Фигаро в тумане

Национальный банк, как и полагается, оперативно отреагировал на поручения президента в его адрес, данные на расширенном заседании кабмина 15 июля. На следующем заседании 23 июля глава финрегулятора Ерболат ДОСАЕВ подробно, но туманно рассказал правительству о принимаемых мерах.

Подробно, потому что рассказ о совершенствовании механизмов предоставления долгосрочного фондирования коммерческих банков для последующего кредитования экономики простых вещей прозвучал во всех банковских подробностях. Туманно, потому что давнишний камень преткновения, превращающий животворящий поток банковских кредитов экономике в тоненькую, к тому же еще и токсичную струйку, опять аккуратно обойден.

Струйка - это не журналистский образ, а констатация фактического положения. На 1 июля кредитов экономике было выдано на 12,9 трлн тенге, это менее 21% от ожидаемого ВВП этого года - тревожно мало. Но гораздо тревожнее расклад этих и без того явно недостаточных кредитов по направлениям вложений: на промышленность всего 14,1%, на строительство - 5,3%, на транспорт и связь - 4,7% и на сельское хозяйство - 1,9%. Все вместе лишь чуть более четверти общей кредитной массы, остальное - это торговля и чисто потребительские кредиты. То есть почти сплошь кредитование иностранного производителя.

А что касается токсичности, то, по данным за май, средневзвешенная ставка вознаграждения по кредитам юридическим лицам в нацио­нальной валюте составила 11,9%, физическим лицам 18,1% - как раз достаточно, чтобы захлебнуться на таких процентах.

Может быть, банкам элементарно не хватает ликвидности, то есть свободных для вложений денег? Наоборот, главная проблема коммерческих банков Казахстана - куда девать невпихиваемую в экономику избыточную ликвидность. Один только объем депозитов на начало лета составил 17,5 млрд тенге - на 5,5 трлн больше, чем выдано кредитов. Соответственно, Национальный банк, которому по всем классическим учебникам полагалось бы выступать кредитором первой инстанции, делает прямо противоположное: активно занимает деньги у коммерческих банков, чтобы хоть так создать им искусственную доходность.

Так, объем депозитов коммерческих банков в Национальном банке на то же начало лета превысил 1,2 трлн тенге. Плюс краткосрочные ноты Нацбанка, выпускаемые для связывания той самой избыточной ликвидности, ни много ни мало… еще на 3,7 трлн. Доходность - в районе 8,7%: выше официальной инфляции. Причем, заметьте, доходность абсолютно безрисковая, стопроцентно гарантированная. Зачем нашим коммерческим банкам какие-то производственные заемщики с их вечными неплатежами и проблемами, когда в стороне от реальной экономики на чисто финансовом поле налажен такой шикарный бизнес?

А рядом, тоже в стороне от производства, на гладкой денежной травке пасется еще одна священная корова наших финансистов - накопительная пенсионная система. В начале лета был пре­одолен очередной исторический рубеж - 10 трлн в национальной валюте. Причем прямых вложений в производство нет вообще, а более 4 трлн из этой гигантской суммы инвестированы в “ценные” бумаги Минфина и того же Нацбанка. И это значит, что из бюджета на выплату инвестиционного дохода в очередной раз будет забрано около 350 млрд тенге.

Будь у всех этих миллиардов и триллионов производственное применение, экономика и социальная сфера задышали бы полной грудью. Но тогда что за препятствие перегораживает производительный ход денежных ресурсов, отводит основной поток на искусственное поле финансовых спекуляций?

Как раз на этот вопрос у главы Нацбанка есть быстрый ответ: закредитованность и неплатежеспособность ряда предприятий. Соответственно, требование к правительству принять меры к оздоровлению балансов наших ведущих компаний. Да, меры принять стоит, но, минуточку, закредитованность и неплатежеспособность - это ведь не причины, а следствие! Следствие вполне целенаправленной политики Национального банка, создающей заведомо неподъемную стоимость местного кредитования.

Рынок ведь устроен очень просто: спрос и предложение всегда уравновешиваются соотношением цена - качество. Но тогда скажите, пожалуйста: почему на порядок менее качественный из-за плавающего курса кредит в местной валюте еще и стоит на порядок дороже? На случайность или непрофессионализм такое не спишешь, выходит, цель именно та, что мы и имеем на практике: подавление основываемой именно на национальной валюте кредитной потенции. То есть безбоязненно (дешево и на­дежно) кредитоваться могут только субъекты, имеющие доход в валюте. Для них местные девальвации как подарок, выручка та же, а затраты снижаются. Всяким же неудачникам, получающим зарплату или доход на внутреннем рынке, остаются на выбор два варианта: взять кредит в тенге и медленно удавиться в процентной петле либо рискнуть на кредит в долларах и ждать, когда родной Национальный банк грохнет не­ожиданной девальвацией. Причем в такую западню попадают не только рядовые ипотечники - та же компания “КазАгро” и знаменитые до поры агрохолдинги, многие электростанции, электросети и предприятия ЖКХ, которые повелись на введенные правительством инвестиционные тарифы, взяли долларовые кредиты. А потом пришел август 2015-го…

К чему это я сейчас? А к тому, что главный выдерживаемый Нацбанком вот уже более двух десятилетий канон МВФ не фондировать местные банки и не кредитовать внутреннего производителя под напором срочно требующих решения проблем перестает соблюдаться. Нацбанк уже не раз прибегал к эмиссионному финансированию проблемных банков, а теперь новый принципиальный этап, где-то даже (если это не разовая акция) революционный - кредиты первой инстанции для той самой экономики простых вещей.

И как раз это и есть наиболее туманная часть в планах Нацбанка, иллюстрацией чего служит такой центральный пассаж из выступления его главы на заседании правительства:

“Выделяемые в рамках программы 600 млрд тенге будут использоваться исключительно на выдачу кредитов по утвержденным направлениям без возможности приобретения нот Национального банка или других финансовых инструментов. Выкуп облигаций банков будет осуществляться только при наличии списка потенциальных проектов, а выделение новых траншей на выкуп облигаций банков производиться после полного освоения ранее выделенных средств”.

То есть увода этих денег на финансовые спекуляции, организуемые самим же регулятором, допустим, не будет. Но как будут смешиваться в одной банковской посуде дешевые целевые кредиты и обычные коммерческие? как не отравить одно другим? как сформировать набор простых вещей и профинансировать именно нужное? На все эти вопросы должны быть ясные ответы и у правительства, и у Нацбанка.

И еще: это Фигаро мог быть слугой двух господ, а Национальный банк в роли сразу и кредитора первой инстанции, и замыкающего обменника на валютной бирже - это несмешно и неисполнимо. И тумана в этом вопросе тоже не должно быть.

Пётр СВОИК, Алматы