Клеймо судьбы

Марина СУГАКОВА пошла против давно и хорошо отлаженной системы. Она оформляет опеку над 19-летней девушкой, которую вот-вот могут отправить в интернат для психохроников, откуда обратной дороги нет. Женщина уверена, что не все дети с психическими расстройствами должны попадать в подобные учреждения.

Тринадцать лет назад Марина открыла в Талгаре Алматинской области один из первых в Казахстане частных приютов - учреждение “Ковчег”. Через некоторое время она договорилась о сотрудничестве с руководством алматинского дома-интерната, в котором живут дети с различными психическими расстройствами. Женщине хотелось помочь ребятам, большинство из которых были абсолютно не приспособлены к жизни. Мало кто верил, что их можно чему-то научить, но у Марины на этот счет было свое мнение. И она ничуть не сомневалась в успехе, когда впервые встречала воспитанников интерната, приехавших на летние каникулы в “Ковчег”.
- Девочка, над которой я оформ­ляю опеку, Лена, была одной из них, - вспоминает Марина. - Тихая, молчаливая, сторонилась людей и общения. Поначалу мы даже думали, что девочка глухонемая, потому что вообще не говорила. Но однажды услышали, как она ругается со своей подружкой. Мы ахнули. И стали делать все, чтобы этот бутон раскрылся.
Работать с Леной, да и с другими детьми, было непросто. Но сотрудники “Ковчега” в каждом пытались открыть талант. Кто-то научился читать и писать, другие стали заниматься ремеслами. Лена начала шить. Образовалась группа из нескольких ребят. Они постоянно приезжали в “Ковчег” и большую часть времени проводили здесь.
Все было законно. Марина заключила договор с интернатом, в который дети периодически возвращались.
- До 18-летия детей администрация интерната, в котором они живут, является их официальным представителем, - объясняет Сугакова. - Поэтому руководство само решало, куда могут поехать воспитанники. Но после совершеннолетия заканчивается его юрисдикция, и ребят должны передать во взрослый интернат для психохроников. Через некоторое время я позвонила туда и спросила, когда они смогут отправить к нам детей. Но мне сказали, что теперь это невозможно... Я понимаю руководство, ведь и у них проходят постоянные проверки.
Сейчас перехода в другой интернат ждут четверо “ковчеговских” детей. Процедура передачи достаточно длительная, и это на руку Марине. Она и раньше просила чиновников официально перевести этих ребят в “Ковчег”. Отказали. К частным детским учреждениям в нашей стране до сих пор нет доверия: мол, мало ли что там может произойти, а в государственных - каждый шаг под конт­ролем. В этот раз она стала действовать по-другому.
- Одной из девочек, Ирине, повезло, - рассказывает Марина. - У нас она подружилась с женщиной-волонтером, которая стала крестной девочки. Сейчас эта женщина оформляет опеку над Ирой. Так что я решила стать опекуном именно Лены - она самая “тяжелая” из всех детей. Двое других - парень и девушка, в общем-то, адаптированные люди. Я хочу, чтобы специалисты провели независимую экспертизу их состояния, и, если они признают ребят дееспособными, они сами смогут выбрать место жительства. Если бы было можно, я бы взяла всех остальных ребят, но мне их попросту не отдадут.

Год назад, в апреле, ребята уезжали из “Ковчега” в интернат со спокойным сердцем: верили, что все закончится благополучно. Марина тоже держалась, но на душе кошки скребли: а вдруг ничего не получится? Увы, так оно и вышло...
Несколько лет назад двух других ребят, которые также приезжали в “Ковчег”, перевели во взрослый интернат для психохроников. Для Марины это больная тема. Она и тогда пыталась сделать все, чтобы этого не произошло. Теперь они редко видятся: кажется, что каж­дая их встреча может закончиться больничной койкой - так тяжело становится на душе.
- Поэтому я бьюсь за этих детей, - говорит Марина. - История не должна повториться. Да, в интернате хороший ремонт, питание, действуют кружки, уход... Но там нет самого главного - теп­лого, семейного отношения, той любви, которая нужна этим детям. Поэтому ребята рвутся к нам. Но их никто не спрашивает, чего они хотят. Когда-то им поставили диагноз: недееспособен, а то, что у человека есть чувства и желания, никого из чиновников не интересует.

Конечно, далеко не все дети, которые находятся в подобных интернатах, могут обойтись без постоянной опеки врачей и педагогов. Многие из них, увы, обречены на жизнь в стенах спецучреждений. Но все же среди них есть те, чья судьба может сложиться совсем иначе. Нужно лишь чуть-чуть удачи - и, глядишь, судьба пошлет такого человека, как Марина.
- Если бы Лена жила среди обыч­ных людей, никто бы не догадался, что у нее есть проблемы с психикой, - уверена Марина. - Она очень аккуратная, хозяйственная, под ее присмотром можно оставлять детей. Лена прекрасно шьет, она продавала свои работы и на эти деньги покупала то, что ей хочется. Да, она не научилась читать и писать, и министром Лена не стала бы, но, думаю, обязанности жены и мамы ей уж точно под силу. Так почему она должна доживать свой век в интернате? А другие дети? Нужно что-то делать в законодательной сфере для того, чтобы помогать таким ребятам! Нельзя изначально ставить на них крест.

Оксана Акулова, фото Владимира ЗАИКИНА, Талгар, Алматинская область

29.05.2013

Скоро у Лены будет дом?..

…Когда ребята приезжали в “Ковчег”, они сразу же просили их переодеть. Воспитатели поначалу не могли понять, откуда такое желание, ведь одежда на них вполне приличная. Лишь потом догадались: на всех вещах стоят номера, как клеймо на судьбе.
- Пронумерованное детство, - вздыхает Марина...