Нурлан КОЯНБАЕВ: Мечтаю создать комитет патриотизма

- В феврале этого года впервые в истории казахстанского кино вы достигли небывалого результата. Во-первых, собрали кассу в 1 миллиард 170 миллионов тенге, обойдя даже американского конкурента - фильм “Мстители. Финал”. А во-вторых, опять побили собственный рекорд, ведь начиная с 2016 года каждая новая из четырех частей “Бизнеса по-казахски” увеличивала сборы в два раза. Скажите честно, почувствовали зависть коллег-киношников?

- Знающие люди предупредили меня заранее: “Как только добьешься успеха в киноиндустрии, появятся зависть и нехорошие разговоры”. Я думал, что они ошибаются. А потом увидел, как одни ищут изъяны в моих продуктах, а другие нелестно говорят обо мне в своих интервью. Дошло до того, что однажды мне позвонили и сказали: “Ты специально это делаешь?!” Я был в недоумении. Но потом понял: раньше эти деятели киноиндустрии, снимавшие фильмы за государственные деньги, утверждали, что их картины не имеют успеха потому, что казахстанский зритель просто не смотрит отечественное кино. А теперь они не могут так говорить.

- В чем секрет успеха?

- Наверное, успех связан с волшебством экрана. Глядя в него, зрители верят в определенных персонажей, в определенные истории, понимают определенные шутки. Кто-то подумает, что я хвастаюсь, но все же скажу: благодаря КВН мы умеем доносить юмор до людей, знаем, какая шутка зайдет, а какая нет.

- Герои “Бизнеса по-казахски” были в Америке, Африке, Северной и Южной Корее, вы отправляли своих персонажей за рубеж в комедии “Каникулы в Таиланде”, а недавно вышедший фильм My love is Aisulu снимался в Лос-Анджелесе. Снимать не только в Казахстане - это такая фишка?

- Конечно, можно просто по­ехать в аул и снять фильм за 20 дней за 100 тысяч долларов, а можно сделать по-другому: потратить в три раза больше денег, времени и показать, как наши соотечественники ведут себя за границей. Это очень нравится зрителям, хотя и прибавляет нам работы.

Когда мы в первый раз приехали в Найроби, то представители местной компании, которая снимает фильмы с иностранцами, запросили у нас 900 тысяч долларов. Узнав, что у нас всего 150-200 тысяч, они долго смеялись. И вот когда мы уже собирались улетать ни с чем, в отель приехала бабушка, которая раньше снимала фильмы про животных, и предложила нам свою помощь. Мы сильно рисковали, отправив ей задаток в 100 тысяч, а когда вся команда прилетела в Кению, в аэропорту нас встретила наша бабушка вместе с накачанными ребятами на одиннадцати машинах, даже один охранник был с калашниковым. А фильм мы снимали на чайной плантации, которая принадлежит брату нашей деловой бабушки.

В Америке, конечно, работать было гораздо проще: платишь две-три тысячи долларов - и к тебе приставляют полицейского, который следит, чтобы никто не мешал съемкам. Правда, иногда приходилось нервничать из-за их менталитета. К примеру, снимаем сложную сцену, артисты эмоциональны, в работе, и вдруг наш директор-англичанин: “Все, обед!” Я ему: “Подождите, надо закончить!” В ответ никакой реакции: все местные, человек сорок, ушли, на площадке остались только десять казахстанцев. Просто у них в договоре так написано, и все идет строго по расписанию - и обед, и конец работы в семь вечера. Там ценят не только личное пространство, но и личное время. В определенный момент оператор ставит камеру и идет домой, ужинает, встречается с друзьями, гуляет с детьми. А если мы кино снимаем, то женам говорим: “Два месяца меня не жди!” В Америке мы научились порядку и уважению к тем, кто работает на площадке.

- А как вы заполучили в свой фильм My love is Aisulu голливудских звезд Кари ТАГАВУ и Бай ЛИН? Это было дорого?

- В нашем случае было так: я оплатил Тагаве перелет из Сиэтла и проживание, а Лин вообще сама на своей машине доехала до съемочной площадки, потому что живет непосредственно в Лос-Анд­желесе.

Тут большую поддержку нам оказал казахстанец Эркен ЯЛГАШЕВ, который уже лет двадцать работает в Голливуде и является директором Тагавы. Я давно с ним общаюсь не только как земляк, но и как брат. Когда приезжаю в Америку, мы пьем чай, ужинаем, и он прекрасно знает, что я не могу заплатить Тагаве и Лин по миллиону долларов, ведь у моих фильмов нет поддержки государства, я снимаю их на свой страх и риск. И если бы Тагава отказался, то я не обиделся бы, не заплакал, но творческие люди часто понимают друг друга и поддерживают.

Зрители тоже видят, что у нас мало халтуры и много труда, поэтому голосуют за нас своими кровными. И когда я читаю: “Нурлан снимает комедии, потому что хочет заработать”, мне хочется ответить: “Вы тоже можете попробовать!”

- Кстати, о заработках. Еще в 2017 году в казахстанском Forbes написали, что благодаря первой части “Бизнеса по-казахски” вы вошли в пятерку самых богатых звезд шоу-бизнеса и заработали 1,5 миллиона долларов. В феврале 2020 года вы оказались уже на обложке этого журнала. Но, разбогатев, вы не хвастаетесь в том же Инстаграме ни машинами, ни домами, ни дорогими телефонами...

- На первом “Бизнесе” я сильно не разбогател. Дело в том, что для съемок не получалось собрать необходимую сумму, и супруга посоветовала мне занять деньги. Так, за заложенную квартиру в Нур-Султане мы получили около 90 тысяч долларов, за два наших автомобиля нам дали шесть тысяч долларов и девять тысяч за отцовский. Еще помогли друзья, с которыми когда-то играл в КВН. Потом все долги, конечно, пришлось отдавать. А Forbes считает только поступившую сумму, но не учитывает расходы.

Только после третьей части фильма, это “Бизнес по-казахски в Африке”, который заработал больше двух миллионов долларов, я почувствовал, что у меня появились свободные деньги. Но их мы опять же вкладываем в новые фильмы. Кроме того, содержим офис, 60 человек персонала, которому нужно платить зарплату. И я понял, что в киноиндустрии разбогатеть очень сложно. Тут мне важнее осознавать, что мы чемпионы, обогнали даже голливудские фильмы!

А из материального я позволил себе лишь хороший отдых с семьей. Жена сказала, что мечтает съездить на Мальдивы, и новый, 2020 год мы отпраздновали на берегу Индийского океана.

- Почему никогда не рассказываете о семье?

- С супругой Айгерим, которая младше меня на семь лет, мы познакомились в Алматы, будучи студентами. Когда поженились, она еще немного поработала в строительной компании, а потом полностью занялась семьей. Сначала у нас родилась дочь Нурай, которой сейчас десять лет, потом сын Нурсеит, ему скоро будет восемь. Задача Айгерим - водить детей в кружки, в бассейн, но при этом у нее есть свои творческие занятия: она рисует картины, фотографирует. А с сентября мы планируем открыть в YouTube семейный канал. Это будет не юмор, а вполне серьезные советы по воспитанию детей. Хотя юмор в нашей семье, кажется, на генетическом уровне: иногда дома за завтраком сын выдает такие шутки, что я просто в замешательстве: “Как у него это вышло? Это же моя кавэ­эновская формула!”

- Говорят, что вы постоянно соперничаете еще с одним известным кавээнщиком Нуртасом АДАМБАЕМ…

- Соперничество, конечно, есть, но оно творческое и очень правильное. Роналду забивает 48 мячей не потому, что Месси забил 47, а потому, что каждый стремится к совершенству в своем деле. Кроме того, это хорошая статистика для профессионального роста других футболистов. И мы с Нуртасом хотим, чтобы наши успехи повторяли другие.

- В условиях карантина и экономического кризиса предрекают серьезный спад и застой в кинопроизводстве, в деятельности кинотеатров во всем мире и у нас в Казахстане. Что вы думаете на этот счет?

- После карантина, конечно, появятся какие-то компании типа Netflix, которые создадут онлайн-кинотеатры и заберут к себе зрителей. Но уверен, что со временем все опять станут стремиться в обычные кинотеатры, потому что это целый процесс: ты красиво одеваешься, приглашаешь девушку, вы ждете начала сеанса, покупаете попкорн, потом 100 или 300 человек сидят в одном зале, испытывая общие эмоции, погружаясь в атмосферу происходящего, и при этом даже тратиться особо не надо, ведь кино - самый дешевый вид развлечения.

Сейчас меня огорчает другое: после карантина абсолютно ничего не почувствуют те, кто привык снимать за государственные деньги, свои пару миллионов долларов на фильм они получат в любом случае. И, насколько я знаю, таких фильмов выходит у нас в год 30-40. У коммерческих же кинокомпаний не будет денег для того, чтобы рисковать и снимать много фильмов, а значит, у нас не будет мощной здоровой конкуренции в кино, которая образовалась в последнее время. Так, только наша компания планировала в этом году снять пять фильмов, а теперь мы сократили до двух… Но пятая часть “Бизнеса по-казахски” все-таки будет, теперь мы отправимся в Турцию. И я хочу сделать этот фильм самым лучшим!

- А есть амбиции посерьезнее? Ведь информацию о том, что Нурлан Коянбаев баллотируется на пост президента, перед прошлогодними выборами многие восприняли на ура и поверили в это…

- Мы тоже поверили! И доброжелательные комментарии в мой адрес меня тоже очень удивили и обрадовали. (Смеется.) Думаю, кто-то создал этот слух, чтобы проверить казахстанское кавэ­эновское движение вслед за Украиной. А отвечая на вопрос, скажу, что всегда желаю себе быть там, где буду полезен стране и обществу. Так было и в КВН, и на телевидении. И, возможно, я все больше ухожу в комедию оттого, что не могу быть в политике. Ведь политика - это не только моя мечта, это мое призвание.

Я был бы очень полезен своей стране, если бы занимался идеологией, культурой. О президентстве или другом конкретном кресле не мечтаю, но имею очень крутую идею создания комитета национального патриотизма, о которой пока знают только мои близкие друзья. И на эту тему мы хотим снять кино. Пусть его посмотрит какой-нибудь чиновник и скажет: “Можно же, оказывается, так хорошо жить!”

Оксана ВАСИЛЕНКО, фото предоставлено Нурланом Коянбаевым, Алматы