Вот детство пролетело - и аға

Зачем казахстанский дизайнер Жадыра Сахиева (Жадо) разыскивает водителя маршрутного автобуса № 354, на котором когда-то ездила

Основательница Дома моды Jado прибыла в Актобе судействовать в республиканском конкурсе “Сəн мен сахна”. Высоко оценив конкурсантов - начинающих дизайнеров, Жадо во время мероприятия отметила, что разыскивает водителя маршрутного автобуса из Алматы, которого помнит с детства. 

- Что это за мужчина и почему, если он из Алматы, вы его ищете в Актобе?
- На самом деле, это очень давняя история. В конце 90-х годов, когда мне едва исполнилось 16, я поступила в эстрадно-цирковой колледж в Алматы. От моего дома до места учебы можно было насчитать не менее пятнадцати остановок. И вот каждый день я выходила вместе с 9-летним братом на остановку, чтобы добраться до тогдашнего перекрестка Кирова - Красина. За двоих нужно было платить в оба конца 60 тенге, но водитель автобуса не брал с нас ни тиына. Тогда материальное состояние моей семьи, мягко говоря, было довольно скромным, и агашка словно знал об этом - ни в какую не брал с нас деньги. Причем мы садились к нему даже тогда, когда в салоне негде было яблоку упасть. Так продолжалось два года!
- А зачем вы его ищете?
- Сейчас, слава богу, у меня стабильное финансовое положение. Я могу позволить многое из того, о чем в детстве даже не мечтала. А разыскиваю я этого агашку потому, что хочу отблагодарить его - подарить мини-автобус или дать сумму, эквивалентную его стоимости. На самом деле, те сэкономленные 60 тенге в день нам здорово помогали - я покупала себе и брату штучные манты, тетради, на пуанты добавляла.
- Номер автобуса, имя водителя вы помните?
- Не то что не помню - даже не знаю. У казахов ведь как - ага, агатай. Вот так мы его и называли. С ним вместе всегда была его супруга-кондуктор. Ага работал на марш­руте 354. Я пыталась найти его в Алматы, но тщетно. А потом подумала: может, он живет в другой области? В 90-х ведь, сами знаете, все за лучшей долей перебирались в крупные города, но кто-то мог зацепиться, а кто-то нет. Может, мой агашка из детства живет где-то в ауле или другом городе? Поэтому, где бы я ни была, всегда рассказываю об этой истории. Может, глядя на меня с экрана или читая обо мне, он скажет: а ведь я ее помню маленькой, когда-то возил ее с братом. Ведь я с детства внешне мало изменилась. И если есть люди, которые знают этого агашку, возможно, расскажут ему о том, что я его ищу.
- Ваше детство прошло настолько в стесненных обстоятельствах?
- Нормально все было! Другой вопрос - 90-е годы. Тогда всем было тяжело, и наша семья не стала исключением. Что касается детства, то часть его прошла в Кызыл­орде, где у нас был большой двор, дом, который отапливался с помощью угля, сад. Ох и пахала я - как папа Карло! С осени до весны сама выгребала золу, таскала дрова и уголь, топила печь, стирала, убирала, а еще торговала яблоками. План на день от матери был продать десять ведер яблок. Выручку, правда, приносила с девяти ведер, одно съедала - ну целый день на базаре! А еще нужно было хорошо учиться и не пропустить ни одного занятия по хореографии, чтобы не получить от мамы хорошего пинка (смеется).
- Довольно плотный “рабочий график” для ребенка. Вам не кажется?
- Такой график для Кызылорды не редкость, там многие с детства выполняют работу, которая кому-то и вправду может показаться не для детских плеч. А в моем случае все было намного прозаичнее - я единственная девочка в семье, между мной и младшим братом большая разница в годах, к тому же росла сорвиголовой. Поэтому, чтобы сделать из меня настоящую девочку, мама нагружала меня домашней работой, научила кройке, шитью, вышиванию, а еще отвела в танцевальный кружок. Ни поблажек, ни халтуры, и за это я благодарна ей. Сейчас понимаю, что это был классический случай, когда “тяжело в учении - легко в бою”. Поскольку, когда мы переехали в Алматы, я уже зарабатывала танцами и позже приобрела дом для своей семьи. Сейчас, правда, мы переоборудовали его в детсад в рамках ГЧП. И это моя маленькая тайная гордость.
- Скажите, вопрос о Меруерт ТУСУПБАЕВОЙ, с которой вы выясняли отношения в суде (см. “Меруерт ТУСУПБАЕВА: Я не люблю, когда стреляют в спину!”, “Прости, подруга!”, “Время” от 24.1 и 27.2.2017 г.), табу? Что это вообще было? Многие склонны думать, что это был черный пиар.
- Наш судебный спор закончился примирением, но, к сожалению, за прошедший год нам так и не удалось встретиться за одним дастарханом. Раньше с Меруерт-ханым часто пересекались: вместе заседали в жюри, она даже была нашей моделью. А теперь там, где я, нет ее. Или на тех мероприятиях, где она, нет меня. Это не был пиар. Мне самой было неудобно. Мы ведь не были чужими. Но когда между нами произошло то, что произошло, я, как юрист по своей второй профессии, решила прибегнуть к судам. И до сих пор прекрасно помню, что говорила тогда в той программе о Меруерт-ханым: не было с моей стороны ничего противозаконного, да и экс­пертиза это подтвердила. У меня богатый опыт работы с людьми, целыми коллективами, еще была на госслужбе, поэтому прекрасно знаю, что такое не переходить границы. И вообще хочу сказать: Меруерт-ханым, я вас уважаю! Если судьба нас вновь сведет в рамках какого-нибудь проекта, это будет просто замечательно! К тому же стало бы для остальных примером конструктивности и миролюбивости.
- У творческого человека нельзя не спросить о проектах. Чем удивите в этом году?
- Проектов несколько, но самый важный - мое возвращение в качестве продюсера. В 2011 году я продюсировала группу “Жадо”. Теперь к осени готовим новый клип, явим миру новое дарование. По мне, певец, которого я буду продюсировать, очень талантливый. Это исполнитель в этностиле. Дело осталось за малым - придумать звучный псевдоним.

Антон МОЛДИН, фото Даулета КАЖКЕНОВА, Актобе