Хлюзда на правду выйдет

На вопросы наших читателей ответила председатель правления ОО “Союз кризисных центров в Казахстане”, член межведомственных комиссий по профилактике правонарушений и по делам несовершеннолетних при правительстве страны Зульфия БАЙСАКОВА (на снимке).

Дарья ПОЖИДАЕВА, Алматы:
Есть ли у вас враги?
- У меня больше друзей и коллег, которые поддерживают мою деятельность! Иногда мои заявления не совсем нравятся тем, против кого это направлено, но я всегда говорю правду. И самое главное - я никогда не отказываюсь от своих слов. Знаю, что меня многие недолюбливают, но мне это не мешает жить, потому что я знаю, что моя деятельность направлена на то, чтобы защищать людей.
Хлюзда на правду выйдет - эти слова как в детстве я говорила, так и говорю. Действительно, так и есть.

Сауле ЖАСКУЛЕНОВА, Алматы:
Вы, наверное, сами были жерт­вой бытового насилия?
- Меня не избивали, если вы имеете в виду физическое насилие, но дискриминации и унижению я все-таки подвергалась. Наверное, и в семье тоже. Но это я смогла осознать только тогда, когда научилась себя защищать.
Я работала в пединституте Талдыкоргана, где вела политологию и социологию. Там учились студентки, которые за 150 тенге - тогда именно столько стоила палочка шашлыка на вокзале - вынуждены были переспать с шашлычником, потому что очень хотелось кушать. Это было тяжелое время: не выдавались пенсии, родители не получали зарплату - это был 1998 год. А в социологии есть раздел, посвященный семье, и когда я читала лекции, у многих девочек складывалось впечатление, что я могу решить какие-то их вопросы. Девочки стали приходить ко мне, и как-то, когда в очередной раз я обратилась по защите прав одной девочки в полицию, там мне ответили: “Кто вы такая? Все время приходите, кого-то защищаете, создайте свою организацию!”.
После этого я попала на пяти­дневный семинар по защите прав женщин, который вела президент Алматинского женского информационного центра Гульсара ТЛЕНЧИЕВА. И тут у меня открылись глаза! Я до тех пор как-то не обращала внимание на дискриминацию и насилие в отношении женщин. Мне сказали на семинаре: “У тебя маленький ребенок, а первые лекции в восемь утра - все твои”. Почему-то не доценты и профессура, а я, молодая мама, вынуждена была вставать рано утром, везти ребенка в детский сад, а потом бегать по корпусам, которые находились в разных местах, читать лекции. Только на семинаре я поняла: это и есть дискриминация по половому признаку. На работе не учитывали никакие обстоятельства, а просто говорили: молодая, хочет работать - потерпит!
В личной семейной жизни забота друг о друге есть, и я не заморачиваюсь сегодня на темы бытового насилия в своей семье, хотя иногда ловлю себя на мысли: не слишком ли я перегибаю палку, требуя большего внимания к себе?

Клара БЕГУНОВА, Алматы:
На вашем сайте я не нашла фамилий злостных уклонистов от алиментов. Вы отказались от этой идеи?
- Мы от нее не отказались, мы передали эту идею в Министерство юстиции, и там нас поддержали. На сайте Минюста второй год публикуют списки людей, которые должны в бюджет или не платят алименты. Такие граждане становятся невыездными.
Вы предлагали вместо штрафов отправлять виновных на общественные работы...
- Штрафные санкции, которые оплачиваются из семейного бюджета, часто лишают родителей возможности купить ребенку новые ботинки. Мы предложили вместо штрафов отправлять нарушителей закона на общественные работы. Эта идея тоже нашла поддержку. 18 февраля 2014 года президент страны подписал закон о внесении дополнения в закон о профилактике бытового насилия.
В одном из интервью, которое я нашла в Интернете, вы сказали - цитирую: “По статистике, бытовому насилию подвергается очень много жен представителей правоохранительных органов, а по неофициальным данным, их еще больше”.
- Проблема на самом деле существует. Мы исходим из обращений к нам на телефон доверия. После наших писем в правоохранительные органы с требованием, чтобы уволили насильников с работы, несколько человек действительно уволили.
Еще я хочу сказать, что многие наши обращения как общественной организации внесли в досье, в базу данных, и они еще сыграют свою роль при аттестации кадров. Я думаю, что это должно возыметь действие.
Увы, не лучше выглядит и портрет госслужащего. Мы проводили акцию по алиментам “Начни с себя”. Картина такая: из 256 обращений к нам о задолженности по выплатам алиментов в 30 процентах случаев речь шла о госслужащих. Мы эти письма отправили в Генеральную прокуратуру.

Вопросы газеты “Время”:
Чем вам не нравится акция “Дорога в школу”, приуроченная к Дню знаний - 1 сентября?
- Лет семь назад, когда многие дети не могли пойти в первый класс из-за отсутствия у их родителей возможности купить школьную форму, встал вопрос о помощи таким семьям. И родилась хорошая идея: провести акцию, в ходе которой обеспечить всем необходимым для учебы ребенка из малообеспеченной семьи. Все закупается школой на спонсорские деньги. Родители из малообеспеченных семей должны принести справки, которые подтверждают, что семья находится на грани нищеты. Но к настоящему времени ручеек такой помощи обмелел, ее не хватает на всех, и малообеспеченные родители вступают в своеобразное соревнование, доказывая, кто из них более нуждается. В этом есть некая ущербность. К тому же акция пагубно влияет на самих детей, задевая их самолюбие - ведь рюкзаки, пеналы и одежда раздаются публично. При этом самочувствие самого ребенка, его психологический уровень восприятия этой так называемой поддержки не учитываются. А тут еще спонсоры или родители вынуждают его говорить на камеру журналистам: “Большое спасибо, что я получил эту сумку…”, поскольку акция “Дорога в школу” предполагает большой пиар для организаторов.
На мой взгляд, нужно изменить формат проведения этой акции и вернуться к опыту предыдущих лет. Одна из моих одноклассниц получала такую помощь с первого класса - это были зимние сапоги, пальто, одежда. Но я об этой помощи, которая была положена во времена СССР всем многодетным семьям, узнала совершенно случайно, уже учась в восьмом, когда со стола учителя вместе с тетрадками нечаянно взяла акт передачи вещей.
Сколько у нас в стране детей, не имеющих документов?
- Мы с такими случаями сталкиваемся по два раза в месяц. Иногда по три поколения в семье живут без документов. Как можно решить этот вопрос? Сейчас совместно с прокуратурой Алматы проводим акцию в помощь детям, оставшимся без документов. В ходе акции прокуратура вместе с правоохранительными органами поможет либо восстановить утерянные документы, либо оформить новые. Всю информацию можно узнать по телефону 150. Сегодня без ИИН (индивидуальный идентификационный номер) невозможно получить ряд социальных услуг, направленных на поддержку жизнедеятельности ребенка. На неучтенных детей госбюджет не закладывает денег. Мы предлагали вариант, чтобы ребенка по факту рождения вносили в некую базу данных. Малыш не виноват, что его родители формально относятся к своим обязанностям, что в правовом аспекте они являются нигилистами. Надеемся, что нас услышат.
Точной цифры вам никто не скажет, но я думаю, что в Казахстане около 2000 неучтенных детей.
Почему директора школ скрывают факты беременности старшеклассниц?
- Рейтинг любой школы определяется по ряду критериев, в том числе по количеству детей, которые стоят на внутришкольном учете, состоящих на учете в инспекции по делам несовершеннолетних или в ювенальной полиции и так далее… Вот из такого статистического набора негативных фактов потом делают вывод, справляется ли педагогический коллектив со своей работой.
И факт беременности ученицы тоже воспринимается как большой минус в работе школы. На сегодняшний день у нас почему-то считается, что школа должна конт­ролировать ребенка 24 часа в сутки, а школы почему-то боятся сказать, что это не их обязанность - отвечать за процессы беременности.
За факты ранней беременности учениц директоров наказывают вплоть до увольнения, поэтому им невыгодно об этом говорить.
Как помочь? На мой взгляд, открытое заявление о случаях беременности учениц должно быть одним из показателей успешности школы. Потому что именно в этом случае можно сотрудничать с органами, которые призваны работать во взаимодействии со школой. Недавно в Астане и нескольких областных центрах открылись так называемые дома для молодых мам, чтобы школьницы осознанно стали мамами и ребенок был для них желанным. В этом доме девочка может находиться в течение года, это пилотный проект. Государство нашло такую возможность. Но и это пока, увы, не решает проблемы, потому что факты беременности старшеклассниц продолжают скрывать. А многие девочки с рис­ком для жизни прерывают беременность не в учреждениях здравоохранения, а на дому у каких-то бабок.

Дильбахар ИМИНОВА, Жаркент, Алматинская область:
Сообщаете ли вы имена и адреса тех, кто обратился к вам по телефону доверия, в правоохранительные органы или учебные заведения?
- Наш телефон доверия 150 - для детей и подростков, мы как некая круглосуточная справочная. Но нам звонят и женщины, и мужчины.
Искусство консультанта телефона доверия - убедить позвонившего назвать имя насильника, чтобы мы сообщили о нем в органы. Мы отправляем заявление по инстанциям, но только с согласия человека, который к нам обратился. Если он категорически против, то мы обходимся только рекомендацией, что он должен делать…
По школьным поборам старшеклассников нам на протяжении месяца звонил ребенок, который все советовался, сомневался, сказать свою фамилию, адрес школы или нет. Все это время его консультировали и говорили: это твоя точка зрения, если ты хочешь, чтобы над тобой перестали издеваться… И он решился! Обидчиков привлекли к ответственности, возбудили уголовное дело, а в школе на ребенка стали смотреть как на героя, потому что он от этой ежемесячной мзды избавил многих детей. Это поступок, который вызывает уважение.

София КОМАРОВА, Алматы:
Почему справочная телефонной службы не дает адрес государственного приюта в Алматы? СМИ сообщали, что он должен был открыться еще в 2012 году.
- Я тоже читала об этом в СМИ. Секретарь комиссии по делам женщин и семейно-демографической политике, главный инспектор акимата Алматы Багдат ТАТИЖАНОВА неоднократно заявляла, что три года назад выделено помещение, что какие-то миллиарды тенге выделены на открытие приюта… До сих пор, увы, ничего нет. Поэтому пока остается надежда либо на добрых людей, либо на религиозные организации. Некоторые адреса у нас имеются, и мы в особо тяжелых случаях, когда к нам обращаются по телефону доверия, направляем людей туда.
Попытка создания государственных приютов есть, это очень сложный вопрос, но вполне осуществимый. К примеру, в Усть-Каменогорске за счет госбюджета более 12 лет существует приют на 15-20 койко-мест. В Астане открылся приют на 50 мест. Это хороший плацдарм.

Гаухар ЖАНБОЛАТОВА, Павлодар:
За счет каких средств осуществляют свою деятельность НПО?
- Чаще всего это гранты международных организаций.
Есть небольшие пожертвования местных бизнесменов. Они были бы больше, и помощь нуждающимся была бы более существенной, если бы не облагались налогом, а в стране действовал бы закон о благотворительности, который, кстати, успешно работает в других странах.
Есть еще членские взносы, но они минимальные. Мы, например, исходя из социально-экономических условий в своем союзе, в который входит 15 организаций, отменили членские взносы.
И, конечно, есть государственные гранты, госсоцзаказы, которые распределяются на тендерной основе. С 1994 года до недавнего времени деньги на осуществление проекта выделялись сразу. Последние три года государство требует, чтобы сначала был выполнен объем, и только потом оно выплачивает сумму за произведенную услугу. НПО, не имеющим денег, в таких условиях очень сложно работать.
Большой вопрос, как распределяется госсоцзаказ! К примеру, комитет по молодежной политике при Министерстве образования и науки провел недавно конкурс. Смотрим по протоколам: одно НПО выигрывает до семи-восьми проектов, оно проводит и гендерную политику и тут же занимается вопросами суицида, параллельно - патриотическим воспитанием… Но это не-ре-аль-но! Профессионально работающие НПО понимают, что они не могут

Светлана ТУРСУНКУЛОВА, Алматы:
В народе ходят слухи, что можно открыть НПО и обогатиться при этом. Наговаривают?
- Я понимаю, Светлана, что вы имеете в виду. Иногда здания под приют приобретались НПО за счет зарубежных грантов. А так как при этом объекты переходили в частную собственность, то руководители некоторых кризисных центров благополучно закрывали приюты из-за отсутствия финансирования и приватизировали эти квартиры. Так квартира остается в собственности лидера той организации, которую он возглавляет. Я знаю несколько таких случаев. Хотя, согласно уставу, помещение должно быть передано организации, которая становится правопреемником ликвидированной. Но это уже вопрос честности лидера.

Сакен Д., Талгар, Алматинская область:
Как вы считаете, мужчины испытывают бытовое насилие со стороны женщин?
- Такие факты, увы, есть. Рассматриваются четыре вида бытового насилия. Если мы говорим о физическом насилии, то два процента мужчин подвергаются ему со стороны жен, подруг, сожительниц. Это происходит в силу того, что мужчина психологически не может дать сдачи женщине.
Если мы говорим о психологическом насилии, тут, наверное, 50 на 50. “Ты мало зарабатываешь!”, “ Мы не едем отдыхать, а вот моя подруга с семьей…”, “Ты не так готовишь…”
Экономическому насилию больше подвергается слабый пол, потому что очень много женщин экономически зависят от мужа.
Сексуальное насилие тоже больше испытывают женщины в силу физиологических особенностей.
Правоприменительная практика показывает, что от физического насилия в год погибает около 500 женщин.
Больше всего в семье подвергаются насилию дети, затем старики и инвалиды, а потом уже женщины.
Надо сказать, что, как правило, дети и пожилые люди, которые подвергаются насилию, редко доводят дело до суда.
Был случай в Талдыкоргане, когда сын бросал мать на землю и топтал ее ногами… Мать устала от измывательств, он отсидел срок. Но в той семье за это время выросла дочь насильника, которую воспитывала бабушка, и внучка тоже стала применять физическое насилие против бабушки. Дети видят пример своих родителей и повторяют его.
В Казахстане не занимаются семьей. У нас наказывают насильника, занимаются с потерпевшим, а другие члены семьи, пассивные участники конфликта, его свидетели у нас остаются вне поля зрения! Мы можем забрать ребенка в центр адаптации, но затем возвращаем его в ту же среду, с которой не работает ни одна из структур…быть специалистами во всех областях.

Хельча ИСМАИЛОВА, фото Романа ЕГОРОВА, Алматы