Антон ДУКРАВЕЦ: Артисты должны ходить налево

Недавно молодые театральные режиссеры Алматы пригласили широкую общественность для дискуссии на заданную тему. А чтобы заинтересовать народ, движение назвали “Партизанский театр”.

Антон ДУКРАВЕЦ, один из его организаторов, успел пожить и поработать во Франции, открыл свой экспериментальный театр в Алматы, закрыл его и сейчас влился в труппу Немецкого театра в качестве актера. Но к особенностям нашего менталитета он так и не успел привыкнуть.
- У нас творческая интеллигенция мирная, за что же вы решили бороться?
- Не столько бороться, сколько хотя бы собраться и поговорить. “Партизанский театр” - это не сообщество с уставом и расписанием, это призыв начать обмен мнениями, самим проговорить и подумать: чего не хватает казахстанскому современному театру?
- И что является главным тормозом для появления множества ярких неординарных коллективов?
- Самоцензура, неумение признаваться самим себе, что мы “не очень” и что мы боимся делать что-то новое. Обычно в таких случаях говорится: “Нам это не нравится, неинтересно, не хотим”. Но так не бывает, чтобы все были счастливы идти в одном направлении. А у нас зачастую и экспериментальные театры идут той же дорогой, что и академические. Поэтому, честно говоря, не хватает говорящих на другом языке, отличных, непривычных театров.
- Творческая среда у нас не расположена к дискуссиям, примкнул к вам кто-то из академических театров?
- Мы были рады увидеть всех. И хотя официальных приглашений не рассылали, но оповестили гостеатры. И не увидели их представителей. Это еще одна наша беда: все сидят в своих углах, и если покидают их на время, чтобы принять участие в каком-то проекте, то потом ощущают себя предателями. Поэтому зачастую актеры, работающие в антрепризных спектаклях, не то чтобы привносят в постановку свое имя, но еще и стараются его скрыть, не зовут коллег, чтобы не разошлась волна разговоров о том, что актер работает на стороне. Это как сходить из семьи налево и вернуться с ощущением вины и желанием, чтобы все это не раскрылось. Хотя собственные проекты - это нормальная практика, ведь невозможно реализоваться в одном театре. У нас вообще нет открытой профессиональной среды, коллеги не знают, что происходит в других театрах.
- В этом году город активно предоставлял бесплатные сцены для интересных творческих проектов, что оживило музыкальный мир, но вот театры себя практически никак не показали. Значит, дело не в доступности площадок?
- Да, сцены в Алматы есть, но прежде чем спектакль показать, его надо где-то еще и сделать. Во Франции я жил и работал в городе Рен с населением 400 000 человек, при этом там функционировали пять или шесть частных театров. И у нас не было проб­лемы с местом для репетиций. Достаточно было обратиться к хозяевам здания, и в свободное от коммерческих проектов время нам предоставляли возможность репетировать бесплатно. В Алматы достаточно сцен, достаточно публики - не хватает как раз качественного предложения. Кстати, мне очень странно, что в Казахстане придается такое значение бренду театра. В соседней Киргизии больше обсуждают спектакли, чем театры. Наверное, это важнее. В 2015 году в Алматы закрылся наш экспериментальный театр, закрылся БТ, спектакль которого стал призером питерского теат­рального фестиваля.
- Насколько помогает независимым театрам ежегодный отечественный фестиваль “Откровение”, собирающий как раз неформальных артистов?
- В прошлом году на фестиваль приехала хорошая команда жюри, которая очень профессионально промыла нам мозги и поработала эдаким санитарным ножом. Иначе мы бы сидели в своей песочнице и радовались тому, что у нас есть. В Алматы есть сцены, есть публика, готовая к экспериментам. Чего пока не хватает, так это интерес­ного предложения от нас, представителей экспериментальных театров, а для этого должен произойти некий качественный рывок.

Ксения ЕВДОКИМЕНКО, фото Романа ЕГОРОВА, Алматы