе создать единый школьный комбинат питания, который централизованно будет обеспечивать все общеобразовательные учебные заведения. В общем, перечислять направления нашей работы можно очень долго, и здесь нет необязательных вещей, нет мелочей. Например, я хочу предложить выдавать детям по два комплекта учебников (один будет храниться в школе, а другой - дома) или обеспечивать их электронными пособиями - тогда школьникам не придется носить такие тяжелые портфели. Много обращений ко мне касается детского досуга: ребятам нечем заняться после школы, они предоставлены сами себе, пока родители на работе. Значит, будем думать над созданием новых центров досуга и творчества.
- Кроме этого вы заявили, что нужно внедрить в Казахстане институт детской медиации. Что вы имели в виду?
- Дети очень эмоциональны, и ситуации, которые возникают с ними в коллективе, могут быть разными - никто не застрахован от конфликтов. Поругались, подрались, один забрал что-то у другого. Не нужно доводить дело до крайности - вызывать полицию. Все можно решить миром. В таких случаях и поможет медиатор - нейтральное лицо. Им может быть любой уважаемый и авторитетный человек. Он собирает людей, участвовавших в конфликте, проводит с ними переговоры, пытается решить конфликт. Это предложение я уже внесла в Министерство образования и науки, там его сейчас рассматривают.
- Вы, как омбудсмен, сами принимаете граждан?
- Конечно. Но кабинет, в котором идет такой прием, есть только в Астане. И поэтому в столицу вынуждены ехать женщины с маленькими детьми, они добираются на поездах, проводя порой несколько дней в пути. Далеко не у всех есть на эти поездки деньги. Поэтому я решила вести прием по видео-конференц-связи. Первый опыт уже был. Я не стала рассказывать об этом в СМИ - это выглядело бы как пиар. Люди приходят ко мне со своими бедами, которые зачастую нельзя выставлять напоказ. В первый раз мы принимали людей в нескольких областях, ориентировались на звонки, которые поступали к нам из регионов. Кроме меня в сеансе видеосвязи в Астане участвовали чиновники уровня вице-министров, на местах - заместителей акимов областей по социальному блоку.
- А что за люди присутствовали на этих встречах? Их местные акиматы приглашали?
- Нет, мы сами дали списки тех, кого нужно пригласить. А была, к примеру, такая ситуация: женщина неоднократно обращалась за помощью к местным властям (у нее особенный ребенок), но безрезультатно. Как только узнали, что мы хотим пообщаться с ней, ее проблему решили еще до нашей встречи - и лекарства выделили, и ребенка поставили на учет. Мы будем проводить такие конференции раз в квартал.
Сейчас очень много говорят о борьбе и профилактике насилия. Есть очень хороший метод работы, который применяется в Японии: в школьных медицинских кабинетах в начале учебного года проводят медицинские осмотры, собирают данные о состоянии ребенка. Затем медработники наблюдают за каждым учеником Пришел кто-то на уроки с царапиной, ногу подвернул, а потом и вовсе занятия пропустил. Конечно, может, в этом и нет ничего страшного, а вдруг этот ребенок подвергается насилию? Не обязательно физическому, возможно, и эмоциональному. Это должен подмечать медицинский работник.
- Если говорить о насилии над мальчиком в Южно-Казахстанской (теперь уже Туркестанской) области, то это как раз тот случай, когда взрослые не обратили внимания, где-то проявили равнодушие.
- А возможно, сделали вид - я должна рассматривать все варианты. Есть разные стороны: директор говорит одно, родители - другое... Ребенок остается в стороне, а мы должны в первую очередь учитывать его интересы. И я говорю не только про Южный Казахстан. Нам пора уже иметь специальные выездные бригады - социальный работник, психолог, врач, полицейский, адвокат, прокурор, - которые, не теряя времени, будут работать с детьми, пережившими насилие. Такие группы должны пройти обучение, чтобы знать границы своих обязанностей и ответственности. Вот журналисты часто меня спрашивают: “Почему вы не даете оценку каким-то громким историям, связанным с насилием над детьми?” Но у меня нет таких полномочий. Я могу высказываться только по тем фактам, которые уже доказаны, и только в правовом поле.
- Вы не так часто выступаете, редко делаете публичные заявления. А ведь ваша должность предполагает максимальную открытость и постоянный контакт с людьми...
- Если, говоря об открытости, вы имеете в виду мои выступления в СМИ, то хочу сказать, что для меня открытость - это несколько другое. Открытость наряду с законностью и достоверностью, взаимодействием с различными государственными органами один из ключевых принципов деятельности детского омбудсмена. Нужно вести прием граждан, направлять запросы в разные ведомства, размещать информацию о деятельности уполномоченного по правам ребенка на сайтах различных госорганов. Но у меня всего две руки, две ноги и один помощник. А вопросов, касающихся защиты прав детей, множество. Повторяю, информация должна быть достоверной. На ее сбор нужно время. А журналисты комментарии зачастую просят сразу. Но если возбуждено уголовное дело, то в соответствии с Уголовно-процессуальным кодексом информация о нем не может быть разглашена. Меня же не спрашивают: почему именно этот ребенок выиграл на конкурсе? Я бы ответила: да потому, что он талантлив! Вообще, нашим СМИ не хватает позитивного контента о детях - в этом направлении я тоже буду работать. К примеру, в одном из выступлений заявила: Казах­стан среди ста стран мира занимает 12-е место по одаренности детей. Как выяснилось, даже госорганы об этом не знали! Как такое может быть?!
- Но, согласитесь, мы и о плохом должны писать.
- Я этого абсолютно не отрицаю - пишите! А мы рассматриваем все обращения, которые к нам поступают, работаем с общественными советами и НПО - это для меня и есть открытость.
- Думаю, ваше внимание сейчас должно быть приковано к Южному Казахстану...
- Я запланировала туда выезд: всю информацию нужно изучать и проверять на месте. Поговорить с теми людьми, которые непосредственно работают с детьми. Они иногда не доносят (или неправильно доносят) фактическую ситуацию. А ведь зачастую все можно сразу исправить, оздоровить, принять какие-то меры, которые пойдут во благо интересов и здоровья ребенка. Чем мотивировать этих людей? Усилением ответственности за неоказание помощи, за халатность? Это очень сложный вопрос. Раньше наши дедушки и бабушки, когда что-то происходило, мчались нам на помощь. А сейчас... Сейчас изменился социально-культурный код семьи.
- Это слова идеалиста. Мы с вами говорим больше часа, и, признаться, я бы никогда не подумала, что вы генерал.
- Не только вы так говорите... Но я бываю разной.
- А каково это - осознавать, что ты единственная в стране женщина, имеющая такое звание?
- Думаю, я дала начало этой тенденции (появлению женщин-генералов. - О. А.). Особо благодарю президента: он признал роль женщины в системе правоохранительной службы. Веру дал не только мне - всем остальным! Я бы хотела, чтобы таких женщин стало больше.
- Вы сейчас часто китель надеваете?
- Я могу носить форму всю жизнь - хоть каждый день. Но это должно быть уместно. Вот почему генеральский китель я достаю только по государственным и военным праздникам.
- Что для вас важнее - семья или работа?
- Знаете, это нужно уметь совмещать. Если фокусироваться только на одном, то придется отказаться от другого. А я мама двоих детей, бабушка, жена.
- Ваш муж военный?
- Да.
- Генерал?
- Нет, но тоже при звании (смеется.)
- То есть вы старше по званию?
- Нет, муж всегда на статус выше только потому, что он мужчина.

Оксана АКУЛОВА, фото автора, Астана