Мы - в домике!

Недавно автору этих строк довелось участвовать в ток-шоу на самом главном государственном телеканале, где обсуждали один казахстанский фильм (название картины я намеренно опускаю: вставьте любое - получите тот же результат). Надо сказать, дискуссия превзошла мои самые смелые ожидания - фильм и зрителями, и критиками был зачислен в число “великолепных” (пополам с “превосходным”), а робкие попытки некоторых несознательных элементов (включая вашего покорного слугу) оспорить эти оценки, вызывали шквал праведного негодования. Хорошо еще камнями не закидали... 

В упомянутой картине сыграл мэтр отечественной кинематографии, непререкаемый авторитет, народный артист СССР. Сыграл, на мой взгляд, неубедительно и плоско. И в этом, к слову, вряд ли есть его вина - ведь сказала же однажды РАНЕВСКАЯ: “Актер N - актер высокопрофессиональный, у плохого режиссера играет плохо”. С другой стороны, утверждать, что в актерском провале мэтра полностью виноват режиссер, тоже нельзя, поскольку, согласно определению Михаила РОММА, режиссура представляет собой процесс постоянного решения мелких и крупных недоразумений. Если своевременно не решаются крупные недоразумения, в недоразумение превращается сама лента - и это самый большой риск, который бывает у режиссера. Очевидно, автор обсуждаемого фильма не смог вовремя “разогнуть” все проблемные места - драматургические, организационные, художественные, и на выходе “хотел то, что получилось”. Другой вопрос, что за продукт всегда отвечает режиссер, поэтому оправдания вроде “а у нас денег не хватило” или “вы знаете, кино так трудно снимать” не вызывают сочувствии у зрителя.
Эти и другие доводы я привел на ток-шоу. И тут же был подвергнут обструкции со стороны как режиссера, так и народного артиста. Меня обвинили в дилетантстве, отсутствии культуры и оголтелом критиканстве. Аудитория, состоявшая из простых зрителей, повально соглашалась со спикерами под прессом их авторитета... В общем, я начинал чувствовать себя персонажем романа ОРУЭЛЛА “1984”: “В применении к оппоненту оно (двоемыслие. - Т.Б.) означает привычку бесстыдно утверждать, что черное - это белое вопреки очевидным фактам. В применении к члену партии - благонамеренную готовность назвать черное белым, если того требует партийная дисциплина. Но не только назвать: еще и верить, что черное - это белое, больше того, знать, что черное - это белое, и забыть, что когда-то ты думал иначе”.
Если абстрагироваться от конкретного фильма, то создавалось впечатление, что обсуждают как минимум творчество КИСЛЕВСКОГО или СПИЛБЕРГА.
Положение спасали двое моих друзей, которые тоже присутствовали на передаче и тоже критично отнеслись к картине. Правда, если поэт БЛОК ощущал “одиночество вдвоем”, то мы явно чувствовали “одиночество втроем” - все-таки силы сторон были слишком неравны...
Немного позже я услышал и еще одну претензию в свой адрес. Упрек этот настолько расхож, что, без сомнения, может считаться признаком системного мировоззрения, проявившегося и в ходе описанного ток-шоу.
Заключается он в том, что отечественные фильмы следует смотреть не столь взыскательно, как иностранные, делая первым некие поблажки - просто в силу их “нашести”. В самом деле, мы ведь развиваемся, мы только в начале многотрудного пути, нужно поддерживать свое. “А ты, что, не патриот?!” Такая позиция очень удобна и всеми понимаема. Как только кто-то начинает критиковать свое, аутентичное, его сразу можно выставить “предателем национальных ценностей”, “манкуртом” - а то и “врагом народа”. Но есть у этой медали и оборотная сторона.
Дело в том, что мировой культурный контекст един и неделим. В нем нет районных и областных чемпионатов. Никто не выделит в кинотеатре отдельный зал с вывеской “Строго не судим, кино отечественное” и не станет продавать билеты туда по сниженным ценам. Никто не станет смотреть в США таджикского режиссера только потому, что он таджикский (туркменского, белорусского - желающие могут продолжить список) и там сложная ситуация с демократией.
Более того, невзыскательное, потрафляющее отношение к отечественным демиургам - суть перевернутое пренебрежение к собственному народу, глубинное самоощущение себя как представителя ущербной нации, к плодам деятельности которой следует относиться с запасом снисходительности. То есть эти люди, якобы ратующие за народ, говорят, по сути, открытым текстом: казахи тупее и хуже, чем те же американцы и французы, поэтому им простительно снимать неважнецкое кино, писать второсортные сценарии и бездарно играть. По-другому, если вдуматься, толковать тезисы радетелей за казахстанский культурный продукт не получится. Но этот подход тщательно завуалирован сентенциями о поддержке народа и мало кем считывается.
Между тем популярностью в народе пользуются как раз те фильмы, которые не вызывают латентного ощущения ущербности - от “Кыз-Жибек” до “Жаужурек Мынбала”. Разумеется, отечественный кинематограф необходимо поддерживать, но это вопрос регулирования индустрии, законодательных инициатив, системного государственного отношения, а не поблажек по отношению к профессиональному уровню авторов.
Часто говорят и о том, что наше кино не такое технологичное, как американское, и нам с ним нечего спорить. Да, “Звездные войны” мы не снимем. Блокбастеры - вообще целиком голливудское изобретение, выросшее из плоти и крови генезиса Голливуда.
Но подавляющее большинство жанровых и авторских картин в мире снимаются на одни и же камеры, под одним и тем же светом и монтируется все это потом на одинаковых станциях. И если вычленить технику, которая у нас такая же, как во Франции и Голландии, остается только один элемент, от которого все зависит, - автор.
Мы можем бесконечно хвалить друг друга, запершись в павильонах, и считать, что остального мира просто не существует - “мы в домике”. Такая комплиментарная герметичность, возможно, единственный способ самоутверждения в условиях, когда тебя никто не замечает и ты никому не нужен. Сказанное, заметим в скобках, относится отнюдь не к одному только казахстанскому кинематографу - с той же меркой в нашем отечестве подходят к местным достижениям практически в любой отрасли.
Но с авторов спрашивают по гамбургскому счету. И не на ток-шоу, а в кассах кинотеатров и в жюри международных кинофестивалей. Бывает, что осечки случаются даже здесь. Но есть самый справедливый судья - История. Через пару лет (или даже раньше) никто не вспомнит ни фильма, который обсуждали на том самом телевизионном ток-шоу, ни самого ток-шоу, ни этой статьи о нем.
А ведь хочется, чтобы помнили.

Тулеген БАЙТУКЕНОВ, рисунок Владимира Кадырбаева, Алматы

11.07.2013