С Церетели на кухне

Несколько лет назад выставка скульптур “Империя чувств” Адиля ЧУТАЕВА вызвала большой скандал у него на родине, в Костанае. Искусствоведы даже поворачивали скульптуры к зрителям задом - от греха подальше, дабы не смущать костанайцев отлитыми в бронзе женскими прелестями. А вот в Петербурге работы Адиля вызвали восторг, и казахстанский скульптор был избран членом-корреспондентом Петровской академии наук и искусств (ПАНИ).

- Был очень большой конкурс на это место и множество претендентов,- рассказывает Адиль. - Но академики, посетив мою выставку, проголосовали за мою кандидатуру практически единогласно. Я единственный казахстанский членкор ПАНИ в области искусства.
В Петербурге об Адиле пишут статьи в журналах об искусстве, публикуют интервью в газетах. А в скором времени выйдет в свет написанная о нем книга. При этом в свои сорок с лишним он порой может казаться чуть ли не ребенком, совершенно непосредственным и от всего свободным. Впрочем, не был бы свободным - не стал бы истинным художником.
Талант в Адиле был распознан и признан давно. Сначала - отцом, уникальным врачом, получившим знания восточной медицины в Тибете. Затем - преподавателями Алматинского театрально-художественного института, куда Адиля приняли в порядке исключения (начального художественного образования у Чутаева нет). А после - великим скульптором прошлого века Михаилом АНИКУШИНЫМ, который помог Адилю перевестись в Петербургскую академию художеств им. Репина. Чутаев стал последним и одним из лучших учеников Аникушина…
Есть еще две личности, чьи мнения крайне важны для нашего героя, - это Микеланджело и Роден. Адиль говорит, что они ему уже сказали все, что надо, поэтому любые мнения искусствоведов ему малоинтересны. Аникушин же всегда требовал от Чутаева ответа: нравится ли ему самому выполненная работа?
- У меня нет нелюбимых своих скульптур, - говорит Адиль. - Самая любимая - та, которой занимаюсь сейчас.
Адиль берет в руки инструменты и начинает “подрабатывать” потрясающую бронзовую фигуру, которая называется “Цветение сакуры”. Ему не мешает парадный костюм, который он надел только ради моего визита. Кстати, однажды он при полном параде был вынужден искать малюсенький кусочек, отвалившийся от только что отлитой в бронзе работы.
- Я сильно переживал, - рассказывает художник, - мне это не давало покоя. Рылся в мусоре на полу мастерской и никак не мог найти этот двухмиллиметровый фрагмент. Там гипса было чуть ли не по колено… Это я потом только понял, что костюм испортил. Отчаявшись, выпрямился и стал смотреть вверх. Так прошло минут двадцать. А потом нагнулся, запустил руку в слой гипса и вытащил из-под него тот самый кусочек бронзы. Я уже точно знал, где он находится.
Он еще и мистик, этот Чутаев...
Сегодня Чутаев заканчивает скульптурный портрет коллеги - Зураба ЦЕРЕТЕЛИ, которого считает своим гениальным современником. Он очень доволен этой работой и с трудом верит, что сумел выполнить ее в невероятные сроки:
- Я рассчитывал, что буду лепить образ как минимум три месяца, а то и целый год. Но пришла муза и принесла с собой такое вдохновение, что я управился всего за четыре часа!
Озарение нашло на Адиля среди ночи. Ему некогда было искать инструменты - он побежал на кухню, схватил столовую ложку и какую-то деревянную палочку из домашней утвари и стал лепить бюст из пластилина. Говорит, просто нельзя было медлить, иначе бы вдохновение исчезло.
- А как ты относишься к тому, что на Церетели нередко нападают, а порой даже ни в грош не ставят его творения?
- Каждый воспринимает по-своему. Он непростой и очень большой человек. Всю мощь его дарования, его сложный внутренний мир мне нужно было выразить в этом портрете. К счастью, удалось. Это был радостный труд. Я иначе не могу. При мучениях я не работаю.
У Адиля Чутаева своя формула творчества: к пушкинскому выводу “Гений и злодейство - две вещи несовместные” - он добавляет свою фразу: “Творчество и мучения несовместимы”.

Стас КИСЕЛЁВ, фото автора, Костанай