Проклятий и сейчас много, но благодарностей больше

С Тамарой УТАГАНОВОЙ я хотела поговорить давно. Два года назад просила об интервью, прошлым летом писала - не получалось. Время тревожное - не до журналистов и откровений. Встретились с третьей попытки. На работе. В народе - ковидник на улице Дегдара в Алматы, официально - филиал городской клинической больницы им. Изатимы Жекеновой. Строили специально, потом везли сюда самых тяжелых пациентов с коронавирусом. Здесь в июле 2020 года стояла длиннющая (на территории гос­питаля не помещалась) очередь из скорых - видео разлетелось по всей стране. Тамара Кустаевна - заместитель главного врача клиники - увидела ее в окно.

- Вы в тот момент о чем по­думали?

- “Ого!” - такой была реакция. Побежала в приемный покой помогать. Позвонили в скорую: регулируйте потоки - рядом другие больницы есть. Это ведь не только на нас нагрузка. Это 50-й в очереди пациент, который будет два часа ждать, пока 49 человек перед ним врачи посмотрят.

Сейчас в больнице спокойно. Хотя и волна очередная, но нет того липучего чувства - вот-вот накроет...

Два года назад...

- Жуткие дни. Вирус, тогда еще почти неизвестный нам, распространяется, больных слишком много, - вспоминает Тамара Кустаевна. - Смерти пошли. Честно сказать, мы в инфекционной службе не привыкли к такому количеству смертей. Я 26 лет в профессии, 12 - реанимационным отделением заведовала. Но вы знаете, такого, что было в 2020-м... Инфекционные болезни - они благодарные. Молниеносное течение, да, тут мы бессильны, но при своевременном выявлении они хорошо поддаются лечению. Мы видели, что в мире происходит - Италия тысячами людей хоронит, Бразилия. Ты смотришь на это, но не примеряешь на себя. Ожидали - и у нас будут смерти. Но не думали, что та-а-ак много. Не скажу “оказались не готовы”. Были готовы. Я про моральную сторону - пережить такое тяжело.

- Как справлялись?

- Никто в горе и в тоске не убивался: надо работать - шли и работали. Некогда горевать, это сильно отвлекает. Хотя через все прошли: кто-то поплачет, коллега прибежит пожалуется, посидит, душу изольет. Смеялись, шутили. И пациенты разные были, и истории. Я могла домой уйти - живу одна, а коллеги в гостиницу ехали. Практически ни с кем тогда не общались. С родными не виделась месяцев семь. Вот так, все носишь внутри.

- Оно копится, копится, потом - хоп, прорвало.

- Это не про меня - я по жизни малоэмоциональный человек. Но если бы было возможно из памяти эти два года стереть, я бы это с радостью сделала. Эти два года меня изменили. Ценности пересмотрела: во главе - здоровье, больше времени родным, друзьям. После лета 2020 года встретишь старого знакомого (не виделись сто лет) - живой! И радуешься как ребенок. Я, по-моему, добрее стала. Раньше и с себя, и с других три шкуры сдирала. Сейчас мягче, видела, как они тогда пахали. Скандалы вспоминаю: “Не лечили! Попасть к ним невозможно!”

- Вы понимаете людей, которые так говорили?

- Понимаю, хотя и незаслуженного было много, и обид. Лежит в отделении тяжелый пациент: вы не так лечите! Умер: вы виноваты! Мне до сих пор приходят сообщения в WhatsApp: “Вы убили! У вас статистика смерти была запланирована, и вы под нее подгоняли количество умерших!” На днях получаю эсэмэску - и мне смерти желают, и близким: “Вы будете отвечать!”

Случай этот Тамара Кустаевна помнит хорошо. Парень из облас­ти, две недели болел, там к врачам обращался, сложно сказать, кто и как его лечил, на Дегдара поступил в тяжелом состоянии. Вытащить не смогли. Видимо, годовщина смерти, и его мама врачу желает: пусть все это коснется и твоей семьи.

- Это ее эмоции, ее боль, - только плечами пожимает. - Людей, которые тогда жаловались, вел страх смерти. Чего в таком состоянии не сделаешь и не скажешь?

В 2021 году только филиал городской клинической больницы им. Изатимы Жекеновой принял больше 19 тысяч пациентов с ковидом - это о-очень много. Клиника первого эшелона, только тяжелые. Многие хотели лечиться именно здесь. Другие, наоборот, забирали родственников, увозили их в Россию, Турцию (не все оттуда вернулись). Звонили: “Мой сын у вас два дня лежит, к нему никто не подходит, ничего он не получает”.

- Идешь к нему. “Что-то делали?” - “Капельницу. Утром уколы”. А хотят, чтобы капельницу не один раз, а два, лекарства другие, - говорит Тамара Кустаевна. - Бывало, обижались, судами грозили, а выписываясь, благодарили. Проклятий до сих пор много, но благодарностей в тысячу раз больше. Особенно на День медика - поздравления сыплются: спасибо, спасибо, спасибо. Я сразу ничего не удаляю. Сижу читаю. Столько добрых слов - приятно.

…и сейчас

- Не паниковать! - снова и снова повторяет. - Воспринимаем коронавирус как трудность, которую можно преодолеть. В отделениях спокойно, люди к нам не бегут, больницу не штурмуют. Раньше кашляет человек - все от него шарахаются. Сейчас: у меня тест на ковид положительный - ну и ладно. Будут тяжелые пациенты в силу возраста или сопутствующих диагнозов, но (я очень на это на­деюсь) не в таком количестве, как год или два назад.

- Два самых тяжелых пандемийных года вы отработали в инфекционке. О чем вас чаще всего спрашивают, когда об этом узнают?

- “Ковид действительно существует? Это же выдумки!” Второй вопрос: “Ты много миллионов заработала?” Отвечаю: нет, не много.

Объясню. Инфекционная больница работала и до надбавок, и после них. Начали принимать пациентов с коронавирусом, не зная, что выплаты будут. Когда понадобились руки, причем помощь не только медицинского персонала, финансовая составляющая решала многое: зовешь санитара работать в тяжелейших условиях и понимаешь - такая оплата справедлива. Да, некоторые не скрывали: если бы не надбавки, никогда в жизни не пошли бы в ковидное отделение. Решали свои финансовые проблемы. Что в этом плохого? Медики тоже люди, ничто человеческое им не чуждо.

Не забывайте, те же санитары зарабатывали деньги адским трудом: перевернуть человека, переложить с койки на койку. Постоянно в костюме, дышать нечем. Эти ребята здоровье подорвали. Сейчас звонят и спрашивают, как лучше лечиться. Деньги наши считали. Неприятно? Да. Пришли в отделение антиваксеры, Бекшин (в то время главный санитарный врач Алматы. - О. А.) разрешил: мол, пусть посмотрят. Заартачились: “Одеваться не будем - мы в ковид не верим” - “Будете! Вы на нашей территории, живете по нашим правилам”. И пока костюмы натягивали, грязью нас обливали: “Вы за такие деньги родину продадите! Что вам здоровье людей - умер и умер, перешагнете и дальше пойдете”.

- …Мол, врачи специально заражаются, чтобы получить компенсацию.

- Я про нашу больницу скажу: мы строжайше соблюдали противоэпидемиологические правила. Отстраняли тех, кого ловили на нарушениях. Не думаю, что они хотели заразиться специально, любой человек ошибается. Сама ни разу не болела, хотя не исключаю, что перенесла ковид в легкой форме, на ногах. У нас за период, когда выплачивали компенсации заболевшим и родственникам умерших, заразились короной всего шесть сотрудников. Если сравнивать с другими клиниками, в которых были сотни таких случаев, это ничто.

- Когда надбавки отменили, люди возмущались?

- Было. Увольнялись. Но, опять же, тот костяк врачей и медсестер, который работал с самого начала, остался. Да, поймаешь себя на мысли: значит, только ради денег. С другой стороны, кто знает, не было бы этих надбавок, может, и не меньше людей согласились бы в ковидных госпиталях работать?

- Почему человек выбирает эту специализацию? Это ведь всегда риск.

- Риск есть везде. Я на четвертом курсе медвуза уже понимала, что буду инфекционистом. Понравилась дисциплина. Учителя классные. Больных мы видели. После пятого курса поехали с коллегами на помощь в Аральск - там была большая вспышка острых кишечных инфекций среди детей.

- Вы рисковая? Хулиганка?

- (Смеется.) Наверное… Хотя в обычной жизни я спокойный, тихий, даже невидимый человечек. Рыбалку люблю.

- Куда ездите?

- В основном на реку Или и на Капшагай, в район поселка Шенгелды. Мы там в 2006 году случайно встретили сомятников, они на сомов охотились. Подумали: мы чем хуже? Взяли снаряжение и поплыли. Сом три метра, 155 килограммов - это трофей моих близких друзей. Мой? Два метра двадцать сантиметров.

- Часто получается выбраться на рыбалку?

- В последние годы нет. Раньше, когда работала простым врачом, у меня были выходные, сон ночной. Это безоблачное время без сотовых телефонов. Меня спрашивают: какие годы вы считаете лучшими - школьные или студенческие? Говорю: те, когда не было мобилы.

- Себя счастливым человеком считаете?

- Наверное, сказать, что я счастливый человек, слишком громко. Но и несчастной себя не считаю. Я нормальный человек. Хожу по земле, как все.

Оксана АКУЛОВА, фото Владимира ЗАИКИНА, Алматы