Следите за губами!

Новые нормы законодательства о штрафах за нецензурные слова на публике привели в действие: в Восточном Казахстане суды буквально захлебываются от подобных дел. А за одно и то же нелитературное выражение можно получить и административное, и уголовное наказание. А можно и не получить. Смотря как сквернословить!

В начале этого года, напомним, в Административном кодексе была дополнена статья 434 “мелкое хулиганство”. С тех пор таковым среди прочего считается нецензурная брань в общественных мес­тах. Это нововведение вызвало шок у многих, потому как, чего греха таить, некоторые казахстанцы грешат тягой к крепкому словцу.

В общем, в связи с новшеством в законодательстве к МВД появилась масса вопросов, в том числе о том, как будут собирать доказательную базу, ведь в уголовном суде, когда рассматривают дело об оскорблениях, прибегают к услугам экспертов, которые, собственно, и определяют, оскорбительное слово или нет.

А как быть в административном судопроизводстве? Судьи будут полагаться на собственные познания или держать под рукой толковые словари? И, опять же, всех ли будут штрафовать или все зависит от ситуации?

Глава МВД Марат АХМЕТЖАНОВ прокомментировал журналистам, что в жизни действительно бывают разные ситуации. Если, к примеру, человеку молоток на ногу упал и он одним словом выразил все, что чувствует в тот момент, это, дескать, не будет считаться нарушением. В минис­терстве также отметили, что “ужесточение наказания за брань сделает казахстанцев культурнее”.

Как же это все происходит на практике? К примеру, в Восточном Казахстане суды довольно часто стали рассматривать дела по статье 434 Административного кодекса именно в привязке к матам в общественном месте.

Но вот что интересно: казна пополняется штрафами и в основном благодаря жителям сельской местности, которые сдают полицейским своих односельчан, сквернословящих на улице. А некоторые находят в этом способ, так сказать, мести давно надоевшему соседу или хамоватой продавщице, которая за словом в карман не полезет.

Судя по нескольким постановлениям судов, которые оказались в нашем распоряжении, собирать доказательства того, что тот или иной человек нелитературно выражался, как правило, не приходится - имеются свидетели. Например, в поселке Глубокое из-за собаки повздорили две соседки. Одна из них в порыве гнева обложила матом свою оппонент­ку. Очевидцем стал сельчанин, проживающий на этой же улице. Матерщинницу оштрафовали на 48 300 тенге.

В случае с другим “мелким хулиганом” в том же Глубоком и свидетели не понадобились: подвыпивший мужчина выругался в присутствии полицейского, который стал выяснять, почему тот в состоянии алкогольного опьянения находится в общественном месте. Этого сельчанина оштрафовали уже на 69 000 тенге.

Нередко привлечением кого-либо к адмответственности заканчиваются даже собрания родителей или жильцов много­этажек.

Так, в кафе поселка Новая Бухтарма проводилось собрание членов ПКСК, на которое в том числе пришли и те, кто к правлению кооператива отношения не имеет. Видимо, на этой поч­ве произошел конфликт. И одна дама в сердцах произнесла: “Да идите вы на …!”

Сельчанка пошла в полицию. Но вот беда: свидетели давали противоречивые показания. Тогда судье Индире КАМЕЛХАН пришла на помощь видеозапись, зафиксировавшая все действо в заведении общепита.

“На видеозаписи по мимике С. видно, что она действительно произнесла нецензурное слово, - заключили в суде и привели другой сокрушительный довод: - При этом последовала мгновенная реакция возмущения П. и рядом стоявшего Ш.”.

Кстати, та самая Индира Камелхан скоро станет лучше экс­пертов с филологическим образованием разбираться в матах. Ей довелось рассматривать уже уголовное дело, в котором фигурирует то же слово из трех букв. Автомобилисты, не поделив дорогу и не сдержав эмоций, оказались впоследствии в суде, предъявив друг другу обвинения в оскорблении. Только даме-водителю удалось отвертеться. Собственно, это она и послала своего оппонента далеко и надолго. Экспертиза показала, что слово “х..”, конечно, ненормативное, но не дает оценку личности, а выполняет “функции повышения эмоциональности речи с целью демонстрации бунта, вербальной агрессии говорящего”.

Так же классифицируют и слово “б...ь”, которое люди, дескать, используют для связки слов и усиления эффекта сказанного.

Но по ощущениям некоторые суды все же субъективно подходят к рассмотрению подобных дел.

Например, в суде №2 Усть-Каменогорска при рассмотрении одного из дел посчитали, что оскорбить можно словами, имеющими неприличную форму. А если слово употребляется в литературном языке, то оскорбительным не является. По этой причине горожанин, обозвавший другого “чертом”, остался безнаказанным.

Между тем в суде №2 района Алтай, казалось бы, вполне себе литературное слово “курица” уже признали оскорбительным, потому как курица - это “глупая женщина, самка петуха”.

Так что за языком следить надо, причем даже в переписке, ведь здесь доказать что-то и вовсе проще простого: в судах давно используют скриншоты в качестве доказательств.

Елена СУПРУНОВА, Усть-Каменогорск