Толстые намёки худого мира
Запуск американской ракеты “Грифон”.
Психология крупнейших стран мира похожа: никто не хочет воевать, но почему-то перспектива глобального конфликта становится все реальнее
Хотят ли русские войны? Ответ на классический вопрос пытаются найти и эксперты очередного “Глобального индекса миролюбия”, в котором Россия второй год подряд открывает десятку самых воинственных стран мира, находясь между Нигерией и КНДР. Но еще более пугает, что к России большими шагами приближаются Китай и США. Кажется, никто не хочет воевать, но все боятся, что первый шаг могут сделать другие.
Рейтинг миролюбия с 2007 года составляют австралийские ученые на основании двух десятков критериев, основные из которых - уровень насилия в стране и расходы на военные нужды. Параллельно эксперты рассчитывают, как именно воинственность сказывается на экономике.
Получается недешево. В отчете отмечается, что в наше время “военные конфликты обходятся мировой экономике в 13% ВВП - примерно $14,3 трлн.”. Эта сумма эквивалентна экономикам Бразилии, Канады, Франции, Германии, Испании и Великобритании, вместе взятым, и в 60 раз больше объема программ по спасению экономики Греции.
Самой мирной страной, по данным экспертов, все эти годы остается Исландия, наибольшую же опасность представляет в этом году Сирия, которая потеснила на 162-м месте Ирак.
Россия в этом рейтинге занимает 152-е место, по соседству с Северной Кореей. В 2007-м занимала 131-е.
Международные рейтинги в России с некоторых пор не любят: что кредитный, что коррупционный, что даже порой вузовский демонстрируют какие-то подозрительно нелестные результаты, и соседи там оказываются все больше из Африки или Центральной Азии. По одной из версий, даже пресловутый закон о “нежелательных” организациях, который позволяет запретить даже упоминание о структуре, чья деятельность оценена как угрожающая национальной безопасности, приняли специально, чтобы обуздать недружелюбных составителей подобного рода “хит-парадов”.
В “Глобальном индексе миролюбия”, как водится, объективные численные показатели сочетаются с субъективными экспертными. Оценивается же не только угроза для других стран, но и опасность внутреннего противостояния.
В расчет берутся число погибших в международных и внутренних конфликтах, количество убийств, объем импорта и экспорта оружия, уровень военных расходов в ВВП страны - то есть все то, что можно достаточно легко посчитать. Наряду с этим в число критериев входят качество отношений с соседями, уровень политической стабильности, степень доверия между гражданами - это предлагается оценить уже приглашенным экспертам.
И если проследить за динамикой, то результат получается весьма адекватный. Например, от идущей на последнем месте Сирии не ждали ничего хорошего уже в 2007 году, когда она занимала 135-е место, хотя ни “арабской весны”, ни экстремистов из “Исламского государства” не было и в помине.
Впечатляет уменьшение “миролюбия” Китая: 82-е место в 2007 году, 108-е - в прошлом, 124-е - в нынешнем. Все это на фоне увеличения напряженности в Южно-Китайском море, ситуацию в котором в госдепартаменте США уже сравнивают с крымской.
Более близкий пример - Украина. В нынешнем году она на 150-м месте, но и прежде балансировала на грани первой сотни. В частности, в 2013 году, еще до начала майдана, рухнула с 88-го места сразу на 111-е, хотя, казалось бы, ничто не предвещало.
Вывод прост: страхи составителей “Индекса миролюбия” имеют неприятное свойство материализовываться.
И заявление президента РФ Владимира ПУТИНА на недавнем форуме “Армия-2015” подоспело как нельзя “вовремя”. “В текущем году состав ядерных сил пополнят более 40 новых межконтинентальных баллистических ракет, которые будут способны преодолевать любые, даже самые технически совершенные системы противоракетной обороны”, - заявил президент России.
Одним словом, “нам нет преград ни в море, ни на суше”.
Эту риторику с удовольствием подхватывают не только отечественные патриоты, но и западные политики, которые доказывают своим избирателям и международным партнерам, что от России исходит реальная угроза мировой безопасности.
Между тем реальное устройство российской армии заточено вовсе не на глобальное противостояние, а на сдерживание потенциальной внешней агрессии с помощью тех самых ядерных ракет и проведение локальных спецопераций по типу крымской. Иначе зачем было фактически отказываться от мобилизационной армии, что произошло в ходе небезызвестной и одной из самых масштабных в отечественной истории военной реформы экс-министра Анатолия СЕРДЮКОВА?
Россия, похоже, действительно не собирается ни на кого нападать, но так опасается, что на нее нападет кто-то еще, что перестает ограничивать себя в формах самообороны.
Но неминуемо возникает вопрос: какова цена такой политики? Люди, даже вполне патриотически настроенные, начинают недовольно замечать, что в России сегодня от рака и сердечно-сосудистых заболеваний умирают больше, чем в локальных войнах. И не пора ли вместо ракет строить новые больницы?
Сам президент поручил премьеру Дмитрию МЕДВЕДЕВУ разобраться, отчего у нас смертность в первом квартале 2015 года возросла по сравнению с аналогичным показателем прошлого года почти на 25 тыс. человек. И это при том, что ликвидация демографического провала последние годы подавалась как одно из главных достижений нынешней власти, справившейся с наследием “лихих 90-х”. Растет и уровень эмиграции - каждый день из страны уезжают семьдесят человек.
Войны, к счастью, еще нет, а люди либо не хотят жить в России, либо не могут. Тот ли это результат, которого государство добивается, наращивая гонку вооружений?
Но самое пугающее уже даже не это.
Россия на 152-м месте по уровню миролюбия, Китай большими шагами приближается к ней, США стабильно замыкают первую сотню.
Кажется, психология крупнейших стран мира похожа: никто не хочет воевать, но все боятся, что первый шаг могут сделать другие. Но каждое их очередное риторическое и физическое действие - новое ружье, повешенное на геополитическую стену. Но ружья, как известно, должны выстреливать.
А ведь война - это очень плохое средство увеличить рождаемость.
Газета.ru
