Легальный исход

Можно долго заседать за “круглыми столами” и сотрясать воздух красивыми словами о гуманном отношении к осужденным и о их правах. Можно нашпиговать все казахстанские колонии видеокамерами, чтобы не допускать за высокими заборами пыток и других безобразий. Но какой в этом толк, если в сердцах сидельцев и надзирателей нет места для простого человеческого сострадания? Заключенный учреждения АК 159/5 поселка Караган получил серьезную травму и медленно умирал на глазах толпы людей, но “скорую помощь” ему вызвали, лишь когда перестал прощупываться пульс.

Безусловно, караганская колония - место суровое. Там отбывают наказание рецидивисты и люди, совершившие особо тяжкие преступления. Учреждению присвоен ранг чрезвычайной безопасности (в прошлом оно считалось колонией особого режима). Исходя из этого уже понятно, что надзор и условия содержания в такой зоне гораздо строже, чем в других местах лишения свободы, куда отправляют первоходов или приговоренных к небольшим срокам граждан. Тем не менее небольшие ЧП в виде внутренних разборок между осужденными тут периодически вспыхивают.

Одна из заварух произошла прошлой зимой. 6 февраля примерно в 6 часов 30 минут двое заключенных из отряда №8, где имелась секция для инвалидов, повздорили из-за чайной кружки. Переведенный в Караган после лечения в семейской колонии осужденный БЕЙСЕКЕНОВ поставил ее в общий шкафчик в чайхане. А “местный” МЕРЕКЕНОВ, который, со слов соотрядников, постоянно развязывал со всеми конфликты, решил по этому поводу выразить претензии новенькому.

Сначала, как рассказывали сокамерники, оба вступили в словесную перепалку и обложили друг друга нецензурной бранью. Потом мужчины сцепились, но другие сидельцы растащили их в разные стороны. Однако Мерекенов не успокаивался и продолжал оскорблять оппонента. Бейсекенов в ответ швырнул в него ту самую кружку. Не попал. После чего в сторону сквернослова полетел уже костыль, угодивший в его подбородок.

Ну а дальше установленная в бараке видеокамера зафиксировала, как зачинщика ссоры Мерекенова пытаются угомонить двое заключенных. Примечательно, что их лиц на записи не видно, однако хорошо заметно, как эти люди орудовали кулаками и ногами. Поверженный Мерекенов действительно сразу присмирел. Он вряд ли догадывался, что с того момента пошел отсчет последних часов его жизни.

По показаниям осужденных из восьмого отряда, о драке сообщили надзирателям по телефону. Наряд контролеров появился в бараке приблизительно через 20-30 минут после происшествия. Бейсекенова и Мерекенова по очереди увели в кабинет ДПНК (дежурного помощника начальника колонии). Там обоих некоторое время расспрашивали об обстоятельствах драки и заставили писать объяснительные. Несколько заключенных при этом отмечали в своих последующих показаниях, что Мерекенов жаловался на трудности с дыханием, хрипел и шатался. Он сам и другие осужденные просили вызвать для него “скорую помощь”, но сотрудники колонии лишь отмахивались: мол, не лезьте не в свое дело, позже приедет руководитель учреждения и решит, что предпринимать.

В общем, никого всерьез не обеспокоило состояние Мерекенова. К восьми часам утра, если верить материалам уголовного дела, он уже не мог разговаривать. Несколько осужденных обратились за помощью к сидельцам-астматикам и попросили у них баллончик с препаратом, облегчающим дыхание. Однако это лекарство не помогло. Мерекенов упал на крыльце у здания ДПНК. В 8 часов 30 минут его приволокли в медсанчасть. Санитар из числа заключенных начал измерять давление и сказал, что пациент уже не живой - давление на нуле!

Конечно же, такой поворот событий резко изменил отношение сотрудников колонии к сложившейся ситуации. На место происшествия вызвали “скорую” для констатации смерти и следственно-оперативную группу из Абайского РОВД. Сомнений в том, что осужденный умер от полученных побоев, прак­тически не имелось.

Проведенная в тот же день судмедэкспертиза установила, что у Мерекенова имелись серьезные повреждения в области шеи, нанесенные тупым твердым предметом. Образовавшиеся вследствие травм отеки и гематомы сдавили дыхательные пути, человек умер от удушья. Вот сыщики и стали выяснять, кто кого бил, чтобы привлечь виновных к ответственности.

По окончании расследования статус обвиняемых получили двое “активистов”, которые разнимали возникшую между Бейсекеновым и Мерекеновым потасовку, - Николай ЗАХАРЕНКО и Серик ОСПАНОВ. Первый был неоднократно судим за грабежи, кражи, разбой. Второй тоже имел в своем “послужном списке” отсидки за покушение на убийство, грабеж, разбой и убийство.

Несмотря на то что на видеозаписи избиения Мерекенова не видно физиономий его обидчиков, в доказательство вины “активистов” легли показания очевидцев. Некоторые сидельцы заявили, что Оспанов первым в прыжке нанес удар головой по голове Мерекенова, а потом еще и пнул его. В свою очередь Захаренко, со слов заключенных, несколько раз стукнул кулаком по шее и лицу жертвы. По сути, уложив эти свидетельства в основание приговора, Абайский райсуд Карагандинской области признал обоих подсудимых виновными в причинении тяжкого вреда здоровью человека, повлекшего за собой смерть. И добавил к прежним срокам Захаренко и Оспанова по девять дополнительных лет.

Но самое занятное не в кажущемся торжестве справедливости. На судебных слушаниях проводившая вскрытие покойного эксперт рассказала, что существовала вероятность спасти Мерекенова: “…Можно восстановить просвет дыхательных путей и избежать летального исхода. Для этого в медицине есть прием, называется “трахеотомия” - на перед­ней поверхности (шеи делается. - И. М.) повреждение. Но чтобы его произвести, медработнику нужны основания - жалобы на затруднительное дыхание…” - сообщила эксперт.

То есть если бы сотрудники колонии оперативно вызвали бригаду медиков или сами бы вывезли пострадавшего осужденного в ближайшую больницу, он вполне мог выжить. Однако служивые за два часа после происшествия в бараке восьмого отряда спокойно наблюдали за его угасанием. И тем не менее никакие кары за это на них не обрушились.

Суд даже частное постановление в их адрес не смог вынести, поскольку в деле имелись постановления управления собственной безопасности областного ДП о том, что в действиях надзирателей отсутствует состав предполагаемого правонарушения - халатность.

Вот такой легальный исход получился. А мы, простые обыватели, в очередной раз убедились, что перемены в названиях режимных объектов не изменят того, что творится внутри этих учреждений: факты пыток, смертельные инциденты и равнодушие сотрудников уголовно-исполнительной системы. Подумаешь, в условиях чрезвычайной безопасности одним зэком меньше стало...

Ирина МОСКОВКА, коллаж Владимира КАДЫРБАЕВА, Караганда