Мука смертная, или Истина - в зерне

Рустам и Айнур подумывали о втором ребенке... а теперь их единственный сын остался без отца.

28 мая 2013 года 29-летний слесарь пятого разряда мукомольно-комбикормового комбината Семея Рустам ТАШКЕЕВ трагически погиб в бункере элеватора. Его работодатели утверждают: мол, он утонул в зерне, когда пьяный прятался от мастера. Вдова погибшего уверена: они клевещут на мужа, чтобы снять с себя вину за его страшную смерть.

Деньги на похороны Рустама собирали сами рабочие. Руководство предприятия тоже оказало помощь - выделило место на кладбище и тушу коня на помин души. Как и полагается на опасном производстве, Рустам был застрахован от несчастного случая своим предприятием. Однако страховая компания заявила его родным, что… “не имеет правовых оснований в осуществлении страховой выплаты и выплаты расходов на погребение, поскольку смерть Р. Ташкеева наступила в результате грубой неосторожности пострадавшего, выразившейся в нарушении трудовой дисциплины, а именно: нахождение на рабочем месте в состоянии алкогольного опьянения”.
Этот вердикт шокировал вдову Айнур ТАШКЕЕВУ, и она подала в суд.
- Рустам мог выпить лишь по праздникам, да и то, чтобы поддержать компанию, - рассказывает Айнур. - Мы с мужем решили, что пора обзаводиться вторым ребенком. Рисковать благополучием семьи ради стопки-другой? Нет! Рустам не такой. Тем более что он слишком дорожил своей работой. Его стаж работы на комбинате - шесть лет. Мы с ним разговаривали по рабочему телефону, когда его вызвали по рации на аварийный объект. Через полчаса мужа не стало... Я умею определять по голосу, выпил он или нет. Абсолютно уверена: он был трезв!
Между тем заключение судмед­экспертизы гласит: “В крови трупа обнаружен этиловый алкоголь в количестве 2,22 промилле”.
- Конечно, семья погибшего имеет полное право усомниться в официальном заключении и провести независимую экспертизу, - поясняет адвокат Гульшат ЕРБАЛАНОВА, представляющая интересы вдовы рабочего в суде. - Только делать ее надо до похорон, когда еще нет сильных гнилостных изменений. А Айнур узнала о том, что в крови ее мужа якобы обнаружен алкоголь, почти через месяц!
По данным специалистов, 2,22 промилле алкоголя - это средняя степень опьянения, ближе к сильной. Не заметить, что человек пьян, практически невозможно: его речь становится менее внятной, нарастает нарушение координации движений, он теряет равновесие...
связи с этим возникает воп­рос: почему работника, находившегося в таком состоянии, не отстранили от работы? О каком соблюдении правил безопасности и охране труда на мукомольном комбинате может идти речь, если к опасному производству допускают заведомо пьяного человека?
“Все сотрудники, заступающие на смену, проходят через КП, где сотрудники охраны при помощи визуального осмотра устанавливают, можно ли допускать работника к работе, - заверяет представитель мукомольно-комбикормового комбината Ренат КАЛИНКИН. - При проходе через КП факт алкогольного опьянения у Ташкеева установлен не был. Также необходимо отметить, что на предприятии дежурит нарколог, который в случае возникновения подозрений проводит тест на алкогольное опьянение... Выпил он именно на рабочем месте. Возможностей употребить алкоголь на работе было много, так как шла ночная смена. Территория предприятия большая. Само здание элеватора состоит из 16 этажей”.
Выходит, на мукомольном заводе, где предусмотрены определенные меры безопасности, работники запросто могут напиваться по углам?
Но Ренат Калинкин, видимо, чтобы “зацементировать” алиби комбината, пошел еще дальше, заявив, что пьяный Ташкеев спустился в бункер с зерном, чтобы спрятаться от мастера Гульсим ТУСУМХАНОВОЙ! Тот же Калинкин утверждает, что сам Ташкеев якобы сказал электрику Тлеугажы БЕРКУТОВУ: “У меня запах алкоголя. Не говори мастеру, а то меня уволят с работы”.
- Интересно, что в суде Беркутов, опрошенный в качестве свидетеля, говорил совсем другое, - замечает Гульшат Ербаланова. - По его словам, после сигнала дис­петчера “Зерно не проходит!” они поднимались на верхнюю часть бункера втроем. Лифт тесный. Беркутов и Тусумханова находились практически вплотную к Ташкееву. Но при этом ни Беркутов, ни Тусумханова не заподозрили, что слесарь Ташкеев находится в состоянии алкогольного опьянения. Более того, сменный мастер Тусумханова прямо заявила в суде, что Ташкеев не был пьяным! Как-то не верится, что через 5-10 минут после этого слесарь вдруг начал от нее прятаться!
В этом деле еще немало откровенных противоречий, странностей, но, несмотря на это, судья городского суда № 1 Т. АДАСПАЕВ отказал в удовлетворении иска жены и мамы погибшего Рустама Ташкеева к департаменту по контролю и социальной защите по Восточно-Казахстанской области и мукомольному заводу об оспаривании их совместного акта специального рас­сле­дования трагедии, согласно которому несчастный случай со смертельным исходом не связан с производством.
- Как это может быть? - недоумевает Гульшат Ербаланова. -Даже если допустить наличие алкоголя в крови погибшего, то это не отменяет тот факт, что несчастный случай произошел в рабочее время на рабочем месте при исполнении Ташкеевым своих прямых трудовых обязанностей. Однако комиссия, разбиравшаяся в этом ЧП, отказалась выяснять истинные причины трагедии, сославшись на нарушение трудовой дисциплины работником. А между тем на момент несчастного случая не оказалось никаких средств спасения! Из показаний очевидцев следует, что Рустама затягивало в зерно в бункере постепенно. Находившиеся там сослуживцы пытались вытащить его своими силами, но у них ничего не получилось. Работник службы по ЧС предприятия АСКАРОВ показал, что сигнал о помощи ему поступил только через полчаса после происшествия! Но тогда Рустам уже был мертв...
В казахстанской судебной прак­тике есть примеры, когда обнаружение алкоголя в крови пострадавшего не мешает связывать несчастные случаи с производством. Другое дело, если работник в состоянии алкогольного опьянения получил травму, несовместимую с жизнью, при выполнении им по собственной инициативе работ, не входящих в его функциональные обязанности и не связанных с интересами работодателя. Тогда, согласно пункту 1 части 3 статьи 322 Трудового кодекса, такие несчастные случаи не признаются производственными травмами.
И что вы думаете? Представители мукомольного завода заявили, что это как раз тот случай! Поскольку, мол, спуск в бункер не относится к исполнению прямых трудовых обязанностей слесаря Ташкеева. “Прямого указания на спуск в бункер не было, - утверждает Калинкин. - Напротив, было указание дис­петчера Ларисы ЕРОХНОВИЧ, сменного мастера Тусумхановой и электрика Беркутова не спускаться, пусть зерно идет самотеком. Производственной необходимости в осуществлении каких-либо работ в бункере не было”.
Более того, утверждалось, что трех человек - сменного мастера, слесаря и электрика - среди ночи послали на верхний этаж, чтобы они просто удостоверились, что бункер полный.
Однако в первоначальном сообщении о несчастном случае за подписью гендиректора мукомольно-комбикормового комбината Р. РАУШЕКОВА говорится, что троица поднялась именно “для устранения неисправности, информация о которой высветилась на пульте управления дис­петчера Ерохнович”! Из того же сообщения следует, что Ташкеев не играл в бункере в прятки, как утверждал Калинкин: “Спустившись в надвесовой бункер (силос), Ташкеев обнаружил, что нория № 2 забита. Затем он попросил дежурного электрика Беркутова принести трубу, чтобы прочистить течку нории. Пока электрик спустился на первый этаж и, не найдя трубы, поднялся на шестой этаж, Ташкеева затянуло уже по пояс...”.
Тут напрашивается следующий вопрос: если спуск в бункер расценивался как грубейшее нарушение производственных норм, о чем много раз говорилось в суде, почему Беркутов послушно выполнял поручение Ташкеева, а не сообщил о его сумасбродной выходке мастеру? Может, потому, что спуск в бункер был все-таки в порядке вещей? Кстати, на прямой вопрос адвоката Ербалановой, возможно ли другим способом прочистить заторы в бункере, которые происходят постоянно, диспетчер Ерохнович ответила в суде: “Нет!”.
- Муж дома постоянно говорил о работе, - делится Айнур Ташкеева. - От него я знаю, что он и раньше спускался в бункер. Однажды Рус­там рассказал, что на его глазах чуть не затянуло в зерно другого парня! Но он успел его вытянуть. Я хотела попросить этого человека рассказать о том случае в суде. Но он даже не стал меня слушать... Сослуживцев Рустама, выгораживающих работодателя, можно понять. Они боятся потерять стабильный заработок. Новую работу в нашем городе, где слабо развита промышленность, они могут просто не найти!
По утверждению представителей мукомольного завода, все доводы вдовы погибшего основаны лишь на домыслах и предположениях, поскольку она “не была на рабочем месте Ташкеева, не знакома с процессом производства, не знает его должностных инструкций”. Но и тут возникает вопрос: кто по другую сторону баррикад? Исключительно работники мукомольно-комбикормового комбината - главного ответчика! Они в качестве свидетелей выступали в суде, два представителя комбината входили в комиссию, занимавшуюся расследованием несчастного случая со смертельным исходом. Это зам­гендиректора Александр ТРУНОВ и председатель проф­союза комбината Жанлсын МОНОБАЕВА. Возглавлял комиссию из трех человек госинспектор труда департамента по конт­ролю и социальной защите по Восточно-Казахстанской области Мухтар САДЫКОВ. Но вряд ли он разбирается во всех тонкостях мукомольного производства.

Единственный способ поставить точку истины над “i” в этом деле - провести более тщательное и объективное разбирательство в апелляционном суде.

Милана ГУЗЕЕВА,фото автора, Семей

24.09.2013