За отца пойду до конца

Дильназ за мир во всем мире, но женщине частенько приходится показывать свой характер. Самый свежий пример: четыре года украинский композитор присылал нашей красотке свои песни в на­дежде, что ей что-то понравится. Когда же это случилось, то повел себя странно.

- Композитор действительно популярный, но почему-то он считает, что мы тут не слишком крутые, что ли. И, уже получив часть гонорара за песню, автор сообщил, что не может продавать свои работы кому попало, что я должна напеть мелодию: дескать, он хочет убедиться, достаю ли я голосом все ноты, - удивляется Дильназ. - Я сказала, что ничего напевать не буду, а песню он услышит в готовом виде. Это странно для меня - после 23 лет карьеры доказывать кому-то, что мой голос звучит как надо… Если человек ничего не знает обо мне, то можно погуглить. Я не говорю о том, что не торговалась с автором, хотя цена для нашего рынка даже не дороговатая, а откровенно дорогая: 2,5 тысячи долларов за песню. Но я всегда считаю, что человек имеет право оценивать свой труд, это же не базар, чтобы торговаться. Зато уверена: из этой песни получится стопроцент­ный хит.

- А почему не купить песню у кого-то из своих, чтобы был наш восточный колорит, который и является вашей фишкой? Да и договориться легче…

- Не вижу здесь таких. Наверное, я немного из другого поколения, уже позиционировала себя определенным образом: не могу читать рэп, зажевывать слова - все, что сейчас делают. А вот Восток у меня получается лучше, чем у многих других. Кстати, музыка украинских авторов, которые очень популярны и у российских, и у наших исполнителей, буквально пропитана Востоком и создана словно специально под нас.

- Как получилось, что вы с Луиной и Рано решили сообразить песню на троих? Из экономии?

- Это тоже песня одного украин­ского автора, и заинтересовались мы ею одновременно. Луина уже думала спеть вдвоем с Рано, но случайно узнала, что я тоже подумываю над приобретением прав. А поскольку мы дружим, то решили: почему бы не сделать общий клип? Я сначала переживала, что мы очень разные, но все получилось по-взрослому. Никто не тянул одеяло на себя, не вырывал именно то, что ему нравится. Каждая в итоге исполнила то, что у нее получалось лучше. Эта песня о любви, модная, веселая, и я думаю, что у нас будет интересное видео.

- Как здорово начинается ваше лето! Какими приятными хлопотами!

- Ох, к сожалению, мне приходится переживать не только о том, что и в каком платье спеть. Сейчас я занимаюсь очень весомым, очень значимым для меня делом - родным Уйгурским театром, который переживает тяжелый период.

- Что же случилось? Это же самый мирный коллектив?

- Пришел новый руководитель, человек, по большому счету не знающий нашей культуры, не имеющий руководящего опыта, и сразу принял целый ряд кадровых решений. Да что там кадровые вопросы - ставятся спектакли, которые наша диаспора не воспринимает, нечто ново­модное с охами и ахами на сцене. Откровенная пошлость. Если наши уйгуры такое увидят, то будут шокированы.

- Речь ведь идет о вашем коллеге, певце Дильмурате БАХАРОВЕ?

- Именно о нем. Да, он руководил группой “Дервиши”, но ансамбль и театральный коллектив из 180 человек - это совершенно разные вещи. Я не говорю о том, что он попросил уйти из театра меня, хотя я уже много лет визитная карточка театра. Дескать, я не бываю на рабочем месте каждый день, а концерты можно давать на коммерческой основе.

Но это меня не так задело, как увольнение отца, который всю жизнь посвятил театру, с 25 лет! В 34 он стал директором. За время работы добился, чтобы театр стал академическим, при нем прошла реконструкция, он для работников театра выбил 80 квартир! И ладно бы новый директор проводил его на заслуженную пенсию с поста художественного руководителя, сказав все положенные слова, поблагодарив. Но ему просто прислали расчет, а личной встречи и разговора Дильмурат избегал.

Кроме папы из театра убрали еще 30 человек. Так что тут не обида за отца. Но сейчас, я считаю, мы теряем традиции, которые складывались в театре поколениями, и фактически мы теряем единственный в мире Уйгурский театр.

- Почему же молчит труппа?

- Никто не молчит: пишут письма, обращаются в министерство. Я ездила на прием к министру культуры. Если вопрос не будет решен, то поеду еще раз или обращусь к президенту. Я пойду до конца и добьюсь, чтобы театром не руководил человек, который ничего не знает о нашей культуре, не имеет опыта управления. И, главное, я хочу получить ответы на вопросы: в коллективе была кандидатура на должность директора, почему пришел человек со стороны? в чем дело? в том, что он племянник Масимова? Кто его лоббирует до сих пор и делает непотоп­ляемым?

- Давайте переведем дух. Лучше поговорим о девичьем. Как получилось, что и второй ваш брак оказался не навсегда? Почему вы расстались?

- Это вопрос сложный, и дело даже не в характере или косяках кого-то из нас. Отношения угасают не за один день, это постепенный процесс. В какой-то момент мы поняли, что больше друзья, чем любящие друг друга люди, и решили, что не стоит ждать, когда не сможем спокойно общаться, когда устанем от изменившихся отношений.

Вроде, пока мы сидели дома во время карантина, все было стабильно. Потом переехали в дом из квартиры, и, наверное, новое место обострило все. Мы словно вышли из привычной зоны комфорта. Зато сейчас прекрасно общаемся, сын не видит вражды между нами. И это здорово. Например, с первым мужем, после того как последний раз поговорили по телефону, я больше не общалась.

- Не было искушения сжать зубы и ради ребенка остаться вместе или прокачать женские энергии и заново завоевать его?

- Это вообще не про меня. Не вижу смысла оставаться в отношениях, которых уже нет, вообще принуждать себя, терпеть. Жизнь ведь одна, и можно жить, получая от этого процесса удовольствие. Что касается женских энергий, то маткой я не дышу, а то сяду на пень и задохнусь.

Я вообще не погружаюсь во всю эту эзотерику. Могу рисовать нейрографику, могу медитировать, но больше для себя, чтобы найти какой-то внутренний баланс. В совре­менном мире это сделать бывает непросто. Признаюсь, лет десять назад я думала про конец света, и казалось, что он очень далеко, что это нечто отвлеченное. Сейчас такого ощущения нет. Возможно, мы проходим очередной тест на выживание и всем придется на­учиться жить в стрессе. Кто с этим справится, тот и выживет.

- Вы не боитесь одиночества? Вот эта старость, когда стакан воды некому подать.

- И одиночество, и старость - это точно не про меня! Я даже представить не могу, чтобы была одинокой. У меня и сейчас есть любимый человек. Я не планирую брак, но и не зарекаюсь. Как говорится, бог любит троицу.

- Чем еще отмечен настоящий период вашей жизни?

- Я стараюсь больше времени проводить с сыном. Зейдан у меня лентяй, до сих пор не хочет говорить. Сейчас, оказывается, много таких детей, видимо, потому что мир сумасшедший. Мне рекомендовали проводить с ним больше времени, чтобы давать самый главный для ребенка витамин М - маму. Вот это я и стараюсь делать. Отменяю встречи, интервью и еду к нему, чтобы больше быть вместе.

- И все же многие женщины живут по принципу “не бьет, и ладно”. Чего вы такого невероятного ждете от брака?

- Хотя у меня восточный менталитет, не понимаю эту позицию про “не бьет, и ладно”. В любом случае надо бежать от отношений, делающих нас несчастными, терпеть их - эгоизм, ведь страдаешь не только ты, но и партнер, и дети, и все близкие. И лично я всегда буду верить в любовь. Без нее ничего не бывает в этой жизни.

Ксения ЕВДОКИМЕНКО, Алматы